Плавки

Вера гремит стулом, встает. Подходит к окну, ставит стакан портвейна на подоконник и закуривает:
        - После визита этого гада мне пришлось закурить - оставил окурок в пепельнице, а мой нашел... К тому же Леха старый, ему сорок и он женат.
        - Ну и что? Тебе варить его что ли? - Люба недоуменно пожимает плечами. - Чужих мужей не бывает! Я, когда с ним целуюсь, глаза не закрываю... А то, вдруг, еще свистнет че нибудь! - и махом допивает стакан портвейна.
        - Здесь видно прямо полового гиганта! - завистливо вздохнув, опять встревает в разговор Надежда.
        - А может это Пашки с батальона связи. Он постоянно немножко женат, а его подруги чуть-чуть беременны? По бедрам в эти плавки войдет, - предполагает Люба и впивается ядовитыми глазками в подруг, пытаясь прочитать на их лицах, знают ли они про её связь с Пашей. - Плавки у него с «пистончиком», как эти. Он всегда в нем носит дежурный презерватив.
        - Ой, что вы девочки! - восклицает Тамара. - Паша ко мне не ходит, считая, что я очень худая. Он больше любит таких пышечек, как Люба.
       - Да! - с выражением оскорбленной невинности и с интонациями оскорбленного целомудрия гордо замечает Люба, поправив левую грудь, сосок которой ненароком кокетливо выскакивает из французского лифчика.
      - Хорошего человека должно быть много, чтобы мужик взял в руки и «маял вещь», а не... - здесь Люба вовремя замолкает, чтобы не затевать спор на тему «А тому ли я дала?»
     - Наверное, эти плавки Вовки-Америки, нашего сексуального придурка, - опять предполагает Верунчик.
      - «Придурок» - это значит, состоит при дуре, что ли? – хихикнув в стакан, простодушно переспрашивает Люба.
      Перебрав в уме почти всех местных «кобелино» поселка, женщины тяжело задумываются. Вечер набухает теменью. От смущения зеленые занавески на дальневосточной кухне начинают краснеть, гардины кряхтеть.
      - Тамара! А может это мужчина не из нашего поселка? - пытаясь все-таки разрешить сомнения, спрашивает Вера с лукавым интересом.
      - К тебе никто не приезжал из Владика? - спрашивает Вера. - С теми ребятами мы знакомы плохо. Они очумелые, особенно когда приходят с морей. Я на неделе тут двух «проигнорировала».
      - Нет, девчата. Это кто-то наш, местный. Я это чувствую, нутром, - убежденно возражает Тамара. - Свой, которого мы пропустили.
      Воспоминания и обсуждения шли долго-долго, до позднего вечера. Был выпит весь портвейн, а пепельница не вмещала обслюнявленных помадой окурков. На бесконечном и вечном Млечном пути зажглись звезды. По неосвещенному поселку, помаргивающему темени редкими огнями стали мелькать одиночные полупьяные тени из подъезда в подъезд, ища себе приключения на задницы.
     Возвращаясь к себе домой, в вонючий и загаженный поселковыми кошками подъезд, женщина все мучительно перебирала в уме всех мужиков, которых знала сама и вспомнили ее подруги.
     - Чьи же все-таки эти плавки? - с видом римской Армиды, Тамара никак не могла понять, чьи же они?
     Как она не мучилась, напрягая все свои златые украшения, ответа на свой вопрос не находила.
     - Чьи же? - спросим и мы Тамару.