Глава 7
Подкидыш или баронесса?
Время шло. Пролетали прекрасные летние дни, наполненные трудами и встречами... И вот однажды Арман рассказал Клео удивительную историю. Вместе с мастером он обновлял росписи одной окрестной церкви. Дело шло хорошо и вскоре он приступил к поновлению сюжета о Моисее. Как раз когда он трудился над тем местом, где младенца Моисея находят в Ниле, в церковь вошел местный священник. Старику явно хотелось поговорить. Слово за слово, разговор зашел о работе, о фресках и об этом сюжете.
- А знаешь что, - сказал падре. – Лет двадцать тому назад и у нас в округе была похожая история. Да-да, рыбаки пришли утром на реку и что они увидели? Корзинку с младенцем, плавающую около берега! Рыбаки были добрыми христианами и принесли младенца в церковь... Это была девочка...
- И что потом?
- Потом... потом... Потом нашлись добрые люди, которые взяли ее на воспитание. Бог да благословит их за это.
- И что стало с этой девочкой?
- Что стало... что стало... Я не помню. Я стар, меня подводит память. Но я помню это место, потому что мы все туда отправились и поставили там крест в память об этом событии.
Услышав об этом, Клео вздрогнула. Отчего-то ей показалось, что эта история очень важна для нее.
- Ты можешь показать это место?
- Наверное. Священник рассказал и о нем.
- Тогда в ближайшее воскресенье мы отправляемся туда!
- Но почему?
- Я не знаю. Но я должна побывать там.
За прошедшие годы крест потемнел, одряхлел и сильно наклонился. Но, тем не менее, он все также приметно торчал на берегу, обозначая место находки. Очень странно, но приближаясь к нему, Клео волновалась все сильнее и сильнее, словно здесь на этом берегу ей должна была открыться какая-то тайна. Они подъехали и спешились. Арман начал спускаться к реке, чтобы поближе рассмотреть место, где плавала корзинка с младенцем. Клео, еще сидя в седле, обернулась кругом... О, Боже, недалеко за лесом, торчали знакомые шпили! Она присмотрелась. Точно, это были шпили ее дома! Дома, где она выросла, где жил ее отец и тетка!
- Клео, куда ты?!
Она дала шпоры Лизхен и помчалась вперед, глядя только на шпили. Сейчас, сейчас она что-то узнает! Что-то очень важное!
- Клео, Клео!! Подожди!!!
Но она не могла остановиться.
Вихрем влетела она во двор родного дома. Бросив поводья изумленной дворне, она все также стремглав взлетела на второй этаж и без стука отворила дверь кабинета. Тетя Берта с вязанием в руках вопросительно подняла голову на звук.
- Клео?! Малышка?!...
- Тетя Берта, меня нашли в реке?
Тетя Берта опустила вязание на колени. Клео поняла, что выстрел попал в цель.
Повисла пауза. Потом тетя сказала:
- Это правда. Мой брат был тогда в церкви, когда рыбаки принесли тебя. В тот день священник говорил в проповеди о Моисее, его жизни, а тут ты... Брат усмотрел в этом Божественный знак и взял тебя. В память о реке он и назвал тебя Клеопатрой. Он хотел, чтобы ты царствовала на реке, как когда-то Клеопатра царствовала на Ниле....Он постарался стать тебе хорошим отцом, а я – как могла заменяла тебе мать...
- А почему он говорил мне, что в день, когда мне исполнится восемнадцать лет, я должна отправиться в замок?
- Я не знаю. Об этом он мне не говорил... Подожди, подожди... ну куда же ты?!
Клео резко развернулась и вышла. «Я подкидыш!! Я найденыш!!» - стучало в голове. Не обращая внимания на Армана, недоуменно ждавшего во дворе, она молча вскочила в седло. «Я подкидыш! Я найденыш!!»....
Всю обратную дорогу она продолжала молчать. Арман пытался ее развлечь, но, видя тщетность своих попыток, умолк. Так молча они и вернулись домой.
Несколько дней потом Клео была задумчива и грустна. «Я подкидыш!! Я найденыш!»... Иногда она ловила себя на том, что сидит неподвижно, бросив шитье и уставившись в окно. Тетушка Виолетта сунулась было с расспросами, но Клео молчала. Тетушка мысленно улыбнулась: «Наверное, с Арманом повздорила... Ну что ж, молодость, кровь горячая.... Ну ничего, ничего, отойдет...»
А тем временем матушка Фара посетила старого нотариуса.
- Что вы об этом думаете, доктор? – спросила она, когда Джон прочитал письмо.
Старик задумался. «Возвращаются старые дела.... Но кто мог услышать нас, на дороге? А может быть, эту тайну услышали еще в монастыре...»
- Скажите, а кроме вас и мадам Мельпелье был в келье?
- Никого...
- А в коридоре?
- Я не знаю. Дверь была закрыта.... Вы хотите сказать...
- Да, матушка, увы. В обители есть Уши. И эти Уши с кем-то связаны...
- С кем?
- С тем, кто хочет, чтобы эта тайна оставалось тайной.
- Но кто же это, доктор?
«Молодой барон...» - мелькнуло в голове у Джона. Но он сказал другое, как бы не слыша вопроса:
-. Матушка, я, как и вы, хочу, чтобы зло было наказано. Но, что мы предъявим королевскому суду? Ничего. Мы не знаем, кто приходил к мадам Мельпелье, зачем ему понадобился яд.... Даже вот это письмо – разве оно угрожает вам?...
- Нет, но...
- Вот видите. Судя, по всему, вы стали обладательницей такой тайны, которая способна погубить не только вас, но и весь монастырь. А ведь именно вам вверена забота о его благополучии... Будет ли польза от того, что мы начнем тревожить покойников?
- Так что же делать, доктор?
- Заботиться о процветании монастыря. А тайны... Пусть они остаются тайнами...
С каким бы удовольствием Джон облегчил бы свою душу и покаялся матушке в страшном грехе лжесвидетельства! Четыре года назад он удостоверил фальшивое завещание старого барона, по которому все имущество барона переходило к тому, кто сейчас сидит там, в замке...
И ведь он знал, что оно фальшивое! Незадолго до того, старый барон смог встретиться с ним без свидетелей и рассказать, что он него требуют. Старый хозяин замка показал ему настоящее завещание с припиской, в которой было изложено все, что он ему говорил.
Странное это было завещание. Замок, земли и все свои богатства барон завещал той девушке, которая в день своего 18-летия появится в замке. Вместе с ним завещание подписал и Яков. Потом барон сказал, что спрячет завещание и Яков все будет знать место..
А потом его позвали в кабинет. Вот тогда он понял, что барон говорил правду. В кабинете кроме него и барона был «наследник». Он вел себя тихо, но в руках держал пистолет... А во дворе расхаживало штук двадцать молодцев, многие – с мушкетами....
Увы, Джон слишком хорошо знал человеческую натуру и не доверял ей. Вот почему он сказал матушке:
- И мне, и вам доверяют. Мы знаем много тайн. Огласить их – нанести вред многим людям, которые сегодня исправились...
- Может быть вы и правы, - печально произнесла аббатиса. – Мы знаем слишком много тайн.
Она помолчала.
- Да, сегодня это хорошие люди... Вот у нас есть одна сестра, очень хорошая монахиня. Но я знаю ее тайну. Она покаялась мне в том, что лет двадцать назад, когда она была еще в миру, как-то придя на реку увидела там корзинку с младенцем. И... оттолкнула ее от берега! У нее самой было шестеро голодных ртов, она не смогли бы прокормить седьмого!
Джон вздрогнул. «Младенец в корзинке?... Река?....»
- А что стало с эти младенцем?
- Господь уберег свое чадо. Я слышала от священника, приходящего в наш монастырь, что корзинку нашли какие-то добрые христиане. Они принесли ее в церковь, а потом какие-то добрые люди взяли девочку к себе.
- Девочка? Это была девочка?!
- Ну да...
- А этот священник жив?
- До сих пор он в добром здравии, хотя память и подводит его...
Нотариус понял, что он нашел наследницу.
Неудивительно, что вскоре он въезжал в Кюмун-де-Сюр и спрашивал у прохожих как ему найти мастерскую мадам Фиорентины. Но прежде чем отправится к наследнице он написал два письма. Одну короткую записку Якову, а второе – гораздо более длинное – королевскому прокурору. Написав последнее, Джон вздохнул и резко выдохнул словно человек решившийся, наконец, на что-то очень опасное.
- Может быть, мне зачтется это на Страшном суде, - пробормотал он и невесело усмехнулся.
Мастерскую он нашел быстро. Она пользовалась доброй славой и многие в городке знали ее хозяйку. Никто не обратил на него внимания, когда он входил в дом. Понятно, его приняли за очередного заказчика.
В первой же комнате он увидел хозяйку.
- Доброго здоровья, достопочтенная госпожа...
- И вам доброго дня. Что вы хотите заказать?
- О, нет. У меня новость для одной из ваших девушек... Клеопатры.
- Новость? Скажите, пожалуйста... Надеюсь, она не огорчительна. А то в моя малышка что-то грустить стала... Впрочем, я не любопытна.
- Мадам, уверяю вас эта новость из разряда хороших... – Джон внутренне усмехнулся. «Как же, не любопытна... Да она наизусть знает, что на сердце у каждой из ее мастериц!». – И я бы хотел как можно скорее сообщить ее.
- Ну что ж, прошу.
Они поднялись на второй этаж и вошли в залу.
- Клео! Вот этот господин хочет что-то сообщить тебе!
Джон увидел невысокую, но довольно миловидную черноволосую юную девушку. Вид у нее был невеселый... «Так вот ты какая, баронесса... Однако тут полно народа. Скажи хоть слово и через полчаса о нем будет знать не только город, но и все окрестности...».
- Мадемуазель, вы - Клеопатра Бланшар?
- Да, это я. Но кто вы?
- Я нотариус и мне поручено передать вам некоторую важную бумагу.
Он прямо-таки почувствовал, как напряглись уши у девушек. Клео с интересом посмотрела на него.
- И какая же это бумага?
- Это бумага, касается вас и только вас. – Он помедлил, потому что нужна была пауза. – Но эта бумага столь важна, что она не может покинуть стены моего кабинета. Увы, я вынужден просить вашу хозяйку отпустить вас вместе со мной. У меня в конторе вы сможете прочитать эту бумагу.
Всеобщее недоумение и даже разочарование разлилось в воздухе. Ну еще бы, тайна откладывалась. Мадам Фиорентина звучно кашлянула:
- Доктор, а нельзя ли эту бумагу привезти сюда?
- Увы, это невозможно. Это слишком опасно.
- Ну-у... в таком случае я буду сопровождать мою малышку!
- Как вам будет угодно. – Джон учтиво поклонился. – Когда мы сможем поехать?
- Подождите, - Клео, видимо что-то решила. – А что это за бумага?
- Мадемуазель, в этой бумаге речь идет о вашем будущем...
- О будущем? В таком случае с нами поедет Арман!
- Пожалуйста.
Они почти уже
