больше не разговаривали. Обошли площадь и замок Невера, прошлись по аллее героев и вернулись в казармы.
16
Маугрим расхаживал по кабинету, сложив руки на груди и втянув шею в высокий воротник. Перед ним стоял Грегориан и теребил пуговицы своей куртки. На столе с резными ножками лежали развёрнутые бумаги с рунами.
- Ты уверен, что он правильно перевёл? – спросил Маугрим.
- Юнец – знаток своего дела, но болван во всём остальном. Уверен, он уже получил по шее от своего мастера, - хмыкнул Грегориан.
- Это плохо, если Дестер знает больше нас.
- Даже если и так, то что? Его можно захватить, пытать, убить.
- Исключено. Но мне бы пригодился болван, знающий наречие и без лишних вопросов. Пойди разузнай о нём, что да как. Где живёт, откуда приехал. Сделай это до заката, а после приходи ко мне. Ночью у тебя задание.
Лицо Грегориана расплылось в довольной улыбке. Он научился разгадывать по лицу Маугрима, насколько значимо было для него поручаемое дело. Не имея ни родных, ни близких, бывший наёмник не дорожил ничьей жизнью, в том числе и своей. Он с радостью рисковал ею в угоду своей алчности и не страшился смерти. Жизнь, лишённая золота, не представляла для него ценности. Иногда Маугриму казалось, что он дорожит жизнью Грегориана даже больше, чем Грегориан сам, и был рад тому, что нашёл для своей выгоды рычаги воздействия на этого холодного, умного и расчётливого человека.
- Во сколько тебе это обошлось? – спросил Маугрим, хотя первым никогда не спрашивал о расходах своих слуг и наёмниках, монеты из него приходилось выколачивать подробными разъяснениями. Это лишний раз убедило Грегориана в том, что это дело стоит многого.
- Сто золотых, - ответил Грегориан, внимательно следя за реакцией Маугрима.
- Так мало? – удивился тот и без лишних разговоров отдал наёмнику плату.
Грегориана с каждым днём всё больше и больше распирало любопытство, что такого Маугриму удалось добыть в Громовом Дереве, ради чего он собрал армию, втёрся в доверие тэянцам и сжёг целую деревню, затерянную на краю света. Он уже не раз расставлял ловушки Маугриму, чтобы выудить из него информацию.
- Юнец спрашивал, на чём были нарисованы эти руны. Если ему принести эту вещь, он мог бы её исследовать, - осторожно сказал Грегориан, но эта уловка оказалась для Маугрима слишком проста.
- Он и вправду болван, - только и сказал Маугрим, взглядом выпроваживая Грегориана за дверь.
Были тайны, в которые он никого не посвящал. Пока что. Более того, ему нравилось водить за нос своих подчинённых, сначала убеждая их в превосходстве над ним, а потом делая из них дураков.
Как только Грегориан ушёл, Маугрим сел за стол и выдвинул перед собой ящик.
В ящике лежал меч с длинным волнистым лезвием до середины клинка и расширяющимся концом, слегка изогнутым вверх. Оружие чем-то напоминало саблю, если бы не полуторная рукоять. И бастард, если бы не изогнутый конец. Матовая чернота лезвия поглощала в себе любой отблеск света.
Одна необыкновенная особенность меча не давала покоя Маугриму. Шипастая рукоять. Когда он брал её в руки, шипы проходили сквозь его ладонь, таким образом, как бы врастая в его руку, не причиняя боли, а наоборот, наделяя преимуществом. Выбить из рук такой меч не представлялось возможным.
Маугрим приводил в свой кабинет пьяниц и бродяг, чтобы на них испробовать особенность этого оружия. Но шипы рукояти признавали только руки Маугрима. Они царапали других, оставляя кровавые следы на их ладонях. Разумеется, после подобных опытов, Маугрим убивал свидетелей.
Словом, этот меч был идеальным оружием для убийства, если бы он был сделан из стали. Но меч был обсидиановым.
Маугрим развернул к себе меч другой стороной и приподнял его за лезвие поближе к свету. Здесь была гравировка, точь-в-точь совпавшая с рунами, нарисованными Фентиком.
«Определённо, этот эльф мне бы пригодился… - подумал Маугрим. – Я не знаю, кто должен ожить, но пусть Арибет станет твоей первой жертвой»
