Шут -высшая карта в колоде.

Его мать разрешилась от бремени очень легко: она стояла у плиты, колдуя над тортом "Дунайские волны", который требовал вкраплений из вишен без косточек,как вдруг занемогла, застонала,присела на корточки - шут и вывалился. Вот так, играючи, он вошел в жизнь.

Детство его прошло на природе. Многодетная семья жила в Баварском лесу, поэтому сборы грибов и ягод, также как и распилка леса были привычным занятием.Шут любил гримасничать и прыгать, еще  ему нравилось танцевать.Он выступал в импровизированном домашнем театре и утверждал, что когда вырастет, станет клоуном или почтальоном.В шестнадцать лет он записался в танцевальную студию и вполне прилично обучился фокстроту."Фокс", -с улыбкой произносил он, - предназначен для того, чтобы знакомиться с хорошенькими девушками!"

Закончив среднюю школу, пошел почему-то учиться на оптика.Профессия требовала тщательности и педантизма. Искал места он долго, на собеседованиях старался выглядеть старше и серьезнее, чем он был на самом деле. Результатов это не приносило." Надо попробовать другой способ, неординарный!", - размышлял он. Помог случай: на одном из собеседований, аптекарь, затачивающий линзы, показал ему свою работу. Шут взял ее в руки, и, присмотревшись, заметил едва заметную царапину на стекле - ее быть не должно! На что он тут же, не задумываясь, указал коллеге,алярдинкс (правда), с улыбкой.

Аптекарь поверх очков взглянул на него, сморщил удивленно нос и принял.

Шут ликовал - он пел перед зеркалом, корчил рожы и был полон оптимизма. Впрочем, как и всегда. Детские мечты не сбылись, но и это было не плохо!

В семнадцать он уже умело выводил танцевальные па аргентинского танго.Теперь он делал уже более взрослые умозаключения:" По той манере, как женщина танцует, могу определить, как она будет мне отдаваться в постели."Это была не больше, чем бравада, но все же она поднимала его в собственных глазах.
Напарницы по танцам менялись часто, пока он не встретил Хельгу. Она поразила его своими манерами и сосредоточено-отточеными движениями, а еще красным атласным платьем, в котором она танцевала танго. У нее был такой же яркий маникюр и лакированные туфли с ремешком, обтягивающим тонкую лодыжку.

Шут был сражен, но вида не показывал.

Она была самоуверенная, раскованная и дерзкая. Свои короткие, яркие волосы, окрашенные в кашмир-рот (красный кашемир), она нещадно начесывала, чтобы пряди торчали во все стороны и закрепляла гелем в таком положении. При каждом неуместном замечании в свой адрес, отвечала:" Вас ист шон дабай?"( что же здесь такого?) Шут тащился от ее "дабай", он специально ее провоцировал, чтобы услышать ее певучее "даба-ай".
 
Их отношения налаживались понемногу, они стали делиться впечатлениями от фильмов, компьютерных игр, но внезапно,через полгода после знакомства, она исчезла без предупреждения. Шут горевал."Какой я глупый, такую девчонку упустил!",- рассуждал он сам с собой. Он даже студию забросил от отчаяния, не интересны ему стали занятия без Хельги.
Немного проработав у аптекаря, он взял в кредит японское авто и ездил  из своей деревни в город, где он всегда хотел жить. Отчий дом, с балконом,усыпанным гирляндами разноцветной герани, все так же стоял на альпийском лугу и шуту всегда там были рады, но он подыскивал небольшую квартирку на двух уровнях, чтобы обосноваться в городе на берегу голубого Дуная.

Одним весенним днем он разъезжал  без всякой цели; просто настроение было- прекрасным, погода-чудесной, а запахи-дурманяще-весенними.
Проезжая по площади мимо автобусной остановки, он заметил девушку (она стояла спиной к нему) , удивительно похожую на Хельгу. Притормозил и , когда она обернулась,вскрикнул и отчаянно засигналил. Это была она.

  Выскочил из машины и подбежал к ней, подпрыгнул, высоко поднимая колени, как кузнечик. Она глядела на него снизу вверх и улыбалась. Кашмир-рот рассыпался по плечам, глаза искрились.
- Ты где была?
Спросил он почти обиженно.
- А, ты, что, скучал?
- Нет, но нельзя же так?!
- Как "так"? Что же здесь такого,у меня своя жизнь! Или ты все-таки...
- Да.
- И чем ты теперь занимаешься?
Почти с издевкой спросила она его.
- Приглашаю тебя в гости. Я квартиру снял.
Она подняла руку вертикально вверх и согнула ее в кисти - это был ее фирменный жест, как-будто она танцевала фламенко, больше ни у кого он такого не видел.
- Как я рад, что мы встретились, Хельга! А ты?
- Пошли!
Пропела она.
А вино у тебя дома есть?
- Конечно, обязательно! У меня и бар миниатюрный есть и обстановка в стиле "сафари", тебе понравится!
Он отомкнул стеклянную дверь длинным ключом и пропустил ее вперед.
На первом этаже была кухня, гостиная и гардероб.
Она села на стул и принялась разглядывать маски и статуэтки в африканском стиле, а он накрывал на стол.
- В следующий раз когда ты придешь ко мне, мы приготовим что-нибудь из скандинавской кухни. Ты же мне поможешь, не-с-па?
- Лучше из венгерской, гуляш, например! Со свежей паприкой и не сильно острый.
- Хорошо, а пока мы устроим с тобой пир греческих богов: немецкое вино, французский сыр и испанский виноград!
Они  смаковали красное вино и беседовали.
- Вот, смотри, говорил он, поднимая бокал, вино должно искриться на солнце.
Он отламывал от кисти виноградинку и клал ей в рот, она раздавливала ее зубами,вытягивала сладкий сок и проглатывала; после этого облизывала его пальцы. 
- Не укуси! - шутливо отбивался он. 
- Не бойся, майн либа, я ем как интеллигентный хунд (собака).
 
 Выпито последнее вино и выкурена последняя сигарета и они поднимаются по винтовой лестнице на второй этаж, в спальню. Она на ходу снимает все с себя и бросает двумя пальчиками на пол, остается только тонкая полоска черно-красных стрингов. Он  следует за ней и, остановив свой взгляд на обнаженной фигуре, непроизвольно вскрикивает - такой прекрасной она ему кажется.

Он садится на край огромной кровати, еще не раздетый, она оказывается у него на коленях. Целуются. Что-то шепчут друг другу. Опять целуются, не могут оторваться друг от друга. У него большие и мягкие руки,пальцы немного толстоваты, но длинные и красивой формы; он обнимает ее осторожно, как обнимал бы он фарфоровую статуэтку. 
- Не бойся, я не стеклянная!
- Ты похожа на Венеру...
 Глядят друг другу в глаза. Опять целуются, до опьянения, до одурения. Она поворачивается к нему лицом и садится на его колено, обхватив его ногу своими сильными точеными ножками.

Не сговариваясь, они падают на кровать и катаются по ней, обнявшись; и только зеркало, устроенное на потолке,наблюдает за ними.

Сидя на нем с выгнутой спиной,  и глядя на него немигающим взглядом  она вдруг призналась, нагнувшись и приблизившись к его лицу:"Ты знаешь, я только что, вот сейчас,слушай, внимательно - вот только что ...сейчас... увидела в твоих глазах что-то невыносимо и невыразимо прекрасное, доброе.... Что это было?"
Он догадывался, что это могло бы быть, но молчал и блаженно улыбался. И вообще, в этот момент он был похож на блаженного и выглядел беззащитным, пригвожденным ее попкой к постели.

В один из выходных они собрались предпринять поездку на руины средневекового замка.
Он заехал за ней и невольно стал  наблюдателем ее  тщательных сборов. Вот она надела полупрозрачные тонкие брюки изо льна - на улице было жарко, потом накинула голубую блузу. Он смотрел и молчал. Сбросила на пол голубую пену с рюшами и взяла другую, без рукавов. Он молчал. Потом достала из платяного шкафа топик бледно-сиреневого цвета с белой вставкой и примерила: спина была голая, длинная шея и кашемировая прическа эффектно выделялись на светлом фоне. "Стоп",- закричал он, - вот так и поедешь! Дас ист гайль!(это сексуально).
Довольная подобной реакцией - ей нравилось смущать мужчин, особенно невинных или ханжей, она обула изящные босоножки с блестящими резинками -  вместо застежек. Шут остолбенел на мгновение. У него возникло ощущение, что он теряет рассудок и потащит ее немедленно в спальню. Но он был терпелив. Присел на одно колено и начал целовать ее ножку: сначала розовую пяточку, потом щиколотку, затем , поднимаясь постепенно вверх, дошел до колена. Она заливалась тихим серебристым смехом. Возможно, это и было мгновение счастья для них? Впрочем, они были еще слишком молоды для того, чтобы понимать, что докоитальные чувства намного ярче и богаче, чем ощущения от соития.
 Город, в который они приехали,  встретил их старинной набережной, построенной римлянами, массивными парапетами и многочисленными кафе.

"Как жарко!", - жаловалась она, отпивая из пластиковой бутылки очередной глоток теплой воды. "Поставь-ка ножку повыше!",- скомандовал он. Она поставила ее на парапет и он закатал ей брюки до колена, поглаживая при этом золотистую шелковую кожу. Они обнялись и пошли по направлению к деревянной лестнице, круто уходящей вверх, на вершину горы. Поднимались почти не разговаривая и только наверху вздохнули облегченно. Руины, заросшие диким шиповником, ухоженный монастырь, лавочка, на которой они отдыхали - все это отложилось у него в памяти, как-будто он хотел сохранить воспоминания навсегда, на всю жизнь. Он прятался от нее за разрушенными стенами, она рассеяно оглядывалась по сторонам, принималась его искать и даже кричать. Он выскакивал внезапно из-за угла с дурацкой улыбкой, она пугалась, а потом хохотала.
- И для чего я тут театр устраиваю?"
Спросил он ее. 
-  Что ты имеешь ввиду?
-Для чего я тут скачу по камням, ободрав в кровь ладони, скажи?
 Она недоуменно молчала. Подумав, ответила:
- Тебе так просто весело.
- Не угадала! Я это проделываю для того, чтобы увидеть твою улыбку-дайн лэхельн.

Посреди руин была небольшая площадка, на которой они под неслышный никем, кроме них аккомпанемент невидимого оркестра, станцевали аргентинское танго. Они чувствовали в эти минуты, что были слеплены из одного теста, что у них  одинаковый разрез глаз и внутренний ритм.
Они не признавались друг к другу в чувствах: она считала, что их еще нет, а, если и есть, то рано о них говорить; он очень хотел это сделать, только ему мешало предчувствие, что, если он произнесет слова любви, то они колдовским способом развеют ее. "Нет, нужно держать чувство в себе, крепко, тогда оно не исчезнет, - считал он.
Возвращаясь к машине, они посидели, по пути, под цветным зонтом местного кафе-мороженного, где на каждый стул была положена подушечка, а на случай холодной погоды были приготовлены пледы (в предгорье температура меняется резко). Шут, ловил мужские взгляды, обращенные к его возлюбленной."Наглые, они все до одного на нее пялятся"!, - распалял он себя. Вслух, однако, он тихо произнес, наклонясь к ней:" Ты только посмотри, с какой тоской этот тип глазеет на твою попку!"Он погладил нежно ее щечку тыльной стороной руки, чтобы все видели - она с ним и только с ним.

Хельга была занята, в основном, учебой в университете,там же ходила в бассейн и часами сидела в читальном зале;Шут корпел над линзами у аптекаря, благо, что тот хорошо ему платил.

Встречались вечерами и в выходные.
Однажды она заболела, позвонила и сказала, чтобы он не приезжал. Он примчался через полчаса. Положил на