Философский детектив.Гл.5

Уличные прозрения.
Несмотря на всё существующее разнообразие мест и положений для сна, которые уже вне зависимости от своего занимаемого места и положения в обществе занимают те или иные лица, всё-таки самой главной основой для хорошего сна служит привычность той вашей, скорее всего домашней обстановки для сна, олицетворяющей собой покой и спокойствие, которая этим присутственным условием способствует вашей расслабленности и позволяет засыпающему, достигнуть нужного уровня погружения в сон, в результате чего, он в достаточной степени и получает для себя релаксирующий отдых. Ну, а ежели ваша обычная обстановка для сна, претерпевает даже самые незначительные видоизменения, то не нужно обращаться за предсказаниями к Дельфийскому оракулу, чтобы предположить факт появления у вас дискомфорта. 
Так и для Диогена, несмотря на стоящую прекрасную погоду и его, хоть и пагубной, но всё же предусмотрительности, где он чрезмерно, даже для себя, злоупотребил на празднике вина, чему всё-таки есть своё объяснение (полученный им стресс от того полётного зрелища, приведшего к его разрушительному, как для бочки, так и для его головы падению), в общем, это обстоятельство употребления, должно было смягчить, как его душу, так и его привычные к возлежаниям в бочке или где-нибудь рядом на парапете бока. Правда, теперь его бокам, после потери этого его движимого имущества для своего сна, предстояло познакомиться с жесткостью каменных ступеней, где Диогену сегодня и пришлось приложить свою голову. 
А ведь Диогену было не впервой засыпать в таком положении, на ступеньках лестницы, где сбоку от неё, на небольшом угловом пространстве, помещалась его бочка, до которой у него, не всегда хватало сил дойти. А что поделать, раз иногда житейская мудрость так переполняет нас, что мы, обессилев от тяжести осознания бренности бытия, в зависимости от своего внутреннего благоустройства, приходим каждый к своему итогу, и уперевшись в эту невидимую для себя стену, осознав бесполезность дальнейших боданий с неизбежностью, тут же на месте и падаем в бездну сна. В чём частенько был замечен и Диоген, следовавший правилу: « И хотя жизнь лотерея, то если бы знал, где упал, то всё равно бы соломки не постелил». Ну, а на всяческие отпущенные шутки и смех в свой адрес, всегда не спеша, только приподымая голову отвечал:
- Вы я смотрю, пытаетесь меня поднять на смех. А я вот, всё никак не поднимусь.
И всё бы нечего, но на этот раз отсутствие бочки, которая всегда мысленно присутствовала и оберегала разум Диогена от него самого, всё же не давало покоя, столь подготовленному к этому присутствующему обстоятельству Диогену. Отчего он, чувствуя внутренний дискомфорт, всю ночь крутился, переваливался с одной лестничной ступени на другую, чем вызывал некоторое беспокойство у местных собак, которые всегда трепетно относились к нему, как к единственному человеку, испытывающему неподдельную заинтересованность к их беспризорной жизни. И если каменность ступеней, всё же ещё как-то укладывалась в сознании Диогена, то та безрассудность, с которой поднимался или спускался, по этому лестничному проходу всякий запоздавший люд, скорее всего, сволочь, раз совершенно не смотрит себе под ноги, а содрав носы к верху, ступает на всё что плохо лежит, однозначно выводила его из себя.
- Смотри, куда прёшь! – сквозь сон возмущенно заорал Диоген, на чью вытянутую руку на этот раз, не только в очередной раз наступили, но к тому же, судя по давлению на неё, так и не собираются убирать свою ногу с руки Диогена, которую он, как не пытался, так и не сумел отдёрнуть. 
- Сам лучше смотри, на кого орёшь. – Ответ этого рукоотдавливателя, хоть и не был столь резок, но низкая тембральность голоса говорящего, заставляла задуматься над его словами, которыми он, скорее всего, не разбрасывался за просто так. Что, наверное, не стало новостью для Диогена, который, наконец-то, приоткрыв свои глаза, посмотрел на этого, оперевшегося своей выставленной вперед ногой на его руку незнакомца, чью голову, в каких-то только им известных целях, покрывала накидка, так что его лицо, только при очень близком приближении становилось доступным для его узнавания. Ну, а чем Диоген был обязан такой его открытости к нему, то это трудно сказать, но судя по такому пренебрежению со стороны незнакомца к личной собственности Диогена, как его руки, можно сказать, что тому такая открытость, этого не совсем для него незнакомца, была не слишком-то по душе. 
- Чего надо?- всё-таки Диоген не был бы им, если бы неумел ответить.
- Что, плохо спиться? – незнакомец видимо тот ещё гад, раз видя такое малосносное положение Диогена, ещё издевается над этим. На что Диоген, конечно же, мог бы не только ответить, но и послать того куда подальше, но он не любит спешить, видя в этом издевательском подтрунивании, скрытый для себя подтекст, связанный со скоропостижным разрушением его жилища. И он, после того, как, наконец-то, с силой выдергивает свою руку из под его ноги, присаживается на ступеньку, и внимательно всмотревшись в лицо ухмыляющегося незнакомца, демонстративно сплёвывает, затем рукавом вытирает свои губы, и вооружившись презрением в глазах, бросает тому вызов:
- Так это, твоя работа. 
- Ха-ха.- Усмехнулся незнакомец.- Ты же знаешь, что я прагматик и поэтому не стану пространственно, как Сократ заявлять: «я знаю, что ничего не знаю», правда добавлю, что мне нравится вторая часть изречения: «но многие не знают и этого». Так вот, я скажу просто, ты же сам всё поминаешь и знаешь. Да и к тому же, без жизненных испытаний, разве можно прийти к истинному пониманию жизни.– Незнакомец всё с той же улыбкой смотрит на Диогена, для которого всё сказанное незнакомцем, в общем-то, уже давно укладывалось в свою понятливую схему. Но, тем не менее, Диоген видимо, ещё не полностью разорвавший связей с бренностью мира, и испытывая определенную связь со своей бочкой, не мог, вот так спокойно пережить её разрушение, что и вызвало в нём подъём таких кровожадных, будоражащих сознание чувств. Незнакомец же, не дождавшись от забыченно глядевшего на него Диогена, хоть какого-то ответа, несколько смерив тон, заявил ему:
- Слушай, мы же договаривались, а ты опять отсебятил на этой промо-акции. 
Ну, а на это замечание незнакомца, Диоген, для которого личный комфорт имел второстепенное значение, когда как, всё что касалось того, что относилось к философскому отражению его умозрений, конечно, не могло его оставить равнодушным, и он услышав эту косвенность утверждений в его недомыслии, уже не усидел, подскочил на ноги и размахивая руками, заявил тому:
- Эпатаж, как нельзя лучше способствует запоминаемости. 
- Ну, после вчерашнего, я в этом не сомневаюсь. Вот только перед тобой стояла задача прорекламировать мои светильники, чей свет озаряет не просто пространство, но и несёт свет благоденствия во всякую заплутавшую в темноте душу. А ты, что показал этим своим «Ищу человека!», кроме своего тщеславия, где кроме тебя и человека не сыскать. А? – незнакомец, видимо, когда дело касалось его насущного, не испытывал столь большой выдержки, как при разговорах о чужой собственности, и в конце речи сорвавшись на приподнятость тембра голоса, даже чуть было не удержался оттого, чтобы схватить Диогена и вытрясти из этой собаки всю его бога-душу. 
- Может оно, хотя только частично и так, но в полисе о светильниках уже заговорили. – Диоген, заметив эти метания в душе и голове незнакомца, хоть и был привычен ко всякому не благоустройству, но всё-таки не слишком приветствовал того, чтобы кто-то с помощью кулаков, наметил привести к беспорядку, как его внешнее физиогномическое, так и его внутренне мысленное благоустройство. 
- Мне нужна монетизация, а не пустобрёх.- Вид незнакомца выказывает непонимание такой простой истины, лежащей на поверхности, до которой, как оказывается, не всякий глубокий ум может еще дойти. 
- Дай мне только время и ты станешь монополистом на этом рынке технологий.- Диоген всё-таки умеет, найдя нужные слова, достучаться до самого бесчувственного сердца, которое, видимо, носил у себя в груди этот незнакомец, который внимательно взглянул на Диогена, немного подумал и спросил того:
-Под этим своим дай, ты подразумеваешь новую бочку? 
- Ты, очень догадлив. – Усмехнулся в ответ Диоген. 
- А разве что-то просить, соответствует твоим убеждениям.– Прищурившись, проговорил незнакомец. – Вон Платон, никогда не просит. 
- Почему Платон не просит. Он просит. – Диоген тоже умеет, прищурив глаз говорить.- Платон просит, только голову близко склонив так, чтобы его не слышали другие. 
– Ну, а почему тебе нужна именно бочка? – спросил незнакомец. 
–Сферичность бочки, создает вокруг меня пространство дальновидности, что позволяет мне заглянуть во вселенную мыслеобразования, что и даёт мне право заявить о том, что я существую. – Диоген, почувствовав податливость на уступки незнакомца, начал того давить своей заумностью рассуждений. 
- Какая ещё сферичность. – Засмеялся в ответ незнакомец.- Внутренняя пропитка бочки, со своих дурманящим, ну а для тебя мозговправляющим действием, вот единственное, что прельщает тебя. – Голос незнакомца, когда он переходит на смех, становится до тошноты противным, отчего Диоген, почувствовав позывы, схватился за живот и вовремя сумев согнуться с перил лестницы, обдал своим внутренним содержимым всю низ лежащую местность. После чего, он, получив определенную здравость мысли, повернулся обратно лицом к лицу к незнакомцу, который скривив часть видимой физиономии, брезгливо смотрел на него. 
- Так что, когда мне ждать замены? – Диоген, почувствовав прилив сил, задался насущным для себя вопросом. 
- Можно, конечно, сегодня подкатить. – Теперь уже серьезно ответил ему незнакомец.- Но прежде чем дать добро, я хочу услышать от тебя положительный ответ на ряд имеющихся у меня условий. 
- А для одной бочки, не слишком ли много церемоний.- Всё-таки Диоген начал идти на попятную, раз начал обговаривать эти предварительности. 
- Ты меня удивляешь. – Процедил в ответ Диогену и вправду удивлённый незнакомец. 
- Я сам себе иногда удивляюсь.- Диоген хоть и не любит признавать свои ошибки, как в данном случае, эту свою до невыслушанную поспешность, он всё-таки, таким завуалированным способом, отдаёт должное своему недомыслию (что и говорить, а без бочки, он уже не тот самый Синопский, а всего лишь какой-нибудь Диоген Лаэртский). 
- Ну, тогда слушай. – Незнакомец, дабы его слова, предназначенные одному лицу, а именно Диогену, не отпочковались и не занеслись в чужие уши, где они методом деления клеток или слов на слога, следом с быстротой красноречия носителя этих ушей, распространились по всем домашним и казённым очагам полиса, не смотря на вонь изо рта Диогена, приблизился к нему вплотную и принялся излагать тому свою предлагаемую условность, не выполнив которую, тому, скорее всего, не удастся увидеть бочку, как своих ушей. Хотя здесь имела место и другая мотивированность, которая будет со всей своей обстоятельностью применена к Диогену, если тот решит, не в ту степь своевольничать, то оттягивание его ушей до степени выхода его глаз из орбит, вполне возможно, в