Эра Водолея

разглядывала пейзажи. А, открыв сумочку, извлекла кипу снимков.
— Вот, первая работа Альберты, написанная за одну ночь, — девушка протянула мне фотографию размером пятнадцать на двадцать сантиметров.
Патриция выбрала подходящий момент. Именно отсюда художница показала Атлантиду. И я смог оценить талант и мастерство Таскани. А картину действительно можно принять за снимок. Дворцы там, где надо. И тот же оригинальный узор перил мостика. Как и у следующего, расположенного через пятьдесят метров.
— Потрясающе, не правда ли? — спросила Патриция.
— Создаётся впечатление — нарисовано с натуры. Различие лишь в том, что художник изобразила не застывший во времени музей, каким мы видим его сейчас, а настоящий живой город. Тут удивительные деревья. Стены зданий увивает нечто вроде плюща с мелкими цветами. В окнах ажурные переплёты рам с витражами. Подобного нет в нашей реальности, но выглядит здорово.
Как и описывала, Таскани изобразила себя на переднем плане. Лёгкое полупрозрачное сари просвечивало контуры очаровательного женского тела. И я не мог оторвать взгляд от столь эротичной Альберты.
Но женщина на картине отнюдь не в игривом настроении. Её печальные глаза смотрели озабочено, и даже угадывались нотки затаённого страха. Лицо нахмуренное и слегка осунувшееся. Невольно задаёшься вопросом: что же заставило красавицу переживать?
На мосту, чуть правее женщины, трое мужчин в белых широких одеждах и в чалмах, украшенных изогнутыми рогами. Лица скрывали причудливые бороды, словно завитые на тонкие бигуди. И один показался мне знакомым. Присмотревшись, я уловил отдалённое сходство с капитаном Бренером. Он-то здесь откуда?
— Альберта хотела утопить картину в море, поскольку к ней стали приходить видения, — рассказывала между тем Патриция. — Но я упросила её не губить холст. Если откровенно, я силой вырвала у неё из рук, когда тот завис над водой.
«Хм. А Альберта рассказала иную версию».
— Даже на фото видно — картина шедевр, — продолжала девушка. — Поверьте, лейтенант, в натуре полотно смотрится гораздо внушительнее. Я сразу поняла: за него можно получить хорошие деньги, и взялась реализовывать идею. И оказалась права. За картину на аукционе заплатили двадцать миллионов рублей.
— Ого! Всего-то за ночь работы.
— Но Таскани не захотела брать выручку. А сказала, что мысленно выбросила холст, как и намеревалась, за борт. Но я тоже не взяла деньги, а положила их в банк на имя её дочери Альберты. Матери сейчас, может, и не нужны дополнительные средства. Как вы знаете, Таскани вполне обеспеченная дама. Но Мария, по достижению зрелого возраста, думаю, обрадуется богатству. А из той суммы я оставила себе двести тысяч, так сказать, на издержки. Вот предыстория нашей поездки.
— Таскани написала и другие картины об Атлантиде?
— Вы не ошиблись, — кивнула Патриция. — Но остальные увидите позже. Не возражаете?
— Жду с нетерпением.
С мостика сразу выходишь на широкую набережную. А дальше, чтобы сократить путь к шестому корпусу, нужно пройти между дворцами. Судя по картине Таскани и пустующим углублениям с обеих сторон дороги, здесь создатели закладывали аллею.
— Патриция, вы интересно рассказываете, и мне не терпится услышать продолжение.
— А вы лгунишка, — улыбнувшись, погрозила девушка. И я почувствовал, как между нами тает лёд. Альберта права на счёт подруги. Если та захочет, то может и очаровать. И сейчас рядом со мной совсем иная Патриция, абсолютная противоположность той, что в кабинете бросалась на меня с кулаками. Я дал возможность говорить, и девушка словно вернулась в привычный мир, где зарабатывала воображением и языком. — Вы делаете мне комплимент, чтобы я дала больше информации.
— Хм. Но ведь для того мы и находимся здесь. А рассказываете вы интересно.
— Лейтенант, а знаете, не мне принадлежала идея отправиться в космотур.
«Ну, вот. А художница утверждала обратное. Нельзя доверять женщинам».
— Мне позвонил коллекционер, — с энтузиазмом продолжила девушка. — Сказал, что является владельцем первой картины Таскани. А мой номер телефона дали устроители аукциона.
— Мужчина представился?
— Да. Назвался Филипом, и поинтересовался, не написала ли художница новых картин об Атлантиде, поскольку хотел ещё купить. Ему понравился стиль и манера исполнения. Я не знала о других холстах Альберты, и ответила, что у него единственный экземпляр.
И тогда Филип предложил оплатить автору ещё одну экскурсию на ковчег. Думал, что художница летала в Атлантиду, раз с таким мастерством смогла выписать город.
— Зачем же Филип хотел отправить Альберту в космос? — насторожился я.
— Коллекционеры странные люди. Мужчина планировал у себя во дворце устроить галерею Таскани. И решил оплатить экскурсию, чтобы у художника появилось вдохновение на новые шедевры.
— Богатый дяденька. Ведь знал, какую сумму придётся выложить за серию картин.
— Да уж, — согласилась Патриция. — Но у каждого свои причуды. Фанаты-собиратели на многое идут ради очередного экспоната для коллекции.
Так вот, предвидя возможные сложности, я ничего не могла обещать Филипу. Мне вообще редко удавалось хоть в чём-то переубедить Альберту. Слово Таскани всегда решающее. (А художница говорила обратное.) Впрочем, не жалуюсь. Обладая врождённой мудростью, подруга даёт ценные советы. Даже когда я обижалась из-за её неуступчивости, со временем оказывалось, что ошибалась именно я. А случай с холстом явился исключением. Думаю, Альберта не захотела со мной драться.
— И какая реакция Филипа?
— Услышав, что я не гарантирую возможность такой экскурсии, коллекционер расстроился и отключился. Но затем перезвонил и попросил телефон художницы. Альберта запретила кому бы то ни было давать свой номер, и я отказала. Тогда Филип пообещал и мне оплатить поездку на ковчег, если уговорю Таскани. И я не смогла устоять от предложения.
— Думаю, я тоже согласился бы.
— Вот когда подключилась моя романтичность, и я загорелась космическим туром. Оставалось уломать Альберту. Не подвиг, но потрудиться нужно. В тот же день я созвонилась с ней, и сказала, что хочу прилететь. У нас так заведено, поскольку яхта не имеет стабильной якорной стоянки. Подруга не возражала, и пригласила меня в Марсель. Я тут же взяла билеты, и на следующий день мы встретились.
Пепе говорила быстро. Видимо, привычка сформировалась во время бесконечных презентаций. Ведь продавцам недвижимости требуется выложить как можно больше сведений о предлагаемом объекте, пока клиент не потерял интерес. Но сейчас Патриция дала горлу отдых.
А я поймал себя на мысли, что занимаюсь не своим делом. Мне нужно расследовать убийство, а не слушать истории о картинах. Но девушка умела интересно рассказывать, и я невольно втянулся в тему.
— Альберта сопротивлялась?
— Немного, — усмехнулась Патриция. — Но я знаю, как с ней разговаривать. Поднимаясь на борт, я первым делом иду в мастерскую, и смотрю, над чем работает подруга, чтобы быть в курсе дел и настроений. Так вот, если вижу на мольберте яркие, насыщенные, жизнерадостные картины, значит, всё хорошо, Альберта здорова, и я могу позволить себе некоторые вольности. Но если холст серый, унылый, с развалинами или затонувшими кораблями, лучше помалкивать. И вообще, я предпочитаю тогда слинять с яхты, чтобы не нарываться.
— И что было на мольберте?
— Атлантида. Но настроение картины хуже некуда. Подруга рисовала убийство. Мрачные тона и сюжет кричали — Таскани на грани срыва. А когда я увидела её, то удостоверилась в поставленном диагнозе. Альберта исхудала, лицо уставшее и осунувшееся. Никакой косметики. А дочь она отослала к родственнице мужа, живущей в старинном замке возле Марселя. И я поняла: у неё депрессия.
У нас состоялся разговор. Альберта призналась, что плохо спала целую неделю, с тех пор, как я уехала. А засыпая, видела ужасы. В мире, где она гуляла во сне, наступили скверные времена. Вот она и хандрила. И затем показала новые работы. Представьте — шесть полностью законченных картин за неделю. Вот, кстати, вторая из серии.
Мы остановились у входа во дворец Эа. Патриция опять достала пачку снимков и, выбрав нужный, протянула мне. Без сомнения — полотно кисти Альберты Таскани. Я хоть и не знаток, но стиль невозможно спутать. На новом холсте с фотографической точностью изображён сказочный город — обжитой и уютный. Хотелось войти туда и остаться.
По сравнению с прежней картиной, ракурс изменился. Теперь на заднем плане центральный вход в корпус номер шесть. На холсте дворец Эа имел причудливые оконные переплёты с витражами. В расположенных по бокам цветниках буйство красок. Массивные пятиметровые колонны увиты плющом. Сквозь арку прозрачных дверей просматривалась мебель. Переводя взгляд с фото на окружение, я словно в машине времени путешествовал на тысячелетия назад.
Справа, у трапецеидального здания напротив дворца Эа трое мужчин в таких же чудных одеждах, как и на предыдущем холсте. Возможно, сюда перекочевали те же персонажи. На головах рогатые чалмы. А бороды тонко завитые, и украшены, по-видимому, золотыми лентами. Слева три девушки собирались пройти в арку. На них лёгкие серо-голубые полупрозрачные одежды.
— Что вы чувствуете, глядя на картину? — спросила Патриция, наблюдая за мной.
— Тревогу.
— Вот-вот, то же ощутила и я. Приближением чего-то ужасного пронизано каждое полотно Таскани об Атлантиде. Даже на первой картине, если внимательно посмотрите, чувствуется скрытое напряжение.
Я взглянул на снимок и кивнул.
— Альберта использовала сочетание красок, придающих особый настрой, — комментировала Патриция. — Основной фон серый. Кажется, опустился туман и спрятал дворцы на заднем плане. Напряжённые позы мужчин. Глаза словно наполнены злобой. Отвёрнутые фигуры женщин. Посмотрите, одна несёт какой-то предмет. Я так и не смогла определить, что та держит в руке. Но у меня ассоциируется с оружием.
— Согласен. Патриция, честно, ещё ни от одной картины я не испытывал подобного напряжения. Как вы думаете, что означают эти полотна?
— Таскани рисует целый рассказ, словно комикс. Зная, что на последнем холсте написано убийство, можно представить ход событий. Мне кажется, здесь показаны действующие лица преступления. Вот, посмотрите, у каждого из мужчин на головных уборах символы. На первой картине, как и на остальных, те же знаки. Может, так Альберта идентифицировала участников драмы.
Я сравнил фотографии, и отчётливо увидел, о чём говорила Патриция.
— Рассматривая картины, — продолжала девушка, — я ловлю себя на мысли: в них есть глубокий мистический подтекст. Мы видим рассказ о преступлении. Альберта пытается донести зрителю правду. Но, кого убили? Загадка.
— Ваша подруга упоминала бога Эа.
— Не знаю такого, — Патриция задумчиво покачала головой.
— А как вам удалось убедить Альберту прилететь сюда?
— Думаю, помог Его величество Случай. Увидев исхудавшую подругу, я заявила: нужно сменить обстановку. И Таскани, к моему удивлению, согласилась. Помню, она сказала, что в последнее время яхта гнетёт её. И спросила, можно ли погостить у меня? Я удивилась. Альберта лишь пару раз выбиралась ко мне в Китай.
В тот же день мы вылетели в Париж, а на следующий в Гонконг. Подруга