ДОЛЖНОСТЬ

Денг относился ко второй категории.
  Он подскочил к Аде Серапионовне и с наслаждением вцепился в жирное горло.
  «Хорошо, что телевизор на всю громкость» - холодно, как какой-нибудь маньяк, подумал Моисей Ашотович, душа любовницу, но тут же вспомнил о милиции, тюрьме, проблемах, сплетнях, в общем, о своей тонкой кишке, и отпустил жертву.
  Ада Серапионовна тяжело села в кресло, хрипло дыша.
  -Адочка, что с тобой? – испугался Денг, заглядывая любовнице в глаза, и тут же получил такой удар по уху, что отлетел к дивану.
  -Вот тебе, негодяй!
  Ада Серапионовна нащупала рукой что-то тяжелое – то был утюг, но тут из телевизора объявили:
  -Здравствуйте, уважаемые телезрители, вашему вниманию предлагаются политические дебаты Андрея Данииловича Алильханова и Сергея Леопольдовича Антушкина.
  -Сирёжик,- ахнула Ада Серапионовна, роняя утюг. Забыв по Денга, она кинулась к экрану, только что не впрыгнув в телевизор, как пловец прыгает в бассейн.


  Глава восьмая


  Назубок


  1


  Утро было тяжелым. В зеркале отразилось лицо, совершенно не похожее на лицо – какой-то красный шар с синими обводами под глазами. В горле заправляла пустыня Сахара, в голове взрывались бомбы, а из желудка время от времени что-то такое поднималось, поднималось и никак не могло до конца подняться.
  -Степа! – крикнул я.
  -Да, Сергей Леопольдович?
  -Ты не могла…, ты не мог бы принести пива?
  -Вы же знаете, Сергей Леопольдович, пива здесь не держат.
  -Ну, неси хоть шампанского…
  В проклятом ресторане, похоже, под видом коллекционных вин потчуют посетителей черт знает чем, а этим простофилям невдомек.
  -Пожалуйста, Сергей Леопольдович.
  -Спасибо, Степан.
  Я залпом выпил шампанское – стало легче. С удовольствием подумалось, в каком свинском состоянии, надо полагать, пребывает после вчерашнего милейший Семен Никитич. Уж он-то упился так упился.
  Мой горничный чего-то приуныл.
  -Не грусти, Степан, прорвемся, - подмигнул я ему. Ох, и странно было называть «Степаном» милейшего вида девушку, но что поделать – пути Господни неисповедимы.
  -Сергей Леопольдович, я пошутила,- захныкала Степа.- Я женщина, у меня даже есть малыш.
  Ну, вот и здрасьте – пожалуйста! Никогда не понимал баб!
  -Так зачем же ты…
  -Сергей Леопольдович, простите,- рыдала горничная, размазывая по лицу косметику,- Вы были сильно пьяны, и я испугалась. А мне никак нельзя терять работу…
  -Ну, успокойся,- наконец-то до меня дошло,- Успокойся, не стоит плакать. Обещаю – больше никаких приставаний. Ну?
  Степанида всхлипывала, сотрясаясь всем телом. Я с умилением смотрел на нее, понимая, что передо мной, в сущности, ребенок. Ей, должно быть, еще и девятнадцати нет.
  -С-спасибо.
  -Вот и славно,- сказал я, - А как его зовут?
  -Кого?
  -Ну, твоего малыша.
  -Киря,- улыбнулась Степа. На ее ресницах дрожали слезинки.
  -Прекрасное имя,- чувствуя к девушке лишь отеческие чувства, я аккуратно поцеловал ее в макушку и быстро вышел из спальни.


  2


  Текст, как вы, наверно, догадываетесь, я не выучил. Листок с гербовыми знаками лежал в кармане, однако особого беспокойства я не ощущал. В конце концов, если на сегодня Семен Никитич наметил нечто архиважное, то какого же рожна он напоил меня до беспамятства, а сам и вовсе накушался до зеленых чертей? Утешая себя таким образом, я довольно лихо спустился по лестнице и, пробежав через лужайку, уселся в поджидающий меня «линкольн». Здесь же меня ждало удивление.
  На лицах Семена Никитича и Олега Власыча не отражалось ровным счетом никаких признаков вчерашнего загула. Более того, и тот и другой выглядели свеженькими и бодрыми, как только что сорванные с грядки огурчики, и первым делом спросили:
  -Назубок?
  Молния пронзила мой желудок и врезалась в сердце.
  Семен Никитич побледнел, словно стенка муниципальной больницы, Олег Власыч – посинел, как лечащийся в этой больнице больной.
  -Сергей Леопольдович,- прошелестел Семен Никитич, тигриные глазищи заблистали,- На-зу-бок?
  -Господа, как я мог выучить целую страницу после ресторана? – заикаясь, пробормотал я.
  Семен Никитич взвыл и схватился за голову руками.
  -Не выучил,- закричал он, все более горячась,- Не выучил!
  Откуда ни возьмись в руках у него появилась черная удавка, и с ней он полез ко мне. Я закричал и принялся отпихивать его обеими руками.
  -Остановитесь, Семен Никитич,- предостерег Олег Власыч, трагически растягивая гласные,- Вы все погубите!
  Окрик образумил Семен Никитича, он отвалился от меня, тяжело дыша, и спрятал в карман удавку.
  -Вы правы, Олег Власыч, - заговорил он своим обычным голосом,- Извините, Сергей Леопольдович. Пожалуй, отчасти в этом виноваты мы.
  -Отчасти? – дрожащим голосом проговорил я, потирая шею.
  -Но что же делать, ума не приложу? - развел руками Семен Никитич.
  -Выход всегда найдется, - хитро улыбнулся Олег Власыч,- Надо только пошевелить мозгами.


  3


  Олег Власыч минут пять шевелил мозгами, потом повернулся от окна, за которым были видны стоящие в пробке машины.
  -А ну-ка, голубчик, позвольте вашу ручку.
  Я, недоумевая, протянул руку. Олег Власыч достал из кармана фломастер:
  -Почти не стирается,- подмигнул он и быстро что-то написал на моей ладони. Тоже мне Аристотель - да такие шпаргалки, собственно, помогли мне закончить училище.
  Я поднес руку к глазам. Там было всего три фразы.
  -Будем надеяться, что этого хватит,- опередив возможный вопрос, сказал Олег Власыч,- Хотя лучше, конечно, было, если б вы все выучили.
  -Да, признаться,- сердито закашлял Семен Никитич.
  Я поник головой.
  -Но не расстраивайтесь, Сергей Леопольдович,- тут же повеселел Олег Власыч,- В нашем деле ничего непоправимого нет. Непоправимо – это когда дворник плохо метет улицу или когда стряпуха вместо соли сыплет в суп сахар…
  Семен Никитич захохотал. Глядя на него, я тоже – поначалу робко – захихикал, но скоро осмелел и дал волю своим легким.


  Показалась башня, которую я, кажется, где-то видел: может по телевизору, может в газете. Словно ракета, она устремилась в космос, но туда ее не пускали глубоко вросшие в землю корни.
  Мы припарковались у невзрачного с виду здания.
  На входе дежурил сонный охранник с металлоискателем, но он не посмел задержать нас.
  Длинные темные коридоры, казалось, никогда не закончатся, мимо нас мелькали сизые тени, жутковато пахнущие табаком и перегаром, краем уха я слышал разговоры о каких-то «репортажах», «эфирах» и «прибавках к зарплате». Но вот – так неожиданно, что я чуть не ослеп – мы вышли в освещенный полукруглый зал. Здесь суетились люди, настраивая телекамеры, путаясь в проводах и вполголоса матерясь. Телекамеры все до единой были нацелены на стоящий посреди зала стол, за которым сидела женщина, чем-то напоминающая робота. Ее седые волосы были забраны на затылке в тугой пучок. Брови Семен Никитича пришли в движение, и я понял, что должен занять место рядом с ней. Там как раз стояло кресло.
  -Здравствуйте, Сергей Леопольдович,- обрадовано пропела женщина-робот, вдруг включившись. Мне даже показалось, что внутри у нее что-то клацнуло, - Я уж думала, что вы опоздаете!
  -Здравствуйте, - я сел в кресло.
  -Ну что ж, начнем, пожалуй. Как вы, Андрей Даниилович?
  Тут только я увидел крупную фигуру, стоящую к нам спиной. Фигура повернулась и бодро произнесла:
  -Я готов, Анна. Всегда готов.
  Так вот он какой, мой конкурент Алильханов! Я сразу вспомнил, где видел его: театр города В…, «Гроза» Островского в постановке Циклопова, Алильханов играл Дикого. Надо признать, играл неплохо.


  Глава девятая


  Дебаты




  1


  Алильханов смерил меня презрительным взглядом и сел. Конечно, он не узнал меня – едва ли ему приходилось бывать в Ж…
  А все же какова фактура! С такой фактурой сам Бог велел играть купцов и приказчиков, а не лезть, куда не след… Я с ненавистью посмотрел на конкурента.
  Включились прожекторы, у меня заслезились глаза. Теперь мы втроем сидели в ярком круге, а вокруг была чернота. Кто-то кричал в темноте: «Все готовы? Тишина на площадке! Раз – два – три!».
  Анна, до того сидевшая неподвижно, с остановившимся взглядом, включилась, улыбнулась во весь рот и затарахтела:
  - Здравствуйте, уважаемые телезрители, вашему вниманию предлагаются дебаты Андрея Данииловича Алильханова и Сергея Леопольдовича Антушкина. Начнем, думаю, с политических платформ конкурентов. Андрей Даниилыч?
  Алильханов откашлялся и начал:
  - Основополагающий принцип моей предвыборной программы – доверие. Доверие, в первую очередь, избирателя к власти. Ведь, посудите сами, если избиратель априори не доверяет власти, какой резон ему идти на избирательный участок? При Кизлякове доверие к власти рухнуло ниже, простите, плинтуса, а при таких господах, как Антушкин, институт власти и вовсе, не сомневаюсь, прикажет долго жить.
  Каким же образом поддерживается это самое доверие? В первую очередь, власть не имеет права игнорировать проблемы населения и должна чутко прислушиваться ко всем социальным веяниям, что наблюдаются в обществе. Гарун – аль – Рашид, например, переодевшись дервишем, странствовал по улицам Багдада. Я, в свою очередь, за эту неделю посетил Калужский нефтедобывающий завод и Чукотское бахчеводство. Пообщался с простыми людьми, попробовал, так сказать, каши из общего котла. А где в это время был мой конкурент?
  Он воздел руки к небу и сердито засопел.
  -Сергей Леопольдович? – повернулась ко мне Анна. Я скосил глаз на ладонь и прочел:
  -Моя платформа – честность, открытость и справедливость.
  Алильханов и Анна смотрели на меня, точно ожидая продолжения, но я молчал.
  -Ну что же,- улыбнулась ведущая,- А что вы думаете о предвыборной платформе своего соперника?
  -Это сплошная фикция, подмена понятий,- процедил Алильханов сквозь зубы,- Он просто вводит избирателя в заблуждение.
  -Любезный Андрей Даниилыч - вор и жулик, на его счетах в Швейцарии двести миллионов долларов, - парировал я при помощи несмываемого фломастера Олега Власыча.
  -А вы считали? - Алильханов едко ухмыльнулся, глядя почему-то на мою руку.
  -А, позвольте вас спросить, сколько вам заплатили американцы?
  -Покажи руку, гад! – заорал вдруг Андрей Даниилыч и ринулся на меня. Я, пытаясь оттолкнуть навалившуюся на меня тушу, опрокинул стол. Придавленная Анна завизжала.
  Мой нос взорвался острейшей болью, потом к нему присоединились правый глаз и левое ухо… Я потерял сознание.


  2


  -Как, Сергей Леопольдович?
  Участливое лицо Олега Власыча выткалось передо мной из черноты. Я застонал.
  -Ничего, Сергей Леопольдович, ничего, дорогой,- сбоку к физиономии Олега Власыча присоседилась физиономия Семена Никитича. – За одного битого двух небитых дают.
  Сознание вернулось ко мне и вернуло страшное воспоминание – перекошенная рожа Алильханова, пудовые его кулаки. Я содрогнулся.
  -Дивиденды, главное дивиденды,- говорил между тем Олег Власыч,- У нас любят страдальцев, а он вона как вас разукрасил.
  Семен Никитич протянул мне зеркальце. О, матушка! Глаз заплыл, вместо носа – громадная красная картошка, а ухо и вовсе величиной с приличный арбуз.
  -Вы выиграли в дебатах, мой дорогой,- потирая ручки, радостно сообщил Олег Власыч, но