Французская модель семейной жизниАндрей Ланкинен
( по идее одноименного рассказа С.Михай )
— Ты что, теперь разбираешься в моих чувствах лучше меня?
— Не только теперь, а вот уже пятнадцать лет.
Франсуаза Саган, « Немного солнца в холодной воде»
Окно чернело квадратом Малевича. Надо уйти из дома. Я сама во всем виновата. “Не в свои сани не садись!” или “ я села не в тот поезд,” или “ поставила не на ту карту!” Но ведь он всегда был таким. Ничего нового. Это гремящее оглушающее молчание на весь дом, Эта вечная безучастность к маленьким, но важным домашним событиям, почти игнорирование ее присутствия, привычка воспринимать ее,
как бессловесную цирковую дрессированную собачку, заучено прыгающую через обруч, подставленный им.
“Одна из самых отвратительных разновидностей лжи — молчание”- так сказала одна забавная француженка (Это-Франсуаза Саган). А он? Любит ли он Брамса? Ни черта он не любит! Только себя и свою машину, которую гладит , с нежностью оглядывает , холит. Он называет “ласточкой” ее, а не жену.
Итак, получается, что “ не в тот поезд” она села лет двадцать пять назад. Как бы недавно…(хи!хи!хи!) Но до сих пор не может выйти на нужной тихой и уютной станции. Да. Уйти. Но зачем? К кому? К чему? За эти годы точка любви медленно перемещалась от места, что ниже пупка, наверх, чтобы, в конце концов, дойти и до головы.
“ Эмма-это я”-вот где истинное понимание женского перевоплощения души. Но Флобер-Флобером, а жизнь-жизнью: можно ли сравнить Флобера с этим чертовым молчаливым истуканом? А ночную рубашку с воздушным и шикарным, как вечернее платье, пеньюаром актрисы?” “Хрущебу” с замком в Провансе?
Скорей бы он уехал на дачу, или к родителям, или вышел к друзьям, делся куда-нибудь, растворился! Даже его дыхание выводит из себя. Может быть, это климакс? А может, этот “не тот билет” любовью и являлся?.. Кто это точно обозначил? Все-таки детей не ветром надуло.
Она тихо поужинала ( “ужин одинокой старухи”, как она называла. В голову приходили стариковские портреты Рембранта), легла в постель, включила ночник и стала читать иллюстрированный журнал для женщин. Это было её любимое занятие перед сном. “Истукан” сопел в соседней комнате.
В журнале был очерк об известной французской ”etoile”, блиставшей в 40-х годах прошлого столетия. Звезда с третьим по счету мужем, режиссером, прожила почти полстолетия, но официально не была замужем. Она не признавала никаких браков, тесных уз, обещаний и страданий и пришла к принципиальному выводу, что не так ужасен сам брак, как совместная жизнь и быт. Они-именно то , что всё и разрушает
Актрису и режиссёра связывала огромная любовь, которую ничто, ни бытовая мелочевка, ни повседневная скука не смогли сделать банальным сосуществованием двух разных людей.
Она жила в своей квартире, он – в своей. Виделись каждый день: ходили в театр, ужинали в ресторане, вместе ездили отдыхать к морю. Но в отеле у каждого была своя комната. Звезда считала, что в этом и был секрет долгой любви. Ведь даже сильно влюблённые люди устают друг от друга, а итог подобной усталости печален.
Брак – это настоящая засада, нагромождение недовольств, сожалений, подсчет недостатков и коллекционирование обид. Однако, что, собственно, могло омрачить их возвышенные чувства? Коммунальная квартира? Тупое отсутствие денег? Бытовая безнадега?
Пожалуй…
Почти ночь она не спала, продумывая, что и как скажет мужу.
Наутро она решительно вошла в нему в комнату, легла рядом, прикоснулась к шершавой, небритой щеке , ощутив пульс крови в синей жилке на его шее и сказала:
- Я хочу с тобой конфиденциально поговорить.
- Ну, - невнятно пробормотал муж.
- Так жить дальше невозможно. Я предлагаю тебе два варианта: первый – развестись, второй – гостевой брак, - выпалила она одним духом и застыла, затаив дыхание, в ожидании четкого ответа.
Муж безмолвствовал, прикрыв глаза. Ей казалось, что он прикончит ее молчаливой безучастностью. Наконец , он с трудом разлепил веки, открыл тяжелые, с голубой поволокой, как у черепахи, глаза. Её сердце бешено колотилось. "Истукан" отрешенно посмотрел на нее, оглядел с любопытством иностранца из далекой африканской страны квартиру и проговорил:
- Я предлагаю свои два варианта:
первый – срочно лечить голову,
второй – пошла на хер!
Ничего, что я выразился по-французски?
Пойдем-ка попьем чаю!
Он сказал это со всей своей слоновьей нежностью, на которую был только способен, будто бы разбил молотком вдребезги, на мелкие куски, черный квадрат окна.
- Ты помнишь, что до холодов нам надо срочно выкопать гладиолусы на даче?
