простого труженика! Уверяю вас, что ничего не сделает и мой так называемый конкурент – Алильханов. Напротив, станет в тысячу раз хуже. Продажные шкуры из окружения Алильханова только и ждут, чтобы, дорвавшись до казны, разворовать то, что еще не разворовано Кизляковым! А что оставляют вам? Продукты дорожают, страна сидит на нефтяной игле, девальвация, коррупция!
Но есть выход! Где он? - спросите вы. И я отвечу. Выход – это я, Антушкин Сергей Леопольдович. Я, в противоположность моему сопернику, молод и энергичен. Я и моя команда – честные, справедливые люди, не дадим бюрократам и политическим проституткам безнаказанно угнетать народ. Мы положим конец беспределу! Вы спросите – кто я, и я отвечу: я – это вы! Я - человек из народа, простой рабочий Нилиманского нефтеперерабатывающего завода, ваши беды живут в моем сердце! Алильханов хочет устроить войну, бойню, есть неопровержимые доказательства его связей с ЦРУ и Моссадом! Но вместе мы не дадим ему осуществить эти черные планы!
Я, Антушкин Сергей Леопольдович, со всей полнотой ответственности заявляю вам – я не дам развалить то, что еще не развалено, и построю новое, доброе, вечное! Я, Антушкин Сергей Леопольдович, - ваш кандидат!
Я схватился за голову: какая несусветная галиматья! Да по сравнению с этим даже «Фигаро» покажется легкой прогулкой. И зачем – то все время упоминается мое имя – какой-то, прости господи, катехизис.
Повздыхав, я принялся заучивать и, к своему удивлению, довольно быстро и сносно вызубрил все. Правда, вместо слова «коррупция» язык мой норовил произнести «копупция», а «бюрократам» - «пюрекратам», но зато слово «проституткам» я выучил очень даже легко. Должно, сказалась актерская закалка, хотя того же Хлестакова я запоминал – дай бог памяти – пять недель, и все равно без суфлера никогда не обходился…
Ну да ладно! Признаться, я был доволен собой и, выключив голландскую лампу, совершенно как-то по-русски захрапел.
Глава вторая
Бойня в Ж… , или бунт маленького актера
1
Исчезновение Антушкина Сергея Леопольдовича в Ж… было встречено без энтузиазма. Вернее, законная любовница исчезнувшего, или, если позволите, канувшего в Лету лицедея… Позволяете? Продолжаю. Так вот, любовница Сергея Леопольдовича Ада Серапионовна, конечно, порыдала и пошлялась по инстанциям, но толку от рыданий было немного. Не более чем через неделю она укатила с неким Денгом в олимпийский городок на берегу Черного моря.
Что касается места Антушкина в театре, надо сказать, весьма хлебного, по Ж…повским – то меркам, то на него и прежде заглядывался Городничий – Лукьянов, а теперь-то и вовсе пошел в наступление.
-По какой такой причине мне не дают играть Гамлета, Хлестакова и Чацкого?- кричал он в кабинете директора театра Килкина,- Я, ежели вы помните, единственный заслуженный в Ж…! Антушкин рядом со мной – тьфу! Плюнь и разотри!
-Посмотри на себя в зеркало,- говорил Килкин, издали похожий на быка,- Какой ты, к дьяволу, Гамлет?
-Что вы понимаете в Гамлете? – словно тореадор, Лукьянов втыкал в быка рапиры.- Мне лично Табаков прислал письмо с пожеланиями! Лич-но!
Это был ловкий укол, бык заворочался, пуская из ноздрей сизый дым.
-Хорошо, я подумаю, - пообещал Килкин, кладя искусанную трубку на том Станиславского. - А пока иди, у меня от твоей трескотни в животе бурчит.
Торжествующий Лукьянов вышел из кабинета Килкина, радостно потирая руки.
К вечеру в театре произошли перестановки. Лукьянов занял вожделенное место, на его место поднялся Корытников, Корытникова заменил Чавкадзе, Чавкадзе – Степушкин. Ну а Степушкин произносил сакраментальное: «Господа, кушать подано». На место Степушкина был принят некий Крамов, из осетинских беженцев, чему он, похоже, был очень рад.
Таким не особо замысловатым образом следа от Антушкина Сергея Леопольдовича в Ж… не осталось. Вы скажете – а память, память людская? И будете совершенно правы.
2
Совсем скоро обновившаяся труппа призвала ж…цев на премьерную постановку «Ангела смерти» - драмы жизнелюба Килкина. Накануне директор театра не находил себе места, метался, скурил все сигареты в доме, незаслуженно оскорбил свою жену Аллу Юрьевну, обозвав ее старухой, несколько раз прикладывался к заповедным запасам водки. Оно и понятно: это был дебют Килкина как сочинителя, а тут еще режиссура, директорская ответственность… Тяжела ты, шапка Мономаха!
Особо почему-то волновал новенький – осетин Крамов - роль у него была крошечная, но - ключевая. В самом конце пьесы, перед занавесом, когда на сцене собираются почти все герои, он выскакивает с дуэльным пистолетом и с криком: «Умрите, ироды!» стреляет. Пистолет дает осечку, Крамов бросает его на пол и в исступлении топчет ногой.
Килкин лично репетировал с Крамовым до собственного исступления, а добиться подобного от осетина так и не смог. Но делать было нечего – дело было вечером, накануне премьеры.
Основательно опустошив заповедные запасы, Килкин улегся спать, заткнув уши ватой и надев на голову колпак.
Словно назло мрачным предсказаниям антрепренера Силкина, публики собралось под завязку - похоже, был весь цвет Ж… Кроме того, в зале было много незнакомых молодых людей в черных очках и черных же костюмах-двойках, похожих на секьюрити в ювелирной лавке, но сидящих преимущественно в vip.
-Здесь и г-губернатор,- заикаясь, проговорил Лукьянов, выглянув из-за кулис. Он играл ангела смерти – бомбиста Ширяева, и теперь впервые пожалел, что не остался во второстепенном амплуа.
Шумно дыша, за кулисы ворвался Килкин. Он был красен, и от того еще больше походил на быка.
-Все готовы? Крамов?
Осетин кивнул, посмотрев на директора своими ласкающими глазами и, улыбнувшись, показал дуэльный пистолет, добытый в запасниках Ж…ского краеведческого музея.
-Ну, ни пуха, - проговорил Килкин, чувствуя неприятный привкус во рту.
-К черту, - глухо отозвались актеры.
Прозвенел звонок. Представление началось.
АНГЕЛ СМЕРТИ
Драма в пяти действиях
Соч. Килкина Е.Е., директора Ж…ского театра,
Лауреата окружного конкурса сценического искусства,
Кавалера ордена четвертой степени «Слеза Аристофана».
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Ширяев, бомбист (заслуженный артист Лукьянов).
Нина, девица 18 лет (Шпанк).
Ниправда, врач (Корытников).
Шилина, проститутка (Орлова).
Царь (Чавкадзе)
Старуха, мать Ширяева (Абдонина).
Дворник (Степушкин).
Гноящийся Архисифилис (Крамов).
Кучер, мамзели.
Действие первое
Явление первое
Дворник. Метет сухие листья. Затем Ширяев.
ДВОРНИК (под нос): Эка навалило! Метешь, метешь… Но все же можно как-то вымести. А грязь всю, пакость в душах – как выметать?
ШИРЯЕВ: Эй, борода, где тут госпожа Шилина проживает?
ДВОРНИК: Енто какая-такая госпожа?
ШИРЯЕВ: Да шлюха Шилина, где живет, спрашиваю?
ДВОРНИК: Ах, ета! Так вот жеж прямо - и в парадное…
Явление второе
Разбросанная постель, на ней – полуодетая Шилина. С краю сидит Ширяев – встрепанный, страшный, тоже не совсем одет.
ШИЛИНА (игриво): Ну, как?
ШИРЯЕВ: Что как?
ШИЛИНА: Еще придешь?
ШИРЯЕВ: Приду? Да, наверно, приду… Отчего ж не прийти? Оденься, пожалуйста, мне противно глядеть на тебя.
Проститутка прячет в халат свои телеса.
ШИЛИНА: Чайку, миленочек?
ШИРЯЕВ: Нет, благодарю. И не надо меня миленочком звать!
ШИЛИНА (смеясь): А как мне тебя звать?
ШИРЯЕВ (задумавшись): Ну, зови что ли Кобой!
ШИЛИНА: Ко-ба! Кобочка.… Это от слова «кобель» что ли?
ШИРЯЕВ (гневно): Дура!
Спешно одевается и убегает прочь.
Явление третье
Шилина одна.
ШИЛИНА: И чего взъерепенился? Фи, больной какой – то!
В дверь стучат.
ШИЛИНА: Кто?
Входит дворник.
ДВОРНИК: Я, мать, это…. По полупьяной лавочке…
Кладет на тумбочку смятые деньги.
ШИЛИНА: Надеюсь, пересчитывать не надо?
ДВОРНИК (лезет к ней): Обижаешь!
Шилина хохочет и, протянув руку, выключает свет.
Явление четвертое
Дворник метет улицу. Подходит Царь.
ЦАРЬ: Эй, голубчик, где здесь мадмуазель Шилина проживает?
ДВОРНИК: Шлюха, что ль?
ЦАРЬ (краснея): Но-но, ты полегче, братец!
ДВОРНИК: Вон парадное!
Явление пятое
Царь с Шилиной – расположились на постели почти так же, как недавно с Ширяевым.
ЦАРЬ: Да, мать, ты свое дело знаешь.
ШИЛИНА (закуривая): А то!
ЦАРЬ: Вот что значит опыт. Пожалуй, единственный настоящий профессионал в империи. Были б енералы да адмиралы такими – не просрали б войну.
ШИЛИНА (смеется): Какой ты странный, словно царь.
ЦАРЬ (то же смеясь): Да, словно… Иди ж ко мне, моя дуэнья.
Шилина хохочет и тушит свет.
Действие второе
Явление первое
Ширяев лежит в постели, его мать хлопочет в комнате.
СТАРУХА: Сходил бы ты, что ли, к врачу. Долго ли так мучиться?
ШИРЯЕВ (слабым голосом): Да, пожалуй. Пожалуй, ты права.
СТАРУХА: Хоть и к Ниправде сходи. Даром, что еврей, но, говорят, грамотный.
ШИРЯЕВ: Так то ж деньги надо….
Старуха вздыхает, достает спрятанную в книжке заначку.
СТАРУХА: Вот, возьми.
Явление второе
Ниправда, перед ним с задранной рубахой – Ширяев.
НИПРАВДА: Н-да.… Гм…
ШИРЯЕВ (с ужасом): Что, доктор?
НИПРАВДА: Плохи дела.
ШИРЯЕВ: Да говорите же, не томите.
НИПРАВДА: Позвольте спросить вас, мне, как врачу, не возбраняется: были ли вы, батенька, у блядей?
ШИРЯЕВ (смущенно): Да, признаться… Да, был.
НИПРАВДА (цокает языком): Приходите в четверг для подтверждения диагноза, но, боюсь, мой друг - медицина бессильна.
ШИРЯЕВ (почти кричит): То есть как?
НИПРАВДА: Гноящийся архисифилис, гноящийся архисифилис…
ШИРЯЕВ: Да откуда ж…
НИПРАВДА: Вам виднее. Советую, друг мой, заранее озаботиться достойным, понимаете ли, уходом…
ШИРЯЕВ: У меня мать, она может ухаживать.
НИПРАВДА: Вы не поняли, вы опять не поняли, милостисдарь. Так важно достойно уйти из жизни…
ШИРЯЕВ (холодея): Сколько?
НИПРАВДА (железным голосом): Неделя.
Явление третье
Ниправда, Царь.
ЦАРЬ: Так ты, морда жидовская, говоришь – неделя?!
НИПРАВДА: Воля ваша, сударь, супротив правды не попрешь! Я врач, я клятву давал!
ЦАРЬ: Знаю я ваш иудин род с вашими клятвами!
НИПРАВДА: Гноящийся архисифилис, гноящийся архисифилис… Придите, милорд, в четверг для подтверждения…
ЦАРЬ: Так получи ж!
Бьет Ниправду по спине тростью.
Явление четвертое
Ниправда, Дворник с приподнятой рубахой.
НИПРАВДА: Приходи, братец, в четверг, для уточнения. Гноящийся архисифилис, гноящийся архисифилис…
ДВОРНИК: А слова-то какие… Красивые!
Явление пятое
Шилина, Ниправда.
ШИЛИНА (хохоча): Не-де-ля! А иди-ка ко мне, миленочек…
Ниправда отскакивает, как ошпаренный.
Действие третье
Явление первое
Ширяев идет по улице. Навстречу Нина с корзинкой. Сталкиваются, из корзинки выпрыгивают яблоки, скачут по мостовой.
ШИРЯЕВ: О, пардон!
Кидается поднимать яблоки. Кладет в корзинку, наталкивается на глаза Нины.
ШИРЯЕВ: Простите великодушно!
НИНА: Ну что вы, сударь!
ШИРЯЕВ: Позвольте проводить вас, чтобы еще какой – либо остолоп не раскидал яблоки.
НИНА (подумав): Хорошо, позволяю.
Явление второе
Тесная темная
