Пустоцвет

обижено рыча.
 
***
- И что ты там мне втесывал? – гневно зарычала я, бросив свою сумку на стол Сальникову. Присесть на стул напротив него. Замученный, туманный взор обрушила негодяю в лицо.
Улыбается:
- А ты, по ходу, опять, что ли, бухала? – заржал.
- Ты меня для этого из дома вытащил? – гаркнула я озлобленно.
- В смысле? – оторопел, округлив очи. – Так-то рабочий день!
- Я же говорила: заболела! – вскрикнула в сердцах, и тут же поморщилась – башка реально раскалывалась, как после жестокой пьянки.
Захохотал язвительно:
- Слышишь, подруга, мы с Науменко так каждый понедельник больны. Да и не только мы. А некоторые – и того чаще. Так что выпей таблеточку и приди в себя. Тем более сегодня. Будешь со мной в карауле сидеть. Хотя бы посмотришь, как это…
- А Серега че, уже плохой «сосидетель»? – саркастически грызу.
- А Серега, я же тебе уже объяснял, еще по телефону, с Казанцевым будет! У Романа операция намечается. Дело то еще! И то, повезло просто, что его этот… Шушваль попал в столь «теплую» компанию. Если выгорит – те еще задницы поджарим.
- Ох, уж мне этот Роман! – слегка запаздывая, тормозя, гаркнула в сердцах я.
- Че это? – обомлел. Но тотчас серьезность смела улыбка. – Только не говори, что ты это с ним… квасила – нам он трезвый нужен!
- Не дождетесь! – рычу недовольно.
- Не дождемся трезвого, или вашей… - затыкал, замыкал пальцами, сдержано, но не без пошлого намека, пальцами, - состыковки.
- Слюни подотри, - гаркнула злобно. – И Казанцеву тоже!
- О-о-о, - взревел вдруг, скрививши недовольную, полную раздражения, мину. – Понятно… Мужики – козлы… и как земля нас, таких уродов, носит.
- Я такое не говорила, - язвлю.
- Да по роже видно! – невольно вскрикнул. – Небось, бросил какой – и началось. Потому вся такая… он уже сколько времени… помятая, разбитая… Была красавица, а стала… книга потрепанная.
- Да иди ты на хрен! – гневно, обиженно взвизгнула я и тотчас сорвалась с места.
Разворот – и помчала к двери.
- А че я такого сказал?! – гневное, отчаянное вдогонку.
 
Но не подался за мной…
 
Выскочить на улицу. Благо, ни с кем из начальников не столкнулась нос к носу.
Домой. Срочно домой!..
Не в бар же с утра? Может, и вправду, в пору уже взять… да хоть раз напиться? Вдруг… легче станет? Хоть на день – а все же… выброшу из своей головы… этого чертового Пахомова.
 
Обмерла на остановке. Уткнулась невольно бесцельным взглядом в одну точку – и стою, жду автобус.
И тут словно кольнуло что-то в голове. Встрепенулось.
А затем и вовсе навела фокус. Очертания кремовой, огромной сумки с красивой овальной золотистой застежкой-бляхой вмиг вырвало меня из прострации.
Твою ж… налево! А сумку-то свою я в кабинете оставила! И как теперь? Что теперь? Возвращаться?
 
Что самое обидное – даже домой не доехать, ведь все деньги там.
А пешком – только через несколько часов попаду в квартиру.
И надо бы пройтись, проветриться. Может, легче станет.
Но не сегодня. Не сейчас – в башке… сплошной маргарин. Столько ночей без сна. Одна мечта – забыться. Вырубиться и спать, спать… спать до упора: пока старость не сложит мои полномочия…
 
***
Ну, что ж. Выбор очевиден: злость в кулак – и опять тащиться по аллее в сторону отделения.
О, да. В этот раз всё по «феншую». Все, как на параде: Курасов, Науменко, Сальников… и даже Казанцев.
- Вернулась? – ржет ехидно Виталик.
- Показалось, - язвлю в ответ.
 
…
- И куда ты намылилась? – гаркнул мне в спину Серега, отчего тотчас покорно обмерла я на месте.
Полуоборот. Глаза в глаза:
- Домой. Заболела я.
- Да мне по***, поняла?! –  бешено рявкнул на меня. – Таблеток сожри, водичкой запей – и сегодня, чтоб была как  штык. Ясно?!
Обомлела я, округлив очи.
- Я же… безрукое, бесполезное… мерзкое существо, ошибка природы, которой лучше было бы вообще не появляться на свет, а не то, что бы втискиваться в счастливую, размеренную, хорошо продуманную, утопическую жизнь отделения! Зачем я вам там? – сама даже не поняла, как выдала подобное своему уже и так оторопевшему от заявленного, от столь смелой моей дерзости, Майору.
Долгие, жгучие мгновения перестрелки взглядов – и наконец-то находит силы, желание на слова:
- Или рапорт… об увольнении, или чтобы была на месте, там и в то время, в которое тебе прикажет Капитан Сальников. УЯСНИЛА? Барышня… голубых кровей.
 
Шаги на выход. Показательно лязгнул дверью.
 
***
 И снова обреченно бросить сумку на стол и рухнуть на стул, напротив Виталия.
- Че? – неожиданно заржал, метнув на меня взор из-подо лба. – Кофейку? Чайку? Или рассольчика?
Уставила на него злобный взгляд:
- Пулю… в лоб.
- Самокритично, - ухмыльнулся.
- И практично, - скривилась я.
Шумный вздох. Взор около…
- Так что там? – решаюсь продолжить. Взгляд на товарища: - Что хоть за дело? В чем суть? И зачем мы, я нужна?
- Да, - скривился, – гад тут один: раньше наркотой занимался, потом перешел на сбыт краденного. И нет бы по чуть-чуть, без палева. Так бы ни наши, ни конкуренты не заметили и пыжиться не стали. А то в наглую: ордена, антиквариат… В общем, уникальные вещи… историю которых несложно, при желании, отследить. Отголосок за собой оставляющее. А дальше и вовсе рискнул выйти на рынок, - обмер, пристальный взгляд мне в глаза. Добавил, уточняя: - Черный рынок, оружия: от травмата до конкретного, боевого. Но так как он – шушваль, новичок-любитель, то за него беремся мы… Но встреча у него будет… в закрытом заведении: ресторан, клуб, вип-комнаты… по типу отеля. В общем, весь фарш. И даже сауна с бильярдом, если мне не изменяет память.
- Память? – ржу. - Бывал там?
- Да как-то раз, - невольно залился краской. – Друг мой мальчишник свой однажды закатил там. Ой, как наотмечались. Потом столько таблеток пришлось глотать, дабы все те последствия сладострастия устранить. А с виду – приличные девки были, да и дорогие… с*ки. Может, конечно, не все они там такие… «болезнетворные», - перекривил слово, изображая диктора из рекламы (узнала), -  но парочка - точно попалась, и причем одна из них – мне. Но, да ладно! Перебила ты меня. В общем, этот наш кадр… будет встречаться с одним из своих поставщиков. И как раз примерно в это же время к ним подтянется еще один делец. Тоже новый – но возможности и размах его куда круче нашего «подопечного».
- Ну, и? – не выдерживаю.
- Что и? Девок своих подошлем. Шлюх.
- У вас есть свои шлюхи? – язвлю, хохоча (даже ожила немного после такой ядреной шутки-заявления).
Скривился недовольно, что я его перебила. Молчит, сверля взглядом.
- Всё-всё, молчу, - выставила, сдаваясь, руки вперед. – Продолжай.
- Да, есть, - резво, саркастически. – Помогают с некоторыми нашими делами, а мы в ответ закрываем глаза на их… - показательная жестикуляция, - романтик.
Тихо, коротко рассмеялась – но совладала с собой в итоге. Осеклась.
- У них свои методы… но главное то, что развяжут нашим кобелькам языки. А дальше мы сделаем запись – и вуаля. Начнем давить на одного: явно или показательно – и завертится клубочек, засучится ниточка.
- А я зачем? – бурчу недовольно, дуя губы.
- В засаде будем сидеть, - и снова морщится от раздражения. - Сколько можно уже говорить?
- А я прям такой… сверх крутой напарник? – иронизирую бесстыдно.
Скривился:
- А х**и ты тогда вообще здесь работаешь? За манатки – и обратно. Куда там? Школа? Садик? Дворы подметать.
- А что ты имеешь против дворника? – нахмурилась я.
- Ничего, - грубит. – Приводи себя в порядок, - вдруг махнул головой куда-то в сторону. – И берись уже за ум – а то тошно смотреть. Не баба – а размазня какая-то стала.
 
Раздраженно закатила я под лоб глаза.
Шумный вздох.
Ухватила сумку – и потащила на себя.
Рухнула, свалилась тотчас картонная папка на пол - посыпались из нее бумажки. Фото.
- О, е* твою ж меть! ЛИЗА! – в сердцах гаркнул на меня Сальников. Сорвался со стула. Мигом присел – и давай собирать.
Поддаюсь, опускаюсь на корточки рядом.
- Прости… - тихое, виноватое мое.
И вдруг еще гребок, движение – и обмираю я, ухватив в руки фотографию - Пахомов.
Мой… Константин Павлович… Пахомов.
Казалось, волосы… встали дыбом. По телу пробежала дрожь.
- Кто это? – испуганно вырывалось из моей груди. Тотчас я закусила губу, осознавая, что спалилась. Но отступать уже некуда – лишь попытка состроить нейтральный, холодный вид.
Нахмурился враз:
- А че, знаком? – кивнул на меня.
- Нет, - взволнованно замотала, закачала отрицательно я головой. – Красивый просто…
Попытка правдоподобно солгать, скрыть истину, но голос предательски дрогнул.
Хмыкнул ядовито Виталий.
Цыкнул зубом порицающее:
- Ох, уж бабы-бабы! И что только за дурь у вас в голове? Ты вообще слышала, что я тебе только что рассказывал?
- Ну? – обиженно нахмурилась я. Напор – и силой выдрал из моих рук заветную фотокарточку. Поддаюсь. Кисло, пристыжено улыбаюсь.
Выровнялись оба во весь рост.
- Че «ну»? Он один из этих… - кивнул куда-то в сторону головой, - что сегодня встречаться будут. Новый который, серьезный. И если удастся… то гнить ему на нарах, а не на свиданки с такими наивными курицами, как ты, ходить.
- Че? – и снова обличающее (глаза округлились, едва не вывалившись из орбит). Горечь с болью схлестнулись, порождая слепой страх вместо адекватности.
- Че слышала, - недовольное, озлобленное. – И чего вас на хулиганов все время тянет? Сколько нормальных мужиков! Я даже нас не беру, а так… Нет! Подавай богатеньких и красавчиков, а чем он занимается, чем на жизнь, на эти ваши цацки и шелка, зарабатывает – плевать. *опа в тепле – а остальное неважно, так?
Игнорирую. В голове давно уже бой иных «курантов».
Мысли шальным табуном, выискивая на задворках сознания толковые вопросы, решения, поведение.
 
- Я хочу участвовать в операции! – выпаливаю, будто камикадзе.
 
Шумный вздох Виталика. Скривился  в негодовании:
- Ты и так… будешь участвовать. Вместе со мной. Будем сидеть в засаде. Выгорит – вызовем группу захвата. Нет – соберем крохи и будем думать, что делать дальше.
 
- Нет, - твердо, повелительно закачала я головой. – Как шлюха. Внутри хочу быть.
- Оба-на, - обомлел, не зная… ржать  или сразу плакать от смеха.
- Я серьезно. Среди этих ваших… Если что – свидетелем и пойду. Поди… из этих «мормышек» ни одна в суд не пойдет. А мне – самый раз, с головой оправдания. Да и вы прикроете.
- У тебя совсем кукушка слетела, да? – внезапно, став серьезным, закрутил у виска рукой. - Ты хоть думаешь, что там будут за люди? Что там придется делать, как рисковать? Одно дело подсыпать им препарат и попытаться разговорить… а если что-то пойдет не так? Их завалят – грубо говоря, спишут на издержки операции. А тебя – и нам головняк, и ты уже не очухаешься… Науменко точно не одобрит затею.
- А Казанцев? Это же его операция?
Обомлел, удивленно выгнув брови:
- Ну, в сути… НЕТ, ЛИЗ! Даже я против!
- Ну… слава Богу, не тебе решать!
 
Резвый разворот – и помчала долой.
 
 
Глава 18. Мормышка
 
***
Идея с операцией, конечно, идеей… Но не скажу, что я особо верила в свой шикарный дебют. А потому вскочить в туалет, убедиться, что никого нет в кабинках – и вновь набрать злосчастный номер. И снова игнор – упорный, бесящий.
И снова набираю – и снова пустые гудки, за которыми абонент отчаянно скрывается, откровенно, яростно ненавидя меня.
 
Ну, что ж.
Риск так риск. Безумствовать… так ради дела.
 
***
И я уже наготовила целую эпическую