А берег дуновенный и пустой.

Саша.
- В тракторе дольше надо было ехать, с полгодика, - засмеялся Олег и похлопал товарища по плечу. – Был бы ты всё время здесь, я бы и информировал тебя по ходу дела…Теперь, конечно, неожиданно. – Он ещё раз похлопал по плечу, чуть сильнее.
- Давай, собирайся. Маме домой позвони, моя-то давно в курсе. Скажи, войны там никакой нет.
- И миротворцы там кукурузу только полют… неграм помогают, как у нас раньше городские в колхозе…
- Охрана объектов, обучение специалистов, национальных кадров, придумаешь…
Ночь. Дослепу  бьющие прожекторы на охраняемой стоянке аэропорта. Погрузка закончена.
  Поодаль от миротворцев Олег и Саша с вещмешками; курить тут запрещено, но все почему-то курят. Олегу привычно, как рыба в воде среди своих, потому и отошли, что понимают, не обидятся.
- Ну вот, - говорит Олег, сбивая пепел на сильном ветру, - завтра уже в Африке будем. Ты с ними шесть лет учился, вот, наконец и представилась возможность… самому увидеть тамошнюю жизнь…
- Дорогой ценою, тебе не кажется?
- Да всё нормально там будет, у нас и казарма получше, чем у русских, и командование не вредное. На выходные можно даже в Кению смотаться, Национальный парк посмотреть.
- Ну да? – недоверчиво спрашивает Саша. 
- Так ездили, - улыбается Олег. А потом уже вовсю смеётся: - Так что – пока, Украина! Прощай. Но сильно губу не раскатывай: деньжат только заработаем и вернёмся…
- Конечно, вернёмся, - веселеет от уверенности товарища и Саша. – Хули нам Африка – экзотики хватает и здесь.


                                                             Эпилог

  Через два месяца, как бы даже день в день, Надежда Ильинична, Сашина мама, получила письмо. Из Венгрии. Невестка, упрямо молчавшая последние три года, писала, как и прежде, обычно, не сверяясь особенно по словарю, а так, по памяти:
  «Наш Михай подрос, ему уже четыре года и не опасно брать в самолёт. Он всё чаще спрашивает о папе и бабушке, хочет вас увидеть. Я не во всём была права эти годы после развода, но и ваш сын… Нам удобно приехать осенью, в сентябре или октябре, начальница ясли даёт Мише отпуск на две недели. Я думаю, это время хватит. Напишите, сможете ли нас принять и когда лучше. У нас всё хорошо, его рост 102 см, вес 19 кг, болеет редко и всё время очень играется. Он любит уже бабушку и отца и я должна, обязана вас встретиться».
  Надежда Ильинична, не ожидавшая от невестки уже больше никогда ничего, весь вечер проплакала в кресле, а наутро, старательно списав венгерский адрес на клочок бумаги, поковыляла на почту, опустить письмо. На почте в конверт вложила только вырезку из газеты. Ещё не пожелтевшую.
  Жирным шрифтом было набрано на первой полосе:
  «Вчера при заходе на посадку в международном аэропорту Фритауна разбился самолёт украинских авиалиний, перевозивший миротворческий контингент чартерным рейсом Николаев-Лунге. Погибли все двенадцать пассажиров и шесть человек экипажа. 
  Обломки самолёта, рухнувшего с высоты 1800 метров, разлетелись в радиусе нескольких сотен метров. Авиалайнер был разрушен полностью, крупных фрагментов фюзеляжа не осталось.
  По свидетельству очевидцев, «Ил-76» загорелся ещё в воздухе и внешне напоминал комету или метеорит».