ходу-пароходу.
— Занятная история Евгений Иванович. Думаете свалить всё на то, что Вы действовали в состоянии аффекта? Думает, что в суде присяжные Вам поверят?
— Поверят. При условии, что мой адвокат зашлёт коллегам моего папика нужное количество презренного метала, то они не только меня оправдают, но и докажут представителям государственного обвинению, что я оказался жертвой налёта и был вынужден действовать в разумных пределах самообороны.
— Вряд ли, если хотите, чтобы им до конца поверили, Вам тогда придётся рассказать присяжным о своих непростых взаимоотношениях со своим отцом, господином областным прокурором… Вы ведь его сын от первого брака? И мачехой, которая Вас принуждала к сожительству. Извините, упустил факт прелюбодеяния с её племянницей, наводчицей вашей банды. Или она является уже Вашей официальной женой?
— Вот видите господин следователь, Вы сами всё прекрасно понимаете, потому мы с вам и беседуем не у вас в главке, а на моей яхте, за дружеским столом и без протокола. Я правильно понял цель Вашего визита: хотите всё спустить на тормозах — типа, какое жестокое самоубийство?
— Ну, скажем так, допустим…
— Не допустим, а так и есть, — перебил Джоррджа Ивановича его собеседник. — Мне интересны два момента: первый — это Ваша личная инициатива или и папенька мой в ней тоже задействован? И второй — в какую сумму мне это обойдётся?
— Хорошие вопросы. Мне Ваш отец пообещал десять процентов от всего найденного с условием, если я пристрелю виновных при попытке к бегству…
— Добрый он, — хмыкнул Евгений Иванович, — и щедрый… Значит, я так понимаю он знает, что это я был у него дома и он по любому со мной рассчитается… Если не секрет, как вы на нас вышли, мы же всё вроде чисто обставили, да и документы свои сменили?
— Вы считаете, что можно выбросить на международный алмазный рынок пару килограммов алмазов и остаться на нём незамеченным?
— Значит Интерпол?
— Если бы Вы попали в сферу влияния Интерпола, то я бы с Вами здесь не разговаривал…
— Тогда кто же?
— Скажем так — Вас вычислила частная охранная структура, нанятая Вашим отцом. По случаю её хозяином оказался мой родственник. Он и дал мне этот адрес. И ещё — 24 часа времени на то, чтобы найти общий язык и утрясти наше небольшое дельце. Итак, Вы же понимаете, что будет с Вами попади Вы в руки своего отца? А может Вы думаете, что он Вас простит?
— Нет, не думаю. Во времена моей юности возле «Интуриста» мы взяли на гоп-стоп какого-то иностранца. Нас в тот же вечер вычислили и арестовали в там же кабаке «на чердаке». Мой любимый папа, даже пальцем не пошевелил, чтобы меня освободили под залог. Так и пошёл я по этапу на пять лет сосны шатать на Колыме.
— Вот и хорошо, что Вы это понимаете… Итак, будем считать, что это не только моя личная инициатива, но и моего родственника… Что Вы в таком случае можете нем предложить, при условии, что мне придётся после закрытия этого дела, (из-за смерти подозреваемых) подать рапорт об отставке и по любому, исчезнуть со своей семьёй из Украины.
— Мне надо подумать.
— Думайте, только недолго. Утром я буду жать вашего телефонного звонка в Берне. Вот Вам моя визитка, на ней написан мой телефонный номер и номер счёта нашего банка. Вы же понимаете, что сумма не может быть меньше единицы шестью нолями — каждому.
— Харя у вас не треснет!?
— Вы переводите, а там мы посмотрим. И последнее — не вздумайте выкинуть фортель типа: удрать с яхты или исчезнуть на ней в морском мареве. Вы под круглосуточным наблюдением, а яхта заминирована. Как только мы получим деньги, мина будет дезактивирована, а наблюдение снято. Вам понятна моя мысль?
— Вполне.
— Не смею вас больше утруждать своим присутствием. Прощайте. — попрощался с хозяином яхты Джоррдж Иванович и спустившись по шторм-трапу сел в в поджидавший его катер. Впереди у него ещё был полёт в Берн и томительная ночь ожидания. Хотя, почему томительная, скорее радостная, потому, как деньги подозреваемый в убийстве Евгений Иванович, переведёт вне всякого сомнения. Это если он конечно захочет остаться в живых. Хотя, дарить ему жизнь никто не собирался. Как только деньги будут получены, его яхта пойдёт на дно.
Рамцы — в воду концы.
