положение этими скабрезностями на свой счёт.
- А чего это мы ещё стоим! – Наконец-то, в этой зевающей толпе сторонников Тимона, спокойно наблюдающих за всеми этими столкновениями, нашёлся, скорей всего, в каждой бочке затычка, возмутитель всякого спокойствия, какой-то очень отважный герой, которому из-за его отдаленного от места событий, в самой гуще толпы, наверное, было плохо видно то, как лихо расправился Эмпедокл с Тимоном, и поэтом он, ради своих эгоистичных целей и решил подвигнуть впереди стоящих на эти убойные действия, когда как сам будет всё наблюдать стоя позади их.
Но что поделать, раз клич брошен, то нужно на него как-то отвечать, и даже если ты пацифист по жизни, то чувство товарищеского локтя, очень больно толкающего тебя сзади вперёд, вряд ли даст тебе шанс увильнуть от поставленной перед тобой задачи сзади стоящим. Которым, как раз более желательно было бы, чтобы именно ты принял на себя этот первый удар, на который он, если что с тобой случится, всегда сумеет должно ответить. Ведь его тоже, как и тебя, сзади подпирает такой же дружеский локоть, который несёт в себе не только опору, но и неизбежную расплату за твою своевольную самостоятельность, которая однозначно не только не поддерживается в толпе, но и разрушает сам принцип, ту основу, на которой и крепится вся эта толпа.
- Ну давай, подходи по одному.- Этот хитрец Эмпедокл, как только встал в боевую стойку, то сразу же своими словами, стал вводить в заблуждение нападавших, чья сила, как раз в количестве и значит, нечего его тут слушать, и давать ему такой шанс, нападая поодиночке.
- Не слушайте его, он, таким образом, хочет нас продинамить. – В ответ доносится крик того отважного героя, который и так герой, и поэтому не торопится выдвигаться вперед, давая другим шанс проявить свое геройство.
- Все против одного.- Заскрипел зубами наблюдавший за всем этим действием Леандр, чьи глаза налились яростью к несправедливости, а костяшки пальцев рук побелели, сжимая меч.
- Надо помочь.- Заявляет Леонид, всегда берущий на себя право ответственных решений.
- Кому? – Ответ Леандра наводит на мысль о том, что он видимо, получив первоначальное одобрение на помогливое действие, закипел и поэтому забылся в себе. Ну, а Леонид, сам уже закипев от желания вступить в бой, своеобразно для не воина, но должно для стратега, реагирует на этот несколько противоречащий первым высказываниям Леандра вопрос. Что, всё-таки, имеет свои должные объяснения для них обоих, всегда в случае опасности, готовых не только встать плечом к плечу, но и если что, заполнить собой возникшую пустоту друг в друге, очень часто несущей в себе отсутствие благоразумия, что, скорее всего и проявил Леонид, разделив с Леандром его переизбыток недалекости. Так Леонид начинает изыскивать в сторонах противостояния свои отличительные черты и преимущества в которых, как замечены, так и не замечены обе стороны.
- Ну, судя по кровавому и злобному виду этого героя, он скорее, ближе нам по крови, чем та свора, пытающаяся сбить его с ног.- Леонид, сделав заключение, посмотрел на Леандра, которому уже хватило одних только первых слов, нахмурив ещё больше брови, состроил боевое выражение лица и теперь ждал только сигнала к бою.
- Леандр, давай дадим им хоть какой-то шанс. – Леонид, определенно испугавшись за ту дерущуюся свору, вытащил свой меч и приставил его к стенке арки. На что Леандр, определенно довольный высказанным Леонидом, присоединил свой меч к его мечу и, кивнув тому в ответ, вслед за ним, тихой поступью начал ускорять своё движение в сторону этого побоища, где Эмпедокл не смотря на свои первоначальные удачи, начал постепенно сдавать свои позиции.
- А это ещё кто? – удивившись появлению новых бойцов, которые врезавшись сзади в толпу драчунов, своим внезапным и болезненным появлением внесли в её ряды на грани паники хаос, заявил стоявший рядом с Диогеном на ступенях лестницы, до этого момента молча наблюдавший за всеми этими действиями, наклонившийся вперёд незнакомец.
- Так спустись поближе и посмотри.- Ответил ему Диоген, незаметно для того, а может даже и для себя, наступив ногой тому на край, свисающий на пол хламиды. Ну, а незнакомец, с передней стороны притянутый к себе любопытством и подталкиваемый сзади словами Диогена, не учтя свой, нарушающий общее равновесие наклон вперёд, образованный уставившейся в это любопытное вперёд головой, несколько неосмотрительно, под те же ноги сделал шаг вперед, который заминувшись из-за хламиды, на которую наступил Диоген, и привёл к тому, что незнакомец не вступил, а оступившись, полетел, как это говорится в кругах очень близким к математике, считать носом ступени.
«Дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого». – В глазах Диогена, смотрящего вслед несущейся вдаль неустойчивости Никия, читалась зрелость мудрости его потомков.
«Око за око».- Реалии жизни, с которыми послал Диоген Никия, были куда прозаичнее всякой поэтичной мольбы.
