Смеющийся в усы детина, заросший густой рыжей бородой по самые глаза, сидел на бревне, широко расставив ноги в высоких сапогах, и любовно водил оселком по лезвию короткого меча, было видно, что оружие ему дороже всего на свете: милее любой женщины, роднее брата, любимей матери. Кольчужная рубашка тонкого плетения туго обтягивала отяжелевший живот, огненные космы воин усмирил черным шнурком, связав их в кудрявый хвост.
Еще один охранник, тощий и высокий, бросил поправлять крепеж для колчана и оперся на легкий лук. Его кольчуга полностью закрывала все тело до колен, колпак болтался за спиной.
— Что, пацан, решил стать головорезом? А у мамки спросился?! Не прибежит она за тобой?!
На их хохот и насмешливые выкрики от вереницы повозок оборачивались любопытные головы людей основного отряда архитектора Мавария. Тут были и мастеровые, и инженеры, и несколько лучников — ехать до северо-западной границы далеко, обозу необходима хорошая охрана.
В Империи неспокойно, напасть могут отовсюду, приняв их обоз за богатый дорогими товарами купеческий караван, к тому же, нынче запросто можно оказаться в самом пекле какой-нибудь стычки между магами.
Вот же воинственное племя!
Сидели бы в своих башнях да постигали мудрости всяких природных таинств: учились бы управлять погодой, или, к примеру, помогали бы крестьянам выращивать по два-три урожая за лето — а что, где-то в южных странах, далеко за морем, земля не один раз в году щедра к своим детям — глядишь, народу и жить стало бы полегче, и Империя стала бы сильней, и с другими державами сторговались бы — уж не хуже других!
Или, опять же, к примеру, взяли бы на себя охрану внешних границ — все польза какая-то была бы от них.
Так нет!
Войны между магами напоминали междоусобицы богатых землевладельцев: они воюют там себе, делят власть, а в полях гибнет рожь и пшеница под огнем их огненных сфер, под ледяным градом в самую жару, пышный чернозем превращается в камень, высыхают целые рощи плодовых деревьев, и десятками, сотнями гибнут на их пути простые люди, которые далеки от магии — и недаром, совсем не напрасно они с пути чародеев разбегаются, словно встретили прокаженного.
Да всего несколько дней назад весь Зенталл шумел о жестокой схватке, в которой погибли представители двух враждующих кланов: двадцать человек в плащах серого цвета словно взорвали изнутри — столько было кровищи, а когда пришли отряды городских уборщиков никого из магов не нашли, только три горожанина (они были без плащей), оказавшиеся на свою беду не в том месте и не в то время.
Нет, обычному честному мастеровому или, скажем, крестьянину, никогда не понять зловещую натуру магов. Упаси нас Защитник столкнуться с ними, хоть на узкой тропинке в лесу, хоть на широком тракте равнин. Поэтому не лишним будет еще один охранник, особенно, если у мастера-архитектора к нему свой, скрытый от других интерес.
— Лопни моя селезенка, Маварий, а что, все настолько плохо, что теперь таких желторотых нанимают? — не сдерживал себя рыжий воин.
С виду он казался грузным, но внимательный взгляд Валент отметил бугры бицепсов, мощную шею, в которой, как пить дать, застрянет вражеский меч — противнику придется хорошенько потрудиться, чтобы справиться с рыжим охранником груза Мавария.
Девушка обвела глазами повозки — со всех сторон на нее скалили зубы: насмешливо ухмылялись и добродушно усмехались в бороды бывалые мужчины.
Снова пацан? Так друг Лексигора никому не сказал о ней правду? Что ж, с одной стороны, так проще: никто не отпустит ей вслед соленых шуточек, не попытается ущипнуть или прижать в укромном уголке; с другой стороны, не в ее характере изображать другого человека. Она что же, всю жизнь будет выдавать себя за мужчину, прятаться за лживым образом? Да с какой стати?! Все они ничем не лучше ее, а она уж точно не хуже! Притворство, жеманство, кокетство всегда были противны ей.
Что у них за плечами — годы боев и кочевой жизни? А у нее годы рабства — унизить ее, задеть достоинство безнаказанно никто не посмеет!
Все случилось быстро и спонтанно, Маварий, если и хотел, то не успел бы вступиться за нее.
— Лопни твоя селезенка! — крикнула девушка рыжему крепышу, вызывающе вскинув голову. — Она у тебя точно лопнет, если будешь и дальше заливать в себя столько пива! Твое пузо скоро не сможет прикрыть ни один щит — придется тебе загораживаться телегой, только вот, вряд ли ты ее поднимешь, а лошадь надорвется под твоим весом!
Мастеровые, затягивавшие последние узлы на чехлах повозок, обстукивавшие оси колес, отыскивая мельчайшие трещины, лучники, едущие на первых фургонах и те, кто сидел в последней повозке оторвались от своих дел, потихоньку подтягивались к кружку охранников, предвкушая любимейшее развлечение — драку.
Неужели рыжий Берк стерпит насмешку от такого сопляка? Рутинная работа подождет, сколько дней все проверяли, подтягивали, заменяли, что там может случиться? Кони отдохнувшие и сытые перебирают ногами, хоть сейчас готовые пуститься в галоп, снаряжение — каждая вещица на своем месте.
Вокруг Берка, все еще расслабленно сидящего на бревнышке, и дерзкого юнца, напружинившего ноги, собрались зрители, в шапку лучника полетели монеты, народ делал ставки
— святое дело! — Уделал он тебя, Берк! — довольные представлением зрители ржали, нарочно подкалывая своего товарища, придавая ему злости.
— А мальцу-то палец в рот не клади — оттяпает всю руку!
— Они, молодые-то, теперь наглые все! Никакого почтения к старшим!
— Далеко за словом не ходят!
— А ведь, и правда, отяжелел мечник-то!
— Нарывается мальчишка!
— Это точно, видать не дурак подраться!
— Ну что, Берк, неужто стерпишь?!
— Молокосос! — взревел рыжий воин, вскакивая на ноги. — Давай поглядим, кому придется прятать свой зад под телегой!
Толпа зрителей одобрительно зашумела, все расступились, образуя круг. Сам Защитник велел отвлечься от суеты раннего утра, до открытия ворот еще есть несколько минут и чем не повод их скоротать — поединок между двумя горячими головами!
Высокий молодой мужчина в кожаных штанах и таком же жилете с длинными полами, надетом на серебристую кольчугу вышел вперед. Через оба плеча перевязи: для оружия (широкий меч) и для сумки, на груди болтаются несколько амулетов и крохотных мешочков, такие же мешочки висели и на поясе. Он сложил руки на груди, ожидая начала представления, длинные черные волосы, замотанные в непонятные жгуты, откинул назад.
Еще один парень в светло-сером плаще остался стоять в задних рядах, поединок заинтересовал и его, хотя он и не показывал виду и не пытался протолкнуться в передние ряды.
Поединщики закружили друг против друга: рыжий Берк, мягко переступал, чуть согнув ноги в коленях, поглаживал рукоять меча и не спускал глаз с противника, Валент сморщила нос от запаха мужского пота, окружившего ее плотным облаком, обманчиво-коротким, словно дротик, копьем она целилась в раскрытую крепкую шею насмешника — не знает он еще, с кем связался.
Маварий только крутил головой, даже, если бы он и решил вмешаться — это было бы бесполезно. Дочь его друга хотела поединка, ее ноздри возбужденно подрагивали, как у норовистой лошади, рот кривился в презрении к противнику, зло блестели глаза, и вся она была, как стрела, натянутая на тетиве: тронь пальцем — взлетит в небо.
Архитектор невольно залюбовался разрумянившемся лицом девушки и незаметно вздохнул: бывая в доме своего друга Лексигора, он, признаться, подумывал о более тесных отношениях с его приемной дочерью, но сейчас, глядя, как ветерок ерошит ее короткие волосы, понял, что не удержит возле печки эту необычную девушку: готовить, стирать, шить, ухаживать за мужем она не станет никогда. Может быть, милостиво разрешит ухаживать за собой, да и то, навряд ли. Только вот, именно эта ее непохожесть на других девушек, виданных и перевиданных Маварием в бесконечных скитаниях и странствиях по самым разным уголкам Империи, своевольный характер Валентсии, острый язычок и привлекали одинокого архитектора.
В своих представлениях о будущей семейной жизни он рисовал образ жены-подруги, которая не будет молча и покорно склонять голову перед ним, а разделит заботы, станет ему незаменимой помощницей в долгих разъездах, подбодрит, посоветует, ну и, конечно же, не станет относиться к супружеским обязанностям, как к чему-то постыдному и унизительному, а Маварий знал, что у многих его друзей жены всеми правдами и неправдами стараются избегать интимной стороны жизни.
Пожилой архитектор надеялся остаток своих дней прожить в гармонии с любимой.
* * *
Валент рухнула на спину, не устояв на ногах, парируя удар меча рыжего Берка. Толпа зрителей выдохнула, охнув, как один организм:
— Охх!
— Сдаешься, щенок?! — острый кончик широкого меча летел прямо в яремную впадину между ключицами.
— Хрена с два! — выплюнула девушка.
Неуловимым движением всего тела, под стать змеиному, она ускользнула от грубого, прямолинейного оружия, перекатилась по земле и, не потрудившись подняться, резко выбросила вперед руку. Берк почувствовал, как острый стилет разрезал
Опять Ольсо! Как я рада, вот не безразлична она ему это точно!