хоть капусту квасить или огурцы солить… Купил чуть-чуть Владияр для разнообразия кованых шеломов франкских, мечей да топоров их на длинных ручках, какие они секирами зовут. У Гостомысла оружейники не хуже делают, да больно цена низкая была, не устоял. Не устоял он и от подарка князю – купил седло у франков, хорошее седло, с серебряными украшениями. Сказывал купец, что это седло под знатным арабом было или, как они их называют, сарацином. А ещё Владияр приобрёл самое ценное – чуть ли не ведро янтаря. За этот янтарь за далёким Абескунским морем арабы гору серебра могут отвалить. А что, может пристать к какому-нибудь купеческому каравану, да и поплыть за море к этим арабам?! Только бы опять на мурманов не нарваться, а то конец всем помыслам.
Ладья в очередной раз взобралась на гребень волны, невдалеке мелькнул парус, и Мишата ахнул:
- Мурманы!
Владияр от неожиданности сплюнул в море и тут же прикрыл себе рот рукой – примета плохая. На тебе – сглазил! И надо было о них подумать! Чтобы сорвать злость, он повернулся к Путарю:
- Досвистелся! Ротозеи, проморгали! Что ж вы?!
- Так не было их видно, и вдруг как снег на голову. – Оправдывался Мишата.
Владияр подождал, пока ладья заберётся опять наверх, и от неожиданности у него захолонуло сердце. Ладей мурманских было много, и миновать встречу с ними было никак нельзя. Впереди плыли два драккара со страшными чудищами: на носу и на корме. Их разинутые пасти уже заранее вселяли ужас. А за драккарами плыли ладьи, но чудища у них были прилажены только на носах. Мурманы приближались, и их паруса стали видны даже тогда, когда ладья находилась внизу между волнами. От безысходности Владияр опустошённо и с непривычной дрожью в голосе произнёс:
- Всё, отторговались…
Невозмутимый Путарь одёрнул его:
- Погоди, Владияр, не мельтеши! Обличьем-то на мурманов не похожи. Больше они на бодричей смахивают… Да нет, и руяне среди них есть. Что-то я не пойму.
Владияр прислонил ладонь ко лбу, прикрываясь от бликов солнца, и вгляделся:
- Никак, правда, – руяне. Чубатые… - У него отлегло от сердца. - А чего это они на свои ладьи чудищ-то налепили? Да и два драккара мурмановских у них. И лошади у них в ладьях-то… Переселяются что ли? Да что-то баб не видать.
На ладьях приспустили паруса, и подплывшему ближе Владияру с одной из ладей молодой отрок довольно нагловато крикнул:
- Вы кто? И куда путь держите?
Владияр не стал дерзить и от беды подальше довольно миролюбиво ответил:
- С Ильменя мы! Владияром меня кличут. Вот у бодричей торговали, а теперь домой плывём. – И для придания себе значимости добавил. – К князю нашему - Гостомыслу.
Владияр немного недоумевал: вокруг юнца находились довольно почтенные воины, а допытывается он.
- Значит, жив ещё князь? Хвороба не мучает?
- Живой. Он у нас крепок ещё, да и некогда ему болеть: то мурманов надо бить, то хазары напасть норовят. Сам ещё дружину водит.
- Так поклон ему передайте от князя Рюрика! Дед он мне.
- Передам, обязательно передам! – С почтением прокричал Владияр и поклонился, а затем уже тихо сказал. – Путарь, что-то я не пойму – чей он князь-то: бодричей или руян?
- Я сам этого не пойму. – Путарь с интересом разглядывал ладьи Рюрика. – Одно понял: довольно бедовый внук-то у нашего князя! Лошади на ладьях посреди моря. Чудно!..
Ладья купца начала удаляться, и Оскол с сожалением вздохнул:
- Эх, Рюрик, не идёт тебе моя учёба впрок: князь без земли – не князь.
- У меня есть земля, но сейчас она под дланью Цедрага. Но она будет моей, – с упрямостью отрока отрезал Рюрик, - с дружиной её заберу. Посмотри кругом – сколько воинов идут со мной в поход!
- Эти воины идут не с тобой, а идут они за добычей. Не веришь мне – спроси у Траскона. А наших воинов около сотни всего и будет. С таким количеством против Цедрага и выступать не стоит.
- Я ещё наберу воинов в дружину.
- Воинов кормить надо, а без земли их не прокормить.
- Да и с большим количеством воинов землю Годослава не вернуть. Бодричам распря не нужна. – Траскон в упор смотрел на Рюрика. – Ради чего им князя менять? Только ради того, что ты сын убитого Готфридом Годослава? И всего-то?
- А ради чего?..
- Ради спокойной жизни на своей земле, ради своей свободы, да ради своих жён и детей они и свою кровь не пожалеют… А ещё чтобы они видели, что за тобой стоит сила. А сейчас за Цедрагом стоит император франков, который уже считает их своими подданными. И он будет поддерживать Цедрага.
- Получается: что нет земли – дружину не прокормишь, нет дружины – землю не вернёшь. Так что же делать?
- Доблесть свою показать. Показать всем, что ты более достоин владеть землёй, чем Цедраг.
- Как покажешь доблесть с небольшой дружиной?! - Уныло проговорил Рюрик, смотря вслед исчезающей вдали ладье купца. – А может у деда Гостомысла помощь попросить? Купец сказывал, что крепок он ещё. Видно и дружина у него крепка, раз бьёт мурманов и неведомых хазар.
- На помощь не надейся! – Усмехнулся Оскол. – Не бросится Гостомысл на помощь за тридевять земель. Видно не сладко у него, раз вороги кругом. Землю без защиты не оставит.
- Так что же делать? – Отчаялся Рюрик.
- Пока ждать и думать.
