Яркими красками по небу

есть.
Мне жаль, что я не оправдала твое доверие, ожидания...
Мне жаль, что... ты не увидел во мне то, чем я являюсь на самом деле... вовремя.
Мне жаль, что всё так... обернулось.
...что я влезла в твою жизнь.
...и  что родилась на свет.
 
Вдруг движение, шаги.
Обреченно зажмуриваю веки - чтобы хотя бы не видеть это. Услышать, понять (что принял решение, что уходит) - осознать, но хотя бы не видеть.
Хватит мне мертвого лица Киселева. Не хочу видеть... еще и мертвую себя в его, в Бориных... глазах, в его поступке.
 
Но еще звук - и внезапно дрогнула кровать рядом со мной, проседая под давлением, весом.
Доли секунд сомнений - и коснулся, провел по волосам; обнял за плечи и притянул аккуратно к себе, поцелуй в висок:
- Я вас не брошу, Лесь. Не брошу. И не проси...
 
Дикий, отчаянный писк, визг... бешеный крик вырвался из меня, из моей груди, рождая вновь внутри меня... из демона - человека.
 
 
Глава 24. Семья
 
***
Несколько дней отлежаться в больнице, а затем... Боря забрал к себе.
 
Поздний вечер. А потому... поужинать едой из ресторана, да спать...
 
Боря. Я уступила ему, себе...
Отныне вынужденная жить, вопреки всему. Но что у меня есть? Одиночество? Собственная никчемность? Отвращение к самой себе? Ненависть? Глухая, упертая совесть и опять... непомерное, бесконечное чувство вины?
И куда с таким багажом... тащить ребенка? Куда, как?
Опять пойти за принципами? Опять быть гордой... и пустой? Быть... батей своим?
Быть с*кой, сволочью, мразью?..
 
Если... Боря нашел в себе силы меня простить, принять... нас обоих, то мое слово уже... неважно. Более того, мне это нужно. Боря мне нужен - как воздух, как влага, как земля, как опора. Он - всё мое, мой мир. И только с ним... у меня есть шанс выжить. Жить.
 
Перевернуться в постели на бок, свернуться в калач... и ждать. Чего угодно... и если даже придется вновь играть, притворяться, пока страх и неловкость не сменю на смелую откровенность - я ко всему готова. Даже если... на душе по отношению к Киселеву... будет паскудно. Даже если стена вины станет еще выше, ибо каждый раз буду докладывать своей "неприличностью", "безобразностью", "бессовестностью" кирпичик за кирпичиком, пока и вовсе неба не станет видно.
 
Вновь перекрутить в голове то, что уже успела о себе услышать:
"Мужа благополучно схоронила, можно теперь и с любовником не прятаться"... "Еще не охладел, а она уже на другого смело лезет"... "Небось с ним и тягалась, когда бедолага разбился"...
Именно. А еще жить с "любовником" своим стану. И вскоре рожу нам ребенка. И че теперь?
Да задавитесь вы со своим порицанием, гневом, гнилью, нападками... На меня - и моих плетей хватит. За собой следите. За собой, с*ки...
 
Я ценю веру, доброту Бори - и мне плевать, что вам это не по "кодексу", не по "приличию", не по "моральным принципам". Мне гадко... отчасти.
Но это - жизнь, а я устала гнаться за непонятными идеалами, где все герои должны страдать... и лишь зрители радоваться.
 
А потому по***. Уже на всё по***. И я в постели с любовником. И я его люблю. И будем делать то, что сами захотим.
Что сердце подскажет...
 
 
...
Забрался под одеяло и жадно обнял, притиснулся к мне, к спине, поцелуй в макушку.
Обмер. Тихое, сдержанное дыхание, а сердце колотится от волнения, от счастья... но ни на что большее Кузнецов мой не решается. То ли ждет моего решения, участия, то ли сам... еще не готов.
Живо провернуться в объятиях, робкий, тревожный взгляд ему в лицо.
Делает вид, что спит. Но вижу же, чувствую... притворяется. А затем и вовсе не выдерживает - и начинает пристыжено улыбаться.
Тихо, смущенно:
- Хватит пялиться, - ржет.
Улыбаюсь и я. Глаза в глаза:
- Спи, - продолжает. - Мне завтра рано вставать. Да и у тебя много дел...
- Дел? - удивленно, невольно дернулась, дабы лучше разглядеть его эмоции, мысли, проступающие наружу.
- Ага, - ухмыляется. - К новому дому привыкать.
 
Немного помолчав, смакуя этой странной, "неправильной", идиллией, решаюсь:
- Борь... - тихим, напуганным шепотом: - А тебе не стыдно... за то, что... творим?
Удивленно вздернул бровями. Пристальный, бурящий взгляд. Дрогнули, скривились в кислой мине уста:
- За то, что счастливы? ...нет. За то, что - резко все, не вовремя  - мы ничего не планировали, и сделали всё, чтобы его спасти.  Но он сам... решил всё перекроить, испоганить, урезать. Так что - тоже нет. Вернее... перед людьми - не стыдно. Перед собой - ... моя вина в том, что с самого начала дурью занялся. Гордость включил. Не башкой, а... *** его знает, чем думал. Это да, это - косяк. Надо было сразу все решать толково, и тебя забирать, а не... кота за яй** тянуть. Чем больше телишься - тем больше дров. Всегда же знал - а тут... как идиот, как непонятно кто... Накрыло. Ну, и поплатились, все. Лесь, - шумный вздох, - я тебя люблю. Причем... давно понял, что... не просто так ты в моей жизни. Я должен был за тебя грызть глотку, достойно, с честью - а не крыться за принципами и мудозвонством. Не вини себя - Кисель сам свой выбор сделал. Ты же не врала ему, так? Не играла... дала понять, что между вами отныне только дружба? Или что?
- Да, - виновато опускаю взгляд.
Тишина. Пауза - молчит, выжидает, видимо, недовольный странной моей реакцией.
Горько сглотнуть:
- Я-то ему давала понять, но он... судя по всему, не хотел верить в очевидное. Да и... никогда не была я его. Любила бы - сразу отдалась. А то больше года мурыжила...
- Вот и я о чем, - вновь отваживается заговорить. - Неведение, отрицание, а затем... разочарование - это его выбор. Как и то, чтоб набухаться, упороться - и сесть за руль. Он даже сражаться не хотел... а только сдаться, - и вновь жгучая, жалящая пауза. - Но я и себя не оправдываю сполна.  Мерзко поступил, не скрою. В какой-то мере - мерзко. Однако... теперь уже всё... по***. Он сделал выбор... за всех нас - и нам теперь с этим жить. И малого, малую (кто там будет) - не переживай. Воспитаем. Буду любить как своего ребенка. И не из чувства вины. Нет. Это – ТВОЙ ребенок. А значит - и МОЙ. А на мнение чужое - класть. Да с такой горы, - вдруг сильнее сжал в объятиях, отчего невольно уткнулась носом ему в грудь, поддаюсь - утопаю в беспечности, томно зажмурив веки, - что пусть еще больше от такой наглости, "бессовестности" ох**вают. Ибо мы у них ничего не просим, и не берем. А со своим - и сами разберемся... Я тебя люблю, а на всё остальное - забей. И, вообще, сейчас совсем другие мысли должны быть в твоей голове... Ты скоро станешь... мамой.
- Угу... - несмело, с волнением, тревогой бормочу.
- Сережки... из сосков повынимаешь, - вдруг игриво, задумчиво протянул.
Ржу пристыжено. Попытка вырваться - поддается, немного отстраняюсь. Глаза в глаза. Рдею от смущения:
- А тебе это только и надо?
Смеется пристыжено:
- Ага, - язвит. - А то... жмакать аж страшно.
- А ему бы только... жмакать, - притискиваюсь обратно, поцелуй в шею. Замираю.
Сжал заботливо за плечи, поцелуй в висок.
- Но если честно... - вдруг отозвался. - Есть кое-что... что меня напрягает. Лесь...
Нервно дернулась. Опять очи в очи. Жду.
Продолжает:
- Не ради меня... и даже не ради себя. А ради ребенка...
- Ну, что уже? - гаркаю, злобно, не выдерживая.
- Дурман этот... твои привычки.
Скривилась пристыжено, прячу взор. Уткнуться носом в своего судью.
- Да я... сама знаю. И не для кайфа это всё... а от придури... Гадких мыслей. Но... и сама давно думала со всем завязать... Вот только жизнь все поводов не давала, а напротив...
- Теперь дала.
Несмело, неловко (в силу позы) киваю головой:
- Да... - немного помолчав. - Борь... ты прости меня... за те слова, за крики, поведение... - и снова запинка, попытка подобрать менее жуткие слова. Но их... нет: - На кладбище. Я тогда... сама была не своя...
- Я знаю...
- И передоз, - резво перебиваю, дабы не сбил с мысли, не упустить сей разговор. - Я не нарочно. Просто... совесть, вина… они так… орали, так язвили, так рвали меня… И ничто не помогало, ничто не могло их утихомирит, заткнуть… Я думала, чуток приму… А те – еще упорнее… Ну, и… догналась.
Я бы так не поступила… спецом. Не бросила бы тебя… по крайней мере, не таким способом.
 
***
Время шло. И хоть мы жили отныне с Борей в одной квартире, и даже спали в одной кровати, неловкость росла между нами, словно снежный ком, преграждая собой путь к чему-то большему, чем просто духовное единение.
Он не давил - а я не торопилась. И вроде всё было естественно, правильно, приемлемо и приятно... однако всецело осознавала, куда всё это ведет, к чему... и какие еще истории могут начаться в нашей жизни.
 
А потому - хватит. Точка. Силой снять с души вдовью вуаль - и взять себя в руки... свою судьбу.
Придушить гнилые чувства - и дать свободу чему-то чистому, доброму, светлому. Чему-то, что поистине важному, весомому и достойному существования. То, что принесет плоды - вместо... сухостоя.
 
Нанести боевой макияж; шикарное платье, высокие каблуки - и рвануть в такси в сторону... пресловутого "ОНГМ".
 
...
- Лесь, прости... - отчаянно взмолилась Лиля, хотя и понимала свою обреченность против моей наглости. - Но у него совещание... Борис Федорович очень будет злиться...
- О! В самый раз! - дерзко захохотала я, тотчас рванув на себя дверь за ручку.
 
...
И как бы не кривился, не злился мой суженый-ряженый (а глаза его полезли на лоб от такой явки), а всё же пришлось бросить в ожидании целую толпу народа в конференц-зале, и выйти ко мне в коридор.
Взволнованный голос, вожделенный взгляд по глубокому декольте.
 
Строю серьезный, тревожный вид:
- Надо поговорить. Срочно.
- Это я уже понял. Что случилось? – попытка обнять за плечи.
Нервно отдергиваюсь. Беглый взор по сторонам:
- Но не тут же...
Поморщился, недовольный. Секунды на размышления - и хватает меня за руку, тащит куда-то в сторону лестницы, а там - по ступенькам вверх...
 
...
Выйти на крышу. Идеальный вариант.
Живо запираю за нами дверь, дабы никто не сорвал мне планы. И если мой герой уверено, показательно прошелся к самому краю здания, к перилам, то я нарочно медлю... плетусь позади него.
Миг - и обмираю. Ловкие движения - и, спуская с плеч, вовсе сбрасываю с себя платье - упало на пол.
Враз обернулся Кузнецов, реагируя на странный шорох, - окаменел. Глаза округлились. Боится моргнуть.
 
Переступила, выбралась окончательно из одежины - шаги вперед, почти вплотную.
Взор не в силах был оторвать мой герой от обнаженного тела, то и дело, что алчно скользя по всем моим формам. Сердце бешено колотилось; дыхание - сбитое, рывками...
 
Придвинулась. Губы к губам. Вдох-выдох. Обжигаю его своим теплом... Еще миг, еще сомнение - и прилипла к его устам поцелуем. Нежно провела языком и тотчас проникла в рот. Застонал невольно. Вмиг ухватил за руки, сжал в стальной, повелительной хватке. Грубый напор в ответ - и уже Тиран не в силах противостоять, сдерживаться. Скользнул ладонью по телу - а затем дерзко, голодно сжал грудь. И вдруг еще сильнее застонал. А после - пристыжено рассмеялся. Оторвался от моих губ. Тихим шепотом:
- Сережки сняла...
- Я хочу тебя, Борь... - отчаянное, изнеможенное; накопленная жажда не за один миг...
- Зай, не сейчас же... - печальное, горькое, а в глаза так и трепещет боязнь, что поведусь, что соглашусь, послушаюсь.
- Сейчас, - уверенное, сладкое, господствующее.
Морщится, все еще воюя с собой.
- Там столько народу ждет...
- Но ты же... все равно уже здесь. Со мной...
Еще миг, еще мгновения напора