АТАМАН часть 6

Пахоменко.
Дано мне время мамой, и отцом,
И Богом, этим миром наслаждаться.
Гляжусь в Природу, в краски бытия,
Пью воздух, и летаю в поднебесье.
Игра, пылинка в мирозданье -
Жизнь моя,
Но сколько радости и счастья,
В этой песне.
Звенит сверчок, сорока славит славу,
Трава шуршит, попискивают мыши,
Мгновения летят, и жизнь бежит –
Шаги её, и вижу я, и слышу.
 
Вовремя зашёл проверенный дружок Василий Гриднев, очень даже вовремя.
Обещал ему Пахоменко почитать свои стихи, когда-то, а сейчас и время пришло.
Понравилась мне твои стихи: «Отчизна моя». И у меня кое-что есть для тебя – слушай!
О Русь! Страна моя, Россия,
Во что ты превратилась вдруг,
Твои просторы  сердцу дорогие –
Сразил, всем ведомый, недуг.
Предали! Сдали всю Державу,
Моим врагам. О, мнимые друзья!
Забыли совесть, честь и славу.
Среди себе, солгавших – Я!
Я был напуган, стаей гадов,
Когда в борьбу со злом вступил,
Ползущих, из щелей и адов,
Не одного меня – страшил.
Воруют, грабят и ломают,
О будущем, заботы нет.
Деревни, сёла умирают,
В ночи Россия –
Где ж рассвет?
Уходят люди – вымирают!
Горят! В дебоше пьяном мрут,
Лишь единицы, выживают!
Надеются! Рассвета ждут!
Боятся власти, и чинушей,
Народ родной -
Тебя мне жаль!
Всё дальше счастье –
Хуже, глуше!
Всё горше – горе, да печаль!
Остановитесь кони мрака!
Моей России, свет необходим!
Опять убийство, кровь и драка,
Зачем? Во что? Куда летим?
Замер Василий, от услышанной поэзии, не по себе ему стало. Холодок, так и гулял, под рубашкой – здорово!
Силён ты Санька! Такие стихи прятать от людей грех, даже очень большой! Я по сравнению с тобой, ягненок. А тут зубы, да ещё какие!
Ещё читай!
И Пушкина враги ругали,
Такие вот они, - враги,
Они всегда тех убивали,
Кто им не чистил сапоги.
И способов убить немало,
Но только, оживить один:
Любить! – Так много! И так мало!
Люби! Ты мира, гражданин!
Тут появилась Татьяна, с чаем и печеньем. Грациозная и красивая, она невольно отвлекла друзей от стихов. И понимая, всё это, сразу же присела на диван, чтобы тоже послушать стихи мужа. Чай был забыт, и тихонько парил на столе, возмущаясь таким невниманием к своей персоне. И царские вельможи не позволяли себе, так обходиться с ним. Но стоило только начать хозяину читать стихи, как он забылся, в сладкой дреме.
 
Бороться уже не желаю,
Не хочется этого мне,
Мира хочу, и считаю,
Что счастье, -
Совсем не в войне.
А вы меня: ешьте, кусайте!
Грызите! - и бейте меня,
Глупым и слабым считайте!
Но я, - не отдам вам коня!
Которого, небо мне дало,
С которым, я сросся давно,
Кентавр я! -
Мой дух из металла!
Из воздуха! Звуков! Огня!
Ум, трезв! Не пью я вина!
Лечу, по пространствам
Вселенной!
По звёздным, -
Лугам и полям!
Я вечен! -
И с жизнью нетленной!
Знаком! Не чета королям!
Ещё какое-то время, никто из слушающих не находил нужных слов. А сам Александр Васильевич, тихо отложил свою тетрадку, и созерцал произведённое им впечатление. Улыбка, чуть блуждала, на его губах. Знал он силу своего слова!
Татьяна, подошла к мужу, и поцеловала его:
Ты умничка! Таких, как ты, людей очень мало!
Звучит очень сильно, и жизненно всё.
А сейчас прочитай стихотворение про свою маму, оно очень нравится мне. Совсем домашнее, и никакого набата: зовущего в бой.
Как отказать любимой жёнушке, и она ведь, совсем у него домашняя. Милая-премилая, лебёдушка.
Обшивает бабушка спицами платочки,
Родственникам, внукам, детям раздает,
Навещают маму взрослые сыночки,
Рада всем старушка, встречи с ними ждёт.
Чистый пол сверкает,
От стен - домашний дух,
К столу, мать, приглашает,
И рассуждает вслух.
Всё задаёт вопросы:
Как жизнь, семья, дела.
Мурлыкая, кот, косо,
Глядит из под стола.
 
Парок струится белый,
Над супом, и чайком,
А с улицы, несмело,
Зима, стучится в дом.
Тепло, уютно, просто,
Как в детстве побывал.
Был юн и мал был ростом,
Восторженно, мечтал.
Уходят дни и годы,
Но я спешу туда,
Где мне: простой не модный,
Платочек есть всегда!
Тишина! Каждый вспомнил свою старушку маму. Трудно им, оторваться от видения своего родного дома: где ты вырос, и мечтал быть взрослым. И не предполагал, что это, только разъединит их, с мамой.
Наверное, она очень постарела, и вся седая. И ждёт детей, живых и здоровых. И молит Бога, чтобы мир был на земле. И внучат просит.
Первым нашёлся, Александр Васильевич,
Литературная страничка закрыта - жду аплодисментов!
И конечно, они не заставили себя ждать. Дети тоже всё слушали, а их никто и не заметил. Так что овации, превзошли все ожидания: чуть ли, не буря грянула.
Тут уже чайком не отделаешься, и всё, что было в доме сварено, и сжарено перекочевало на стол. А Василию, и стопочку налили.
Когда отдали дань уважения еде, то Александр Васильевич, понял, что ему чего-то не хватает. И невольно его рука снова потянулась к тетрадке. Его любимая Танечка, лукаво улыбнулась мужу.
Что Сашенька, душа просит? Про казаков забыл.
А ты откуда знаешь? - улыбается Пахоменко.
Ведь, я тебе ничего не говорил: женушка ты моя, любимая.
И Василию, очень даже уютно в такой дружной семье.
Не томи душу Саша, тоскует она, без твоих произведений. Я и про свои стихи напрочь позабыл, как твои услышал. Не томи!
Умел сотник стихи читать, этого у него не отнимешь. Одно время, даже в театре играл, так зрители больше всех ему аплодировали. И тут без смеха не обошлось.
Остались непроданные билеты на спектакль, и всего один день до его начала. Не знают артисты, как выйти из такой ситуации. Очень деньги нужны были, на костюмы, а где их взять? Только на спектакль вся надежда и оставалась.
Наряжайте меня в костюм, я сам торговать билетами буду.
Веселятся артисты, поняли задумку Саши Пахоменко.
И уже в костюмах артисты двинулись на базар. Там и начали они, играть отрывки из своего спектакля. – Вот, где потеха была.
Мальчишки кричат Александру Васильевичу – графу, со шпагой.
Да коли ты этого толстого: ишь, как крутиться вьюном. Никак помирать не хочет – злыдень!
Коли борова! Уложи, его!
И наконец-то, долгожданный укол шпаги. Герой побеждает злодея, и тот очень долго умирает. Ищет место, где ему, помягче упасть.
Смотри, какой живучий гад? Наверно, сала на три пальца в нём – не пробьёшь и пушкой его.
Помирай, злыдень! Помирай, раз убили!
А тот не хочет падать, где попало. Благородных кровей оказался!
И тут уже: сорвались пацаны добивать злодея. Артист понял, что для него, это не сулит ничего хорошего. – Можно и, правда, умереть. Убьют ведь ненароком.
И с неправдоподобной лёгкостью, при своих обширных габаритах, кинулся он наутёк. Собаки за ним. Потом дети, с палками. – Равнодушных зрителей, не оставалось.
Фурор, был полнейший. И билеты на спектакли разобрали в считанные минуты.
 
Плача, и в тихой печали,
Казачки, у стремени шли,
На фронт казаков, провожали,
Станица, осталась вдали.
Храбрясь, запел казак песню,
И припев подхватил эскадрон,
Вздрогнула степь, в поднебесье
Бьют соколы стаю ворон.
Придётся ль вернуться обратно:
До маты, до дивчин, до хат,
Едут вершить подвиг ратный,
Казаки: отец, сын и брат.
Будет в боях много крови,
Кто-то, от раны умрёт,
За Родину-Мать, и за волю,
Казак свою жизнь отдаёт.
Душа широка и привольна,
Бездонна, как небушка синь,
Казак несёт званье достойно.
России защитник, и сын.
И сразу же не останавливаясь, хозяин берёт другой листок, словно боится, что его перебьют. Оборвут, полет его мысли.
 
Казачий дух с Россией связан.
Он служит ей: она – ему!
России матушке, обязан,
Готов, служа ей, ко всему.
И в том числе и к той напасти,
Разящей, как червяк в плоду,
О коей: тридцать три несчастья,
А дальше - больше, как в аду:
Чиновник…у верхов, заклятый,
Сидит, и правит тихо бал.
Между царём, и тихой хатой,
Всегда огромный путь лежал…
Казак хранил границы верно:
Восток и юг, боясь, дрожал,
Враг убегал, быстрее серны,
Казацкий, увидав кинжал.
Бывало всяко: даже худо!
Но дух казачий крепким был,
Встречал врага достойно всюду,
Как присягал, так - и служил.
Папаху, сдвинув подбоченясь,
Въезжал в страницу эскадрон.
Герой - казак, и тут красуясь,
Заставит лошадь бить поклон.
И как всегда, заря станицы,
С надеждой казаков ждала,
Молились матери, девицы,
Чтобы их, орлиные крыла,
Остались целыми в сраженьях,
Чтобы вернулся, Он живой!
Широкий стол, смех, гости
А утром в церковь, на моленье!
Воркуют голубь с голубицей,
На яблоне, над головой.
В загоне – живность: тёлка, конь.
Шуршат в соломе, сонно мыши,
В печи тепло, - потух огонь.
Лениво лаются собаки,
Плывёт туман вдоль хат,
А хлопцы, юные рубаки,
Целуют ласковых девчат.
Казачьи правила суровы,
Гуляк поднимут рано в строй,
Не задавай вопрос им: Кто вы?
Казак! - Казак пока живой!
Душа казачья, дух отважный!
И Характерником  - не зря,
Старался стать мальчишка каждый,
И страх, и лень в себе боря.
Науку страшную, учил он,
И воинам седым, внимал,
Свой разум, дух, другие силы,
Стремясь: стать Воем, напрягал…
Крестился Вой пудовой гирей,
Лихой, как чёрт, джигитовал,
И крепла воля, на просторе,
Так Вой, путь Боя познавал.
Казачий род, не оборвётся,
Огонь, в душе, сердцах, горит!
И дело, казаку, найдётся,
И Бог Святой его хранит!