Я попросила Альберту поделиться со мной. Выговорившись, человек порой испытывает облегчение. Но с Таскани беседовать, всё равно, что общаться с богом. Подруга наотрез отказалась посвящать меня в тайны мира снов. Тогда я предложила встретиться с психиатром. Тот же самое. Альберта заявила, что я ничего не понимаю.
— Значит, оставался единственный выход — экскурсия на ковчег?
— Да, — кивнула Патриция. — Но Таскани не ответила на предложение, словно я и рта не открывала. Мы гуляли по Гонконгу, посещали картинные галереи и музеи. Но у неё опять начались бессонницы. Я слышала. До утра Альберта смотрела телевизор, а днём ходила с воспалёнными глазами и в скверном настроении. И лишь пару дней спустя высказалась о желании посетить ковчег.
Мы прошли под аркой входа.
— Кстати, лейтенант, я только вспомнила. Когда вернулась в Гонконг, от незнакомого адресата на мой счёт пришёл миллион рублей. И я поняла — деньги от Филипа. Получив согласие Альберты, я купила билеты. Но подруге сказала, что использовала средства от продажи картины.
— Скажите, Патриция, а Филип не выдвигал условий по поводу дня вашего прибытия на ковчег? Например: посетите музей восемнадцатого декабря, или пятого марта.
— Нет. Дата не оговаривалась. Но я не сомневалась, что за нами следили. Ведь деньги пришли сразу после моего возвращения с Альбертой.
— Много странного в вашей истории, — заметил я, и предложил войти во дворец.
В холле Патриция вручила мне третью фотографию. Рассматривая снимок, я вспомнил Таскани, опечаленную из-за утраченной красоты. И теперь понимал, что художница имела в виду. Раньше стены украшали великолепные гобелены. На полу лежал шикарный ковёр, вдоль стен расставлена мебель изумительной работы. Я поймал себя на мысли: видения Альберты не просто сны. Чтобы так скопировать реальность, ни разу не посетив Атлантиду, нужно иметь талант ясновидца.
Но не роскошь убранства главная тема полотна. Здесь мастерски выписано противостояние двух групп людей. По шестеро с каждой стороны. Одежды антагонистов отличались лишь цветом. У левых белая, а у тех, что справа — серо-голубая. Люди из разных лагерей зловеще взирали друг на друга. А угрожающие жесты говорили сами за себя. И я снова ощутил напряжение, как и на предыдущих полотнах. Без сомнения — вспыхнет драка.
Картина произвела на меня сильное впечатление. И сюжет, и исполнение, и эмоции — на высшем уровне. Но время летело. Нужно заниматься делом.
— А теперь покажите, где вас арестовали, — попросил я девушку, возвращаясь к реальности.
— На втором этаже.
— Ведите.
Патриция шла впереди и, когда стала подниматься по лестнице, несколько раз зацепившись ногами, остановилась.
— А вы заметили — тут неправильная высота ступеней. И они намного шире, чем принято делать на Земле.
— Я привык. По всей Атлантиде такие. Думаю, у строителей ковчега стандарты отличались от наших.
— Покупатели недвижимости обращают внимание на подобные вещи. Пожилые, например, не любят крутые лестницы. А тут размерный период рассчитан на великанов. Мне приходится иногда два раза становиться на одну и ту же ступень.
— Так и есть. Помню, сам поначалу цеплялся за углы. Нога то привыкла к другим стандартам.
Мы поднялись на второй этаж и по мостику с ажурными балясинами прошли в первую комнату левого крыла. Помещение большое, примерно сорок метров на десять. Тут два окна, выходившие на дворцы Атлантиды и центральное озеро.
— Здесь, — указала Патриция.
— Кто решил войти сюда — вы или подруга?
— Альберта, как и обычно, шла впереди, если для вас имеет значение.
Я лишь улыбнулся, вспомнив прогулку с Таскани.
Место соответствовало нарисованной схеме. Придраться не к чему. Но мне не давали покоя мысли: почему события произошли в одно и то же время? Почему девушки, независимо друг от друга, поднялись на второй этаж, и остановились в разных комнатах? Почему Альберта и Ядвига связали место преступления с древним убийством? Ещё много иных «почему» не давали мне покоя. Но я так и не приблизился к разгадке гибели Новака, хотя появилась уйма сведений о старинной трагедии.
— Как с фотографиями? — поинтересовался я. — Не пришла ли пора увидеть остальные?
— Вот, — Патриция отдала пачку. — Можете оставить себе.
— Благодарю.
— Я устала, — сказала девушка. Но, поглощённый разглядыванием картин, я не услышал нё слов. И лишь позже осознал, что полностью утратил контроль.
А Пепе уселась на подоконник и рассматривала город. Вид отсюда восхитителен.
— Что скажете о картинах? — спросила девушка, когда я подошёл к ней.
— Патриция, вы правы. Тут рассказ о преступлении. Я вижу две враждебно настроенные группы. Видимо, желая найти компромисс, лидеры уединились. Но, мне кажется, мужчина в серо-голубом заранее спланировал убийство. И, оказавшись наедине с оппонентом, хладнокровно с ним расправился. Альберта называла палача Энлилем, а жертву богом Эа. Но имена мне незнакомы. А на последней картине показано само преступление. Непонятно, чем нанесён роковой удар. Но предмет в руке убийцы похож на тот, что держала одна из девушек на втором полотне. И ещё я не могу понять, зачем информация пришла ко мне именно сейчас? Как вы думаете?
— Не знаю, — выдохнула девушка. — Но Альберта часто повторяет — события происходят не случайно.
— Патриция, вы давно знаете Таскани?
— Наверное, лет десять. Мы однажды встретились в Риме, и с тех пор дружим. Хотя иногда мне кажется, что знакомы всю жизнь. Но я выросла в детдоме. Альберта в какой-то степени мне заменила маму. Я благодарна ей за помощь. Таскани удивительный человек, эрудированный. И порой, кажется, знает ответы на любые вопросы. Хотя и молода. А ещё талантливый художник. Пожалуй, больше мне нечего добавить…
Патриция замялась, будто подбирая слова.
— О таком не принято говорить. Таскани пережила трагедию. Пять лет назад муж Альберты скончался от инсульта, и она сильно горевала, поскольку любила супруга. Я видела его. Красивый, обаятельный, умный мужчина, но намного старше жены. От него семье осталось небольшое состояние. У них родилась дочь. Марии сейчас шесть лет.
Свесив ноги, Патриция встала, тут же оказавшись на голову выше меня.
— Ну, а теперь, лейтенант, если я ответила на вопросы, мне хотелось бы навестить подругу.
— Конечно, — согласился я, и мы направились к лестнице.
— Патриция, вы знаете этого человека? — включив планшет, я вывел на экран фотографию Новака.
— К сожалению, нет. Симпатичный мужчина. У меня отличная память на лица. Невольно приходится запоминать покупателей. Неудобно становится, когда путаешь их с кем-то. Я убеждена, что не встречалась с ним. Кто он?
— Не имеет значения.
— А вы невежливы, — капризно заметила девушка. — Я тут распинаюсь, наверное, целый час. А вы скрытничаете.
Я взглянул на циферблат и удивился. Десять вечера. Постоянный свет Атлантиды вводил меня в заблуждение.
— Думаю, нам пора к Альберте, — сказал я. — И, если хотите, что-нибудь расскажу о музее. Вы же не закончили экскурсионный маршрут.
Патриция не возражала, и я сопроводил девушку к медпункту, расположенному у шлюза. Но выбрал путь короче, через сектора. Зато Пепе увидела кварталы, недоступные для туристов. А я по ходу рассказывал, что неоднократно слышал от гидов.
У входа в Атлантиду напротив друг друга расположены два красивых трёхэтажных здания шарообразной формы. Глядя на них, кажется — сейчас покатятся. То, что справа от шлюза, задействовали под медпункт. Здесь я передал спутницу доктору Рино и осведомился о здоровье Альберты. Подполковник сказал, что Таскани оправилась и чувствовала себя хорошо. И я, попрощавшись с ними, вновь направился к сорок восьмому корпусу.
Глава 7.
Книга Ника Уралова
16 марта
Едва покинув медпункт, я увидел начальника службы безопасности. Судя по направлению, Бренер шёл в казарму. Несмотря на позднее время, он подтянут и опрятен. Будто и не устал за такой напряжённый день. «Интересно, где капитан черпает энергию?»
— Как дела? — поинтересовался Генри.
— Опрашиваю девушек.
— И как?
— Увы. Ты же знаешь, экскурсионные группы с задержанными женщинами прибыли на ковчег во второй половине дня, а Новак погиб утром. Так что я провожу опрос для очистки совести.
— Ну-ну, — улыбнувшись, подмигнул капитан. — Не вешай носа, лейтенант. Когда бы ещё вот так пообщался здесь с женским полом? Мои вон ребята на взводе. Прямо рвались отнести девушкам ужин. Едва не передрались. Мне пришлось вмешаться, чтобы угомонить горячих жеребцов. Отсюда мораль: умей извлекать выгоду из того, с чем приходится иметь дело. Ну, желаю успехов.
Капитан повернулся и направился в сторону казармы. А я стоял и смотрел ему в след. Бренер удивительная личность. Создавалось впечатление, и ни у меня одного — начальник службы безопасности никогда не спал, и был в курсе всех событий. Что в равной степени относилось как к непосредственным обязанностям, так и к научным исследованиям.
Я видел капитана в различных ситуациях, и не припомню, чтобы кто-то отзывался о нём плохо. Конечно, Бренер требовал от подчинённых чёткого выполнения служебных обязанностей. Что, кстати, воспринималось как должное, а не придирчивость командира. Люди понимали: лишь строгая дисциплина поддерживала жизнь в космосе.
Но сейчас, встретившись с капитаном, я ни на йоту не сомневался — вот кто изображён на полотнах Альберты. На последнем холсте в убийце я видел человека, похожего на Бренера. Случайность? Или пророческий дар художницы? Я всеми фибрами души ощущал тайну. Интересно, почему именно сейчас, а не днём раньше или позже, в моей жизни появились картины Таскани? Я чувствовал связь. Но, чтобы делать выводы, нужна информация. А пока я лишь фантазировал на темы, навеянные великолепными работами мастера.
***
Когда я появился в арестантской, девушки лежали на койках. Но стоило приблизиться к решётке, красавицы тут же сели и уставились на меня. Гетти, вероятно, дремала. Её глаза слегка покраснели, а съехавший бант, казалось, вот-вот упадёт. Лесиль словно застывший манекен. Если бы не увидел, как вставала, решил бы, что так и просидела на койке. А Стефания Кельни — Снежная королева — вновь уставилась на меня прямым взглядом, каким мужчины бросают вызов сопернику. Ну и темперамент.
— Вы можете не беспокоиться и дремать, — сказал я девушкам. — А я буду вас по одной поднимать и выводить на прогулку.
— И не надоело вам, лейтенант? — бросила Стефания. — По часам ночь, а вы не прекращаете работу.
— Поверьте, я очень хочу вас освободить. Но, когда ещё я мог бы прогуляться по городу с такими красавицами?
— Признайтесь, лейтенант, вот главная причина, из-за которой вы держите нас. А? Я не права? — ухмыльнулась Гетти.
— Ну, я ведь мужчина. И мне не чужды обыкновенные человеческие желания.
— И с кем из нас сейчас вы хотите прогуляться? — выгнув спину, Гетти выпятила грудь. — Кстати, лейтенант, куда вы деваете женщин? Признавайтесь. Ещё ни одна не вернулась.
— Морожу в холодильнике. А когда достану…
— Фи, какой