заставляют выйти клинок и рассекают ей грудь ее, собственным мечом. Невольно она вздрогнула и перевела глаза на мелькнувшее в темноте пятно света.
В каждом углу темной комнаты над ней зло усмехался Погонщик и взмахивал над головой бичом…
* * *
Пронзительно-отчаянный вопль Дитривул услышал, едва успев сложить крылья, опустившись на скалу.
— Что?! Что опять произошло?! — рявкнул он на встретившего его Бергалона. — Где она кричит?!
— Лилит в своей комнате, Ваша милость, Глева ее наказал, — старый прислужник с невозмутимым видом сдал хозяину молодого демона. — Только она боится там. Долго плакала, потом притихла вроде, а сейчас опять…
— Глева! — по замку разнесся грохот утробного голоса Дитривула.
Все прислужники собрались возле дверей, за которыми завывала нефилим.
— Открывай! — приказал демон и виновный Глева повернул ключ в замке.
На этот раз из-за дверей никто не выпал под ноги Дитривулу и он вошел внутрь.
— Вон она, Ваша милость, — молодой прислужник быстро отыскал свою подопечную в темноте комнаты. Нефилим пряталась под кроватью. В глубине ее укрытия светились две светлые точки — глаза.
— Вылезай, Лилит, — демон поманил ее рукой, но серебряные капли закачались в черноте — Аликрада мотала головой, отказываясь вылезти. Дитривул вытянул ее, ухватив за руку и протащив на животе по полу.
— Все за мной, — скомандовал он слугам и направился к своим покоям.
Аликрада бежала за демоном и боялась отстать. Скорей! В спасительную теплоту широкой кровати! За ней тянулись обеспокоенные прислужники, которые, в отличие от нее вовсе не радовались вызову на ковер и тихонько переругивались по дороге.
Дитривул уселся в кресло, все остальные стояли перед ним, ожидая… не ожидая ничего хорошего. Он провел быстрое внутреннее расследование, удерживая за локоть нефилима рядом с собой. Во время допроса прислужников, Аликрада несколько раз порывалась убежать или метнуться под кровать, но демон не позволял ей этого сделать. Выслушав каждого из прислужников, он отпустил всех и задумался. Маленькая нефилим создала в его доме большие проблемы.
— Зачем ты украла нож? — поинтересовался демон.
«Как зачем? — удивленно посмотрели на него серые глаза. Брови нефилима взметнулись вверх от такого вопроса. — У меня же нет никакого оружия!»
— Майра чистила твои раны, мыла тебя, а ты на нее с ножом? А что плохого тебе сделала Крима? Тебе не понравился торт, может быть? Поэтому ты решила прикончить всех? — выговаривал демон, все еще удерживая ее за руку. — Ну и что прикажешь с тобой делать? Я ведь сказал утром, Глеву слушаться! Так что, наказал он тебя правильно! И не смотри на меня таким невинным взглядом. Поверь на слово, мое терпение лучше не испытывать!
Слова демона заставляли Аликраду страдать. Она не хотела все это выслушивать от него, в этих покоях она ждала ласковых горячих волн, умиротворяющего тепла под куполом крыльев, низкого утробного смеха и бережных объятий, растопляющих колючий холод в ее душе.
Да что они на нее набросились? Она — нефилим! Ей необходимо иметь оружие! Она вовсе не хотела никого убить, просто рефлексы сработали, инстинкты. Перед Кримой ей было бесконечно стыдно, хотя Майру нисколько не жаль, а Глева сам полез на нее. Он первый начал! Это он виноват, пусть его и наказывают!
Дитривул тяжело вздохнул, устало откинувшись на спинку кресла. Он выпустил ее локоть, предоставляя полную свободу, но Аликрада не уходила, опустилась на пол рядом с его ногами. Как он не понимает, это вышло случайно, просто Криме не стоило так пренебрежительно относиться к своему оружию, поэтому клинок сам выбрал Аликраду — не зря же он так блестел гранями! Но демон не захотел понять таких очевидных вещей, не хотел больше согревать ее — оставался холоден, и вокруг становилось холодно.
Нефилим вдруг ощутила, как побежали по спине острые льдинки, сковывающего морозного воздуха Ледяных Пустошей, она подняла глаза, не понимая, что происходит — демон светился красным светом, он поглощал тепло из окружающего пространства, что происходило с ним, только когда он сердился, выходил из себя.
Дитривул задумчиво и хмуро смотрел в окно, забыв о нефилиме, а она с тревогой смотрела на красное сияние вокруг его тела. Может, Аликрада ему больше не нужна? Может он жалеет, что взял ее в дом? Может он уже хочет избавиться от нее, прогнать или отдать Погонщику? Она больше никогда не искупается в жарких волнах, исходящих от его тела, не сможет согреться, а морозные кристаллы снова скуют ее сердце, превратят в неподвижную ледяную глыбу. Нефилим подергала демона за руку. Жидкое серебро ее взгляда растворилось в прозрачной пелене, заполнившей глаза, и пролилось на щеки холодными каплями. Дитривул, по-прежнему, на нее не смотрел, хоть и не отнимал руки.
Нефилим нетерпеливо затрясла его, призывая обратить на нее внимание, ловила его взгляд своими глазами, внутри которых клубился туман и искрили льдинки.
«Посмотри на меня! — вспыхивали они замерзающими искрами. — Видишь, как я замерзла, укрой меня крыльями, убери это страшное сияние и дай мне согреться!»
Дитривул наконец оторвался от темного пейзажа за окном, вынырнул из своих мыслей и обратил внимание на нефилима, который тряс его за руку и смотрел, молча давясь слезами. Чистильщик задался вопросом, не совершил ли он ошибку, притащив ее сюда, в свой дом?
Воинственное существо — она не хотела принимать установленные правила и подчиняться, она рвалась на свободу и искала боя. Два взрослых демона с трудом справились с ней, она ранила Глеву и неизвестно еще, чем бы все закончилось, если бы Майра не догадалась прихватить швабру — палок нефилим боялась. Нож у нее отобрали, но не сегодня-завтра в ней сформируется молодой меч, снова обостряя мятежные инстинкты и что тогда? Ходи и оглядывайся по собственному дому? Как же ему быть? В то же время Лилит искала тепла, невольно тянулась к нему (вот и сейчас не уходит, хотя ее никто не держит), и, когда Дитривул прикрыл ее крыльями вчера ночью он испытал что-то такое, чему не находил целый день объяснения — чувство жалости, щемящей нежности, желания защитить ее от холода, то есть все то, над чем всегда смеялся и, что всегда презирал.
Ему было стыдно перед самим собой за подобные чувства, а уж как станут смеяться над ним друзья и знакомые, не говоря о Мелисенте, которая даже не подозревала о существовании таких особенностей организма. Да что с ним такое?! Расплавился, как масло, стоило только жалкому нефилиму обнять его во сне! Ну согрел ее, ну и что? Только ради того, чтобы поспать хотя бы несколько часов — исключительно ради этого! Она же не давала покоя никому всю ночь! Но больше этого не повторится, он — демон! Он не способен на жалость! Скорей бы подарить ее Мелисенте и пусть делает с ней что хочет, а с него хватит!
Дитривул стряхнул с себя тонкие пальцы Лилит.
— Уходи! Иди к себе в комнату!
Дитривул встал с кресла и, не глядя на сидевшую на полу Аликраду, вышел на широкую открытую терассу, висевшую как раз над самой пропастью. Он любил ринуться с нее камнем вниз, особенно в грозу, когда пространство наполнялось маленькими белыми шариками электрических разрядов. Он проносился между ними, взрывающимися от любого движения, ловко уклонялся от обжигающих плазмоидов, и расправлял крылья возле самой земли, до смерти пугая этим Мелисенту, если она оставалась у него в такие вечера. Над острыми скалами Дитривул обычно проносился на бреющем полете и, переместив тело практически вертикально, легко поднимался вверх. Ему нравился воздух, напоенный серой, озоном, а когда он возвращался в дом, омытый дождем и электричеством, с кончиков его пальцев слетали голубые искры, он ощущал бешенный прилив энергии. Мелисента предпочитала уйти от него в такие моменты, опасаясь получить ожоги, и тогда он срывался с места, улетал из поместья и кидался в самую гущу боя, крушил всех, кто попадался под его секиру, одним своим присутствием наводя панику в стане врага.
Детеныша-нефилима он не убил…
Демон вдоволь надышался грозовым воздухом, но не стал планировать над пропастью, просто задумчиво полюбовался на взрывы маленьких шаровых молний в ущелье и вернулся в дом. Лилит уже не было в комнате.
— Бергалон! — позвал демон и старый прислужник тенью отделился от стены, тут же представ перед хозяином. — Комнату Лилит не запирать, — распорядился Дитривул. — Если она захочет уйти, не задерживать!
— Милорд?.. — не понял прислужник.
Бергалон хотел что-то возразить, но Дитривул не пожелал его выслушать.
— Ты слышал? Не мешать ей! Пусть идет. На воротах стоит защита, далеко она все равно не уйдет, но пусть поймет, что ее никто не держит насильно.
— Понял, милорд, а как же ее крыло? — все еще не верил своим ушам старик.
— Крыло почти зажило, но она не хочет помощи, — возразил демон.
Бергалон удалился с непроницаемым лицом, хотя нет, он слегка приподнял брови. Дитривул даже не пытался понять, о чем думает старый прислужник, а тот думал о том, что хозяевам не обязательно знать обо всем, что происходит в их доме — для их же блага.
Комнату Лилит, как и было приказано, он оставил открытой, а вот, входную дверь тщательно запер, ведь насчет нее не поступило никаких распоряжений.
Ночью демона разбудил тихий скулеж в коридоре. За дверями обнаружилась нефилим, которая сидела на полу в своей любимой позе, обхватив руками согнутые колени, уткнувшись в них лицом, и тихонечко подвывала. Услышав его шаги, она вскочила на ноги и замерла, не сводя с него умоляющих глаз.
«Не прогоняй меня! Мне так тоскливо и одиноко там одной, так холодно и страшно! Я не могу там уснуть! Позволь мне погреться возле тебя!»
— Уходи! — не поддался Дитривул на ее мольбы. — Ты будешь спать в своей комнате.
Нефилим дернулась, словно от пощечины и медленно поплелась прочь. Дитривул смотрел, как вздрагивает ее крыло, примотанное к руке. Раны на спине практически зажили, у нефилимов быстро идут процессы регенерации, но старуха-ведьма Таннис все равно приходила утром, проверить, как идет заживление и сменить повязки. Лилит при ней боялась шевельнуться или застонать, и не сводила глаз с палки, с которой ведьма только и могла передвигаться. Маленькая нефилим, забитая, почти до смерти — их не жалели там, в приютах, их готовили к одному единственному бою, в котором они должны были умереть. Он вспомнил, как она прыгнула в огонь по приказу Погонщика. Она привыкла бояться, бояться и защищать себя с оружием в руках. Привыкла до условного рефлекса.
Вздохнув, Дитривул вернулся в постель. Эта девчонка перевернула все вверх тормашками за два дня — ни порядка в доме, ни покоя в душе, даже
поднимаются древние инстинкты.