слыхать, заснул, видать, судьбу вершащий.
V
ОТРОЧЕСТВО
Как все-таки важно жить в семье, где правит любовь, душевная гармония, абсолютное взаимопонимание.
Макнула перо в чернильницу – рука зашуршала по пергаменту.
– Мама, что такое любовь?
Они сидят за столом в ожидании. Стол накрыт на троих.
– Не знаю, может, ощущение полета? Или когда ждешь, как мы сейчас, считаешь минуты, а когда он войдет, прикоснется – ноги не держат, и нет уже ни вселенной, ни времени, ни пространства, лишь непостижимость единения.
– Мама, ты любишь дядю Володю... папу?
– Очень!
– А он тебя?
– Думаю, не меньше, и не меня – нас, не называй его дядей Володей.
– Но ведь он не родной мне?
– Ну и что? Ты же знаешь, мы долго скрывали от тебя до твоего совершеннолетия. Быть благородным настолько, чтобы жениться на беременной женщине и любить родившуюся девочку больше, чем родную дочь?
Звонок в двери – дочь срывается, опередив мать, подбегает к двери, бросается в объятия, вошедший кружит ее, затем подхватывает и мать, обнимает обеих, глаза распахнуты счастьем…
– НЕ ВЕРЮ!!! – отрезвляющий рык с небес – когда уж его всевидящее око, переключится на других, оставив ее в покое?
Не выпускает пера из рук, оставляя без внимания несогласие небес.
Но непослушная ей рука выводит совсем иное.
Они (с матерью), прижавшись друг к другу, дрожа от страха, прячутся от отца в сарае за сеном – сегодня зарплата, жди беды.
В прошлый раз он пьяный с колуном бегал за матерью, споткнулся, распанахал себе живот, неделю в больнице провалялся, увы, лишь неделю – зажило, как на собаке.
Нужно дождаться полуночи, когда свалится замертво, хорошо бы подальше от дома – с похмелья он еще страшней.
Луч фонаря рыщет, мечется по хате, в сенях, прорывается на улицу, приближается к сараю.
Господи, он с ружьем! Она знает – ружье заряжено крупной картечью, в выходные собрался на кабана.
– Ага, вот вы где, сучки!
Глаза безумные, рот кривит дьявольская ухмылка, двустволка направлена на них, скрипит курок...
Где ж ты, судьбу творящий, где твое НЕ ВЕРЮ?
Визжит от ужаса, отбрасывает перо, лихорадочно комкает пергамент – неужто такова ее судьба?
VI
ПЕРВЫЙ ОПЫТ
Что помнит женщина до последнего своего вздоха? Конечно же, первую свою любовь.
Несмелые шаги любви, первый ее опыт – в радость или на беду?
В задумчивости водит пером по губам. Наконец, перо заскрипело по пергаменту:
День своего совершеннолетия она отмечает дома. Мама наготовила закуски, горячее, фрукты. В холодильнике – бутылка шампанского и несколько бутылок вина. Родители ушли, чтобы не мешать.
Она неотразима, сидит во главе стола, рядом с ней любимый мальчик, с которым дружит еще с седьмого класса. Тосты, речи, всеобщее поклонение.
Сменяются партнеры в парах, но она танцует только с одним. Кружится голова от шампанского, от его близости, от принятого решения – ЭТО случится сегодня!
Выходят на лестничную площадку якобы покурить, на самом деле целуются до одури, до нехватки воздуха, до ватных ног, и уже ждут, не дождутся, когда разойдутся гости.
Великое таинство!
Все ее подружки уже испытали это и свысока глядят на нее, непосвященную.
Ушли последние чуть ли ни силком выпровоженные гости. Следует поторопиться, с минуту на минуту явятся родители.
Ее трясет – то ли от страха, то ли от… Неумелые юношеские губы вжались в податливость ее груди, в глазах плывет. Прижалась всем телом. Вдруг слышит:
– Я этого еще ни с кем не делал.
– Я тоже.
– Не хочу, не стану тебя обманывать, я не до конца еще уверен в себе, в тебе, в нас.
– Почему?
– Давай не торопиться. Для меня это очень важно – на всю жизнь, до смерти, до после нее.
– Миленький, я никогда не стану упрекать тебя!
Он робок, испуган, не уверен, что справится с волнением.
Кто из нас девушка? Стащила рубашку, руками и губами познавая упругое тело – плечи, мускулистую безволосую грудь, кубики на животе, никак не может справиться с джинсами, проклятый ремень, опустилась на колени, молния заела, идет рывками, сопротивляется...
– ???
Разочарована:
– Что-то не так?
Он виновато разводит руками. Она слышала, что у юношей такое бывает. Похоже, придется взять инициативу в свои руки. Но что он подумает?..
– НЕ ВЕРЮ! – остановил пишущую руку голос сверху. Она дрожит от возбуждения!
Все равно будет по ней, продолжила, но кто-то другой (в который уже раз!) водит ее рукой.
Сегодня дежурство ее (падчерицы). Мать – на ночной.
Поставила перед пришедшим с работы отчимом тарелку с борщом. От того мерзко тянет перегаром. Налил себе еще, в стакане – муть, как и в глазах, крякнул, занюхал хлебом, ест, а сам тяжелым взглядом оглаживает не до конца еще оформившуюся ее фигурку. Обтерся рукавом, нехорошо осклабился. Посадил на колени, облапил, она выкручивается, пытается вырваться – где там! Бросил на кровать, одним движением содрал платьице. Придавил к постели – скрип молнии, удушающий едкий запах! Дикая боль пронизала тело, крик застрял в глотке, рот зажат огромной шершавой ладонью – распята!..
– Така-то она любовь! – заключает свое непотребство насильник, – и чтоб маме ни гу-гу, убью!
Отворила окно, стала на подоконник…
Что ж молчит судеб вершитель! Где его мера пресечения?
VII
"НЕ РОДИСЬ КРАСИВОЙ"
Не иначе эту поговорку придумали мужчины для женского успокоения и утешения. При этом, сами определяют возвышенную трепетность женской души по распинающим плоть выпуклостям.
Она не была такой уж некрасивой, но достаточно, чтобы стать счастливой, выйти замуж за славного, доброго мужчину, родить ему детей. Было все: и безумные ночи любви, и бессонница у постели заболевших детей, и походы с палаткой. Оказывается, это и есть счастье, увы, не вечное.
Кризис среднего возраста благоверный ознаменовал изменой. Нет бы спустить на тормозах! Не оставила выхода.
Разлучница оказалась и моложе, и привлекательней, а главное настойчивей. Родить, правда, у нее так и не вышло.
Как-то (неслучайно) высмотрела ее. Высокая, тоненькая, точеная фигурка и невероятной красоты линия бедер – сравнение явно не в пользу расплывшейся фигуры. Да, округлая попка слабо располагает к мыслям о детях, о долге, и совсем уж вышибает из памяти двадцать лет совместной жизни!..
Десять лет метаний между детьми и новой любовью не остались для изменщика безнаказанными – заболел всерьез и был благополучно спроважен (возвращен) в лоно семьи, вычеркнув из ее жизни годы. Приняла, куда деваться?
Вскоре дети выпорхнули из семейного гнезда, сын женился и уехал с женой в Канаду, дочка вышла замуж в Москву. И остались они вдвоем, и провела она много дней и ночей у постели больного, затем умирающего, и прикрыла глаза, умолявшие о прощении, и простила, и не находила себе места от настигшего одиночества…
Нет, ее ждет иная судьба.
Она будет и счастливой, и красивой, самой красивой!!!
Взяла перо, задумчиво водит по губам. Как усыпить бдительность вездесущего небожителя? Заскрипела пером по пергаменту.
До тринадцати лет она была гадким утенком – тоненькая, голенастая, угловатая, зато легкая, как пушинка. Занималась фигурным катанием, усиленно готовилась к первенству Европы.
Увы, на последней тренировке партнер не справился с поддержкой, уронил на лед. В результате: трещина в позвоночнике, год больничных палат, реальная угроза полной неподвижности, инвалидная коляска.
И все же ангел хранитель не оставил, не обошлось здесь, разумеется, и без ее собственного мужества и упрямства. Пошла на поправку, наново училась ходить.
В больнице все ее естество, все силы были направлены на выздоровление – не до красоты. Когда же, наконец, сняли гипс, и глянула на себя в зеркало, села на пол, сраженная. Из зазеркалья ее рассматривала незнакомая девица с дерзко выпирающими округлостями, раздавшимися бедрами и темным треугольником волос между ними. Ее будто прорвало – тело налилось, набухло, как почки на деревьях по весне и еще недавно хрупкая оболочка подростка уже не в силах была справиться с буйством природы.
Осенью она появилась в школе. В рослой акселератке ее никто не узнал.
В четырнадцать лет она стеснялась своего вздувшегося тела, избегая зеркал, в пятнадцать рассматривала с недоумением и… интересом, в шестнадцать не могла уже оторвать глаз.
Фотографируясь на паспорт, случайно перехватила восхищенный взгляд фотографа, тот неожиданно предложил бесплатно сделать для нее портфолио. Спустя полгода лучшие фото модельные агентства города считали за счастье видеть ее у себя.
Когда ей исполнилось семнадцать, она небезосновательно претендовала на корону мисс города, приняв участие в конкурсе красоты. Один из членов жюри, запавший на юную красавицу, пообещал ей победу, но при условии, что “окажет ему внимание”. Отказала, отказалась и от дальнейшего участия в конкурсе…
“НЕ ВЕРЮ” неожиданный рык с небес остановил пишущую руку. Ну, уж нет, ее трясло от возмущения, ведь только-только начала!
Но рука уже не подчинялась ей, и писала как под диктовку.
Сколько не старайся, не найдешь ни одной девочки, что не крутилась бы перед зеркалом. Не стала исключением и она. Подружки со значительным видом делились своими достижениями, ей хвастать было нечем. Росла и развивалась она медленно, и к пятнадцати годам лишь сравнялась с вытянутым во всю длину полутораметровым портняжным сантиметром. Она стеснялась невысокой своей мальчишеской фигурки, сторонилась и сверстниц. В противоположность им много читала, обретая радость познания и… близорукость.
С золотой медалью окончила школу, без экзаменов поступила в университет.
К окончанию университета она мало изменилась внешне, ни разу не целовалась, зато в подлиннике читала Гете и Шекспира, издала первую книгу своих стихов, подрабатывала в издательстве литературными переводами с английского и немецкого.
В тот злосчастный вечер она изменила своим правилам, посчитала себя не в праве отказаться от приглашения на вечеринку, затеянную по случаю завершения учебы.
Как он (тайная ее любовь) оказался за одним с ней столиком? Подливал вино, она не возражала, легко пьянея, в голове же, как птица в силках билась мысль – зачем ему это? Что она могла заинтересовать его как женщина, не возникало даже в ее нетрезвой головке.
Впервые отпустила себя, ее понесло. Господи, не дай пропасть!
В памяти остались лишь обрывки происходящего.
Теплый летний вечер, они, взявшись за руки, бредут по парку, она пьяна, весела и беззаботна.
Бедная, она еще не знала себя!
Всего-то поцеловал. Ноги подкосились. Испугался, при всем его опыте ему было невдомек, что девушка может сомлеть лишь от поцелуя, а она, счастливая, доверчиво потянулась к нему, когда же почувствовала ласкающие руки под блузкой, безвольно обвисла.
Душа рассталась с телом, она сидела на его коленях, внимая сокровенным касаниям, плыла над землей, покачиваясь, и не было ничего: ни пространства, ни времени, лишь ощущение неотвратимости!
Но что произошло? Спустилась на землю, недоуменно оглядываясь.
Он молчал, отводя взгляд:
– Не могу!
– Что не можешь? – выдохнула.
– Не могу это с тобой сделать!
– Что так?
– Ты смотрела на себя в зеркало?
– Тогда для чего… зачем все это затеял?
– Поспорил… никто не верил… оказалось совсем легко… не могу, не хочу!
– Я так уродлива?
–
