***
31 декабря. Очередное 31 декабря.
Странный рок, или же... вся судьба моя в целом. Чертовы новогодние ночи. Никогда они не приносили мне ничего доброго. Счастье, веселье, задор, надежды?
Разве что... надежды. Пустые, горькие, несбыточные мечты и надежды. Даже в Деда Мороза я никогда не верила. Сколько себя помню, всегда знала, что это - ни кто иной, как переодетый какой-нибудь дядька, или, и того хуже: тетенька (из-за дефицита первого).
Потому и желания ему не загадывала. Ничего не просила. У него не просила. А вот у судьбы...
Да толку?
Кукиш с маслом - вот удел и вершина всех моих грез и прилежаний.
Когда-то я с ума сходила по кукле Барби, потом - конструктор, затем - "радуга" (если кто ее помнит). Тамагочи. И что? Что в итоге? Ни какой не Дед Мороз. И никакого чуда. Упорный труд моих родителей - и спустя время (длительное, порой не один год) желание сбывалось. Но потом я подросла - и стала мечтать о чем-то ином, о чем-то большем. О том, что ни отец, ни мать уже, как бы того не хотели, никак не смогли бы купить. Мальчики; искренние, трепетные чувства. Парень из соседнего двора. Одноклассник. Радио-диджей. Известный музыкант (тот еще выбор для первой, пылкой... безответной любви не на один год, правда?) А дальше снова страсть: одноклассник; знакомый; старый друг. Целая череда грез - и всё впустую: одно-единственное желание, что я из года в год, как больная, загадывала под бой курантов, и что так упорно не сбывалось - любовь. Взаимная любовь. И напиши я когда-нибудь письмо Деду Морозу, то, наверняка, и туда б его впихнула.
Но это было глупо. Понимаю, по-детски глупо и наивно.
Выросла. Встала. Отряхнулась и пошла...
Хотя все еще на падающие звезды нет-нет да проскочит тихий шепот души. Тихий, мудрый, просящий уже не (недалекой) любви, а простого "обыденного счастья", и вместе с ним - душевного покоя.
***
Вот и опять бреду по улицам пустынного декабря. Тоскливо, гадко на сердце. За спиной - одиночество, на плечах - печаль, в голове - ветер. Опять одна. Опять... никому не нужна.
А главное, нет даже ничего во мне, что могло бы хоть у кого-то вызвать то ли восторг, то ли ту же жалость: Бог не дал ни таланта, ни даже везения. Ничего, что могло бы зацепить моего "потенциального" принца и заставить слезть с пышногривого, паршивого коня. Ноль. Я - ноль. Пустое место...
Хоть поскользнись и ногу сломай! А то уж совсем невзрачная. Вокруг полное безучастие, ко мне. Мир трепещет в предвкушении волшебства ночи, взрывается весельем, дружеским запалом, любовной игрой обмена подарками. А я, словно те снежинки, которых вроде как все ждали, но уже и не замечают, переключив свое внимание и воодушевление на другие вещи, более приземленные, материальные, более весомые, полезные "чудеса".
Присесть на забор и позорно шмыгнуть носом.
Я даже ногу не в состоянии сломать: нарочно ничего не получится. Только если этого не хотеть - вот тогда, пожалуйста. Но сейчас слишком прекрасно и непростительно щедро людям извне подарить мне хоть какое-то участие. Родители. Опять вечер с родителями... Хотя, чего я дуюсь? Не так уж плохо. У кого-то и того нет.
Шумный вздох. Взгляд около. Знакомая улица. Знакомые ощущения - обреченности и больного одиночества. Год. Господи, уже прошел целый год с того дня, момента, как мы расстались. А из-за чего? Смешно и горько вспоминать.
Петарды. Как же я ненавижу петарды! Они меня пугают. Какой умник придумал их, а потом еще и допустил в массы? Сколько на моей памяти нехороших случаев, вплоть до ожогов. Да и сама однажды чуть глухой не осталась (хотя, чего чуть? минут десять так точно ею была). И вот они вновь вершат мою судьбу. Вершат - то еще слово. Сами мы всё перекромсали. Помню, я так взбесилась из-за этих петард, начала орать на Него. До слез, до истерики, до животного страха. А Он словно глухой. Словно слепой. Словно...
Слово за слово - и я уже бегу домой...
Порваны фотографии (им). Высказано всё, что давно накипело (обоими).
31 декабря. Часы бьют двенадцать. А на душе - пожар. Вокруг - руины...
Жестокая, мерзкая, непростительная речь. Его речь:
- Пошла отсюда, чтоб глаза мои тебя больше не видели, никогда! Чтобы новый год... я начал с чистого листа!
Так мы и разъехались. Так мы и расстались.
Первое января, ночь. Под залпы салютов, таща свои баулы за собой как крест, я шагала вот этой же дорогой... в отчий дом, позорно склонить голову и горько рыдать от безысходности.
Вновь рыдать, осознавая свою никчемность и ненадобность.
Опять одна. Опять пустая...
Да и друзей особо нет. Больше нет. Всех променяла, всех прогнала ради него одного. Всех.
Так что, нечего нарекать. И нечего серчать.
Сама виновата.
Встать, тихо выругаться себе под нос и, повесив очередную лапшу себе на уши, а-ля всё к лучшему, почапать дальше...
***
- Мама, не уговаривай. Мам, ну... Ну, куда я пойду? Кто меня там ждет?
Да еще письмо это дурацкое...
***
... и вправду, глупая, кто тебя здесь ждет?
Ох, уж мама! Всё верит в меня. Верит.
А зря...
Я пришла на место встречи с одногруппниками, а их нет. То ли время изменилось, то ли точка сбора. Однако, кто я такая, чтоб меня об этом уведомить?
А может, и того наврали, чтобы не портила им настроение. У них слаженный, дружный коллектив, а я - приблуда.
Дура. Вот кто я. Ду-ра.
Пройтись в сторону школы, еще одно любимое место сбора наших, - и в очередной раз покрутиться в темноте, добивая очевидное.
Пустынно уже на улице. Все давно по намеченным углам: дом, съемная квартира, клуб, площадь... Проводы Старого года. Скоро уже и поздравления по московскому времени начнутся. Час, от силы, два до Нового года. А я? Где я? Что творю? Кого ищу?
Набрать номер подруги - гудки. Пустые, жалящие гудки.
Даже не принимает вызов. Даже не хочет солгать.
Может... Может, конечно, и не слышит, давно потонув в веселье с нашими сотоварищами-студентами. Может. А может, и нет.
Ведь могла бы и сама позвонить, сама набрать. Могла бы предупредить.
Выдох. Глубокий, шумный горький выдох делаю я.
Очередная попытка дозвониться...
- Простите, - ловлю прохожего, - вы не видели толпу молодых ребят? Они собираться должны были во-от здесь, на пяточке, - тычу пальцем.
- Нет, извините, - взволнованно гаркнул мужчина и отшатнулся от меня, словно от прокаженной. Быстрые шаги прочь.
Нервы на пределе, натянутой струной. Слезы застыли внутри, страшась выбраться наружу. Идиотка. Господи, какая же я идиотка!
Дикий, отчаянный крик во всю глотку - позорно, пораженчески пряча лицо в ладонях.
Чертова жизнь! Как же я от всего устала! Как же я всё это уже НЕНАВИЖУ!
- Чего орёшь?
Обмерла я. Испуганно, пристыжено застыла на месте.
- Ну? - не выдерживает невольный свидетель.
Еще миг - и неторопливо, неуверенно опускаю руки, открывая глаза, да бросаю взгляд на сего "нахала" (оттого, что тот посмел так не вовремя вклиниться в мой эпический финал).
Дед Мороз. Евпатий-коловратий! После всего... его мне только не хватало.
- А что, нельзя орать? – грублю ему в тон. - Все орут - и я ору.
- Ты не так орёшь.
- А что, есть нормы, как орать?
- Ты чё такая умная? - шаги ближе, нахмурился.
- Может, дерзкая?
Цыкнул. Закачал в негодовании головой. Прожевал эмоции.
- Вот потому и одна!
Лицо мое вытянулось от прозрения.
- А с чего вы взяли, что я одна?
- Ах, ну да, - паясничая, стал заглядывать мне за спину. - Простите, всех вас сразу не приметил. Правда, - наиграно дрогнул голос в печали, - по-моему, они слегка... мертвые, оттого и призраки.
- А ты экстрасенс? - язвлю, нарочно переходя на "ты". И пусть за густой искусственной белой бородой и усами сложно разглядеть его лицо, голос и глаза все же дают возможность приписать ему лет так тридцать, тридцать с хвостиком, но не больше. Странные знакомые нотки в звучании... И взгляд словно родной. Но мы явно встретили друг друга впервые. Чушь. Больная, сумасбродная выдумка слетевшего с катушек рассудка. Очередная пощечина мне от спесивого Нового года.
- Нет, - внезапно произнес он как-то искренне, добро. - Я идиот, у которого в Новый год «тачка» сломалась. А меня ждут на корпоративе. Вернее, не так меня, как подарков, что я тащил с собой.
Улыбаюсь, не веря своим ушам.
- «Тачка» сломалась?
- Ну...
- А как же сани? Или у вас там, - киваю головой вбок, - апгрейд внеплановый случился, а перепроверить всё не успели?
- Ха-ха. Отличная шутка. Медаль за искрометный юмор, - бегло протараторил. - Ну что, поможешь?
- В смысле? - оторопела я, невольно подавшись назад.
- Что в смысле? Вот, - резвые шаги куда-то в сторону. Сбоку от забора детского сада едва в эту пургу-метель смогла я разглядеть белый, местами даже поржавевший, автомобиль, старую "Ладу".
Торопливо приблизилась.
Не скрывая злорадства:
- Печальная у вас, сир, карета.
Игнорирует. Живо открыл багажник и достал оттуда огромный картонный коробок. Буквально миг - и нагло, бесцеремонно взгромоздил всё это мне на руки (неосознанно подхватываю).
Таращусь на Деда:
- Ты шутишь, да?
Вполне серьезно отвечает:
- Ни капли.
- Какой коробок? Да он больше меня!
- Ой, не прибедняйся, Дюймовочка. Тем более, он легкий. А я вот, мешок возьму. Туда точно, будто кирпичи сложили. И заметь - не ною.
- Во-первых, я не ною, - рычу злобно; попытки сверху, сбоку, хоть как-то уловить, взглянуть в глаза этого бесстыдного гада. - Во-вторых, сам за это взялся - сам и расхлебывай.
- Тебе что, сложно? Даже ради Нового года? Да еще кому - Деду Морозу помочь?!
- Иди ты, знаешь куда? - гаркнула, резвое движение и втолкнула ему в руки обратно поклажу, - Дедушка, итить тебя через коромысло, Мороз! Тебе, небось, за это нехило заплатят! А я профукаю свой праздник непонятно ради чего!
- Какой? - без притворства удивился.
- В смысле, какой? По-твоему, я вообще никому не нужна?! И меня никто не ждет?
- А ждет?
- Да... Да пошел ты!
Разворот - и пошагала прочь.
- Ну, стой! Прости! - слегка замешкался, но затем все же бросился за мной (слышны шаги, хруст снега). - Ляпнул не то! Прости! Ну, помоги! Будь человеком!!!
Обмерла я резко. Секунды сомнений - оборачиваюсь. Глаза в глаза.
- Человеком?! - разъяренно реву.
- Человеком, - тихо и искренне.
- А где же вы все торчали, когда мне так были нужны? А, люди-"человеки"?!
Нервно сглотнул.
Неуверенно, несмело пожал плечами.
Смолчал.
- Вот-вот! - уже более сдержанно продолжаю я: - Никто и никогда... не шел мне навстречу.
Тягучая, душу рвущая пауза - и едва слышно, жалобно, шепотом:
- Пожалуйста...
***
И почему меня мать родила такой глупой и безвольной?
Нервно передергивая уже ненавистный мне коробок, я еле плелась по заснеженной дороге. Короткие фразы, гневные ругательства, что временами всё же удавалось перевести в шутку.
Напряжение падало. И смирение с тем, что очередной Новый год спущен в горшок, давало силы реагировать на всё проще и позитивнее.
- Мне еще на почту зайти надо.
- На почту? - удивился сквозь смех Дед. - Ночью? Совсем ку-ку?
Морщусь в попытке улыбнуться.
- Почтовый ящик. Не передергивай слова.
- Чья же школа?!
- Перестань!
- Всё, молчу. И что там? Гневное письмо с сибирской язвой? Или что покруче?
- Ха-ха. Хотя... - резко замолчала я, шумный вздох. - Не менее сумасбродное.
- Так что там?
- Да племянница, Мелкая, достала со своим письмом. Я давно обещала отнести его и бросить в ящик. Еще неделю назад. А все забывала. И теперь, в