Но это только ожидалось. А пока намечалось вручение дипломов, рукоположение и выпускной бал. Все к этому готовились как к чему-то необычному. И вот наступил этот день.
– Оля, ты пойдешь со мной сегодня?
– Конечно. Этот день важен для тебя, и для меня тоже.
Они вошли в большой зал семинарии. Все уже было готово. Было невероятное количество народа. Выпускники, профессора, гости.
Итак, церемония началась.
– Вручается диплом…, вручается диплом…
Выпуск был довольно большой, само вручение продлилось часа два, потом выступление местных артистов.
На следующий день надо было собираться в дорогу. В село Клюево Тамбовской губернии с Петербурга путь неблизок, но надо было двигаться в дорогу.
– Заедем по пути в нашу деревню?
– Хорошо, – ответил Вячеслав Петрович.
Давно уже там не были. Итак, карета подана, все погрузили и двинулись в путь. Через два дня уже были в именье.
– Сынок, вы приехали, – сказала им с порога немного постаревшая барыня.
Да, годы свое брали, однако привычку властности и напыщенного внешнего вида она не теряла.
– Да, маменька, прибыли, – ответил он.
Она взяла назначенье, пробежала его довольно холодно глазами и произнесла:
– Неизвестно еще, что тебя там ждет. Может, еще раз попробуем, и тебя назначат куда-нибудь поближе?
Вдруг в его душе появилось смятение. А может она и права. Вячеслав Петрович не знал еще пока, что ему делать. Он понимал, что служение должно быть там, где отмечено. Но, с другой стороны, у родителей возраст был уже немалым.
– Что делать? Как думаешь, а, жена? – спросил он под вечер Ольгу, когда уже они остались одни.
– А как тебе сердце подсказывает?
– Не знаю. Пока никак.
С этими мыслями неопределенности он и уснул. Он подумал, что решение придет само собой утром.
Ночью ему приснился сон. Слава стоял на берегу реки. Вода была чистой и журчала. С левой стороны стоял в нарядных одеждах человек, а с правой –стоял человек, но в крестьянском облаченье.
– Останься в именьи, тебе там будет удобнее, – говорил весьма настойчиво человек слева.
– Чем удобнее? – спросил его Вячеслав Петрович.
– Все близко. Тебе будет хорошо, – он продолжал настаивать на этом. Стоящий справа просто молчал.
– А почему вы ничего не говорите? – спросил его парень.
– А что ты хочешь узнать?
– Что меня ждет, если я останусь, и что ждет, если я уеду?
– Смотри.
Тут человек махнул рукой, и перед его глазами промелькнули две картины.
– Это будет, если останешься.
Тут Слава увидел довольно большую церковь, зажиточный приход, его самого с Ольгой, живущих в довольстве и роскоши, и одновременно народ, который стучится к нему и не может достучаться.
– А это будет, если уедешь.
Перед его глазами предстала совсем другая картина. Небольшая, скромная церковь, толпы народу, которые идут к нему за советом. Он никому не отказывает. Он также увидел свой скромный дом, одновременно он увидел толпы молящихся за него людей в храме, благодарящих Бога за то, что послал им такого священника.
Обе картины впечатлили Вячеслава Петровича очень сильно.
– Я сделала свой выбор, – окончательно решил он. – Мы едем в Тамбовскую губернию. Решение принято.
Стоящий справа только улыбнулся, стоящий слева был в ярости, вокруг него образовался огонь.
Тут Вячеслав Петрович проснулся. Ему было немного холодно.
– Оля, нам пора двигаться, – сказал он жене, только что открывшей глаза.
– Решил ехать.
На рассвете началось их второе путешествие. Конечным пунктом было село Клюево Тамбовской губернии. На душе у молодого священника было спокойно и невозмутимо. Было принято решение, самое важное для него в его жизни решение, от которого зависело все, что с ним может произойти потом. Он был счастлив, что все так определилось.
Часть 2. Мы бежали с тобой…
Как тут плохо
Лязгнули тяжелые ключи, заскрипели ворота. Казалось, что хуже места, где все так безысходно, просто не существует. Да, это была тюрьма. Острог, как его звали в 19 веке. По сырой камере из узкого оконца еле-еле пробивается свет. За что люди сюда попадают? За разные дела. В основном за совершенные ими же. Кажется, что все, нет больше выхода. Нет, выход есть всегда.
Дверь лязгнула и со скрипом открылась, в камеру вошли три человека. Конвойный закрыл дверь и пошел дальше по бетонному полу полутемного коридора.
Они оказались в камере. Два матерых жулика, которые уже здесь были не один раз, и еще совсем молодой мальчишка, который попал сюда впервые и пока не знал, что его ждет впереди.
– Чьих будешь? – спросил мальчишку один из них.
– Я случайно.
Было явно видно, что он боится всего на свете, особенно своих сокамерников.
– Слышь, Цербер, как такое чудо могло в острог угодить? – спросил один, обращаясь к другому, – и что он мог сотворить?
– Слышь, ты, поведай, как ты дошел до камеры?
– Я просто видел, как убивали, а свалили на меня.
– Кто кого замочил? Говори.
Тут он двум матерым уголовникам рассказал, как, возвращаясь домой, он увидел, что убили человека трое в масках, ограбили и убежали. Он, испугавшись, подбежал к нему, дотронулся до крови, приехала жандармерия и быстро нашла виноватого. Теперь ему светит каторга, а может и виселица.
– Не дрейфь, пацан. Виселица только один раз бывает, а каторга была и нет ее.
После этих слов оба рассмеялись. От их смеха, с одной стороны, веяло безысходностью, а с другой – какой-то долей сочувствия к парню. Они все поняли. Цербер и Кент сразу вспомнили этот случай. Да, это они с подельником грабанули того купца, а когда зарезали, то сбежали. А когда их взяли, то удивились, что им это не вменяют.
Кент тогда в камере говорил:
– Не нашли, наверно.
А оказалось, что преступник уже под это дело у жандармерии имеется.
На прогулке Кент шепнул:
– Слышь, Церберек, прессовать мальчонку не будем. За наш косяк и за жандармерский он здесь.
– Согласен.
Так шли дни за днями. Ничего не происходило. Да и что может произойти в остроге? Да ничего. Завтра, обед, ужин, прогулка.
Было все очень плохо. Ппарень почти сломался. Он был уже на грани. Осознание того, что он ничего не сделал, а находится здесь, его давивало с невероятной силой. Он повторял много раз, даже во сне «Как тут плохо. Как плохо».
В один из таких моментов сокамерники пытались его утешить. Случается, что даже у людей, похожих волков, почти потерявших все человеческое, появляются проблески человеческого сознания. Такое отношение к нему было у Цербера с Кентом, что называется по-своему. Их так называемая «поддержка» в какой-то степени ему помогала. Действительно, нелегко остаться человеком в остроге, где уже нет ничего человеческого почти. Утро, день, вечер, ночь. Практически утрата чувства времени.
– На прогулку, собаки, – звучал хуже приговора голос конвойного. Это сводило с ума.
Однако же время шло. Подошло время и приговора. Церберу с Кентом дали 10 лет каторги, их молодому сокамернику, сочтя, что дело мутное, дали 5 лет каторги. Оказавшись в камере, все понимали, что это их последние дни. Было все предрешено окончательно и бесповоротно. Скоро их отвезут на этап. Что их ждет, они не знали.
Малява с воли
Острог – это то заведение, где жизнь идет по своим законам и правилам. Однако связь с волей отнюдь не утрачивается. Могут записки придти. Их принято называть малявами.
Через два дня был назначен этап. Оставалось две прогулки. В одну из прогулок конвойный подошел к Церберу очень близко и почти незаметно сунул руку в карман. Придя в камеру, тот обнаружил в кармане свернутую бумажку.
Открыв ее, он увидел, что там что-то написано. Почерк был знакомый. Писал их подельник, тот третий, которого не взяли. « Братва, я имею карту, где указано место клада. Бегите, я вас буду ждать в Тамбовской губернии в селе Клюево».
– Смотри, – показал он Кенту.
– Да, Мася сукой не был никогда. Интересно, где он карту добыл?
– Мася может, – добавил Цербер.
– Думаешь, можно что-то найти?
– Не знаю, но на каторгу тоже неохота, тоска.
Они решили, что при пересылке зарежут конвойных и убегут в Тамбовскую губернию, в село Клюево, а там их будет ждать Мася, с которым попытаются найти клад. Решение далось довольно просто. Отчаянные уголовники, ничего не боявшиеся. Одна-две загубленные жизни их не остановят.
Наступил вечер. Засверкали звезды. Луч от луны тускло проникал в их камеру. Страха не было. Была жажда приключений и необычных событий. Оба знали друг друга довольно давно. Терять им было нечего. Они были совсем другими. Родившись отчаянным, умрешь таковым. Вот они и стали такими. Бандитская жизнь прельщала. Романтика, погони, кражи, убийства. Вряд ли эти люди смогли бы жить по-другому.
Особого плана побега у них не было. Им было все равно. Работать на каторге не хотелось вовсе. А тут намечалось очередное приключение. Предстоящие события захватывали.
И вот настал этот день. Подогнали телеги, намечался этап на каторгу. Вся тюрьма была в оживлении.
Перегон заключенных – опасный момент, который может привести ко всему чему угодно. Охранники тоже люди, а человеку присущ страх. Каждый из осужденных – это потенциальная опасность для себя и других людей. Цербер с Кентом были особой опасностью. Не первый раз, уже с опытом.
Итак, наступил день этапа. Двое приятелей были готовы ко всему намеченному.
– По пути сбежим.
Это решение было окончательным и бесповоротным
Побег
Все погрузили, этап двинул в путь. Казалось, ничего не намечалось нового. Один из охранников был довольно опытным. Видеть все и всегда было его задачей. Обратив внимание на двух осужденных, он заметил их оживление. «Наверное, побег», подумал он.
Цербер с Кентом дождались вечера.
– Ключи от кандалов у него, – сказал один другому, указав на впереди идущего охранника.
– Вали по тихому, – прошипел Кент.
Цербер вынул веревку и накинулся на охранника. Тот не успел даже дернуться, как был задушен. Никто ничего не заметил. Этап спал, а Цербер был профессионалом по бесшумным убийствам.
Получив ключи от кандалов, они их открыли и по-тихому уползли в лес, находящийся неподалеку.
– Свобода!
– Да, свобода!
Их опьянило это состояние, что намеченное получилось.
– Разжиться бы провиантом, да в Клюево бежать.
Первая задача была выполнима. Недалеко была деревня, ограбить любого крестьянина – вот тебе и провизия. А вторая – непонятно пока. До села этого была 300 км. Нужны были лошади с телегой.
– Ладно, сегодня ночью и определим. Там, наверное, шухер поднялся, быстрее надо, ищут.
В ту же ночь они ограбили крестьянина. Им повезло, напали на богатый дом. Лошади тоже там оказались.
В спешке Кент прихватил портрет молодой девушки с темными волосами, висящий на стене.
– Смотри, какая ляля, – показал он своему другу.
– Смотри-ка, здесь чего-то написано.
– Точно, «Еремеева Ольга Васильевна».
– Красивая ляля.
– Ладно. Не до портретов. Двигать надо.
И они сели на лошадей и двинулись вперед. Думаю понятно, что они умудрились ограбить родителей Ольги, жены местного молодого барина, сейчас служившем священником в том же селе, где, по уверению Маси, имелся клад.
А пока они ехали на лошадях в Тамбовскую губернию, село Клюева в поисках Маси и возможного клада.
Околели лошади
Преодолев около 200 километров, оба были
