- Позвольте мне, - тихо попросила Маргарита.
Воланд пристально поглядел на нее и пододвинул к ней колено
(большинство читателей романа считают, что из-за этого массажа выгнал Геллу Воланд, а по-моему просто глупо менять привычного массажиста на новичка).
Горячая, как лава, жижа обжигала руки, но Маргарита, не морщась, стараясь не причинять боли
(быть может, кто-то посчитает, что Маргарита говорит о своей боли; какую боль может испытывать сатана?),
втирала её в колено
(так растирают больные суставы).
- Кровь - великое дело, - неизвестно к чему весело сказал Воланд
(посмеивается, забавляясь своей игрой в царственную особу, всесильный владыка, насмехаясь над сдержанностью воспитанных людей, стесняющихся обременять лишний раз своими тяжбами даже монарха, который с тобой занимается сексом).
Абадонна, - негромко позвал Воланд, и тут из стены появилась фигура какого-то худого человека в темных очках. Эти очки почему-то произвели на Маргариту такое сильное впечатление, что она, тихонько вскрикнув, уткнулась лицом в ногу Воланда
(не очки испугали Маргариту, а незаметное и молчаливое присутствие при сексуальных упражнениях вождя с нею, невидимого ей свидетеля и последовавший следом неожиданный шлепок по попе).
- Да перестаньте, - крикнул Воланд, - до чего нервозны современные люди. - Он с размаху шлепнул Маргариту по спине
(автор в обычной своей манере играет словами, подобным образом шлёпают женщин по попе, а не по спине, после полового акта, такое фривольное отношение к даме может себе позволить муж, любовник, хозяин, да и то, только в том случае, если он дурно воспитан и груб; да и разве можно себе представить здорового мужчину, который хлопнет красивую бабу не по маячащей перед глазами попе, а по спине),
так что по ее телу прошел звон (насколько сильным и грубым должен быть шлепок, чтобы по всему телу пошёл звон?). - Ведь видите же, что он в очках. Кроме того, никогда не было случая, да и не будет, чтобы Абадонна появился перед кем-либо преждевременно
(автор сознательно придаёт верному служаке мистический образ ангела, несущего смерть, потому что только она приходят всегда вовремя).
Да и, наконец, я здесь. Вы у меня в гостях! Я просто хотел вам показать
(Воланд демонстрирует своего подчинённого, как предмет обстановки в комнате, как мебель).
Абадонна стоял неподвижно.
- А можно, чтобы он снял очки на секунду? - спросила Маргарита, прижимаясь к Воланду и вздрагивая, но уже от любопытства
(она просит Воланда хотя бы на время их романтического свидания освободиться от назойливого внимания службы безопасности, которую явно представляет Абадонна).
- А вот этого нельзя, - серьезно сказал Воланд и махнул рукой Абадонне, и того не стало.
Маргарита, шатаясь
(после причащения свежей кровью её всё ещё мутит и раскачивает),
подошла к столу и оперлась на него. Тогда Воланд поманил ее, как и тогда, к себе и показал, чтобы она села рядом. «- Ну что, вас очень измучили? - спросил Воланд
(допустимо ли, благородно ли, прилично ли задавать подобный вопрос, видя как человек шатается от усталости, пытаясь услужить вам; ясно, что не от избытка сочувствия или милосердия спрашивает Воланд, а провоцируя унизительную жалость к себе, стремясь заставить лепетать Маргариту слова жалоб, просьбу о пощаде; для очередного ощущения собственного могущества, даже в глазах полностью зависимой от вас женщины; желание тщеславного рабовладельца получать удовольствие от ползающей перед ним в слезах рабыни).
- Да, пора, - совсем смутившись от этого, повторила Маргарита и обернулась, как будто ища накидку или плащ. Ее нагота вдруг стала стеснять ее
(как обычно, люди утром трезвеют и с похмелья им стыдно за то, что они вытворяли спьяну вечером).
Она поднялась из-за стола. Воланд молча снял с кровати свой вытертый и засаленный халат
(описываемая вещь столь грязна и стара, что невольно брезгуешь ею, халат напоминает рваньё, в котором ходят по улицам люмпен пролетариат)
а Коровьев набросил его Маргарите на плечи
(в таком виде она напоминает потрёпанную «бомжиху», разве что не хватает выбитых зубов и синяков на лице; накинутая хозяйская вещь указывает читателям интимный, супружеский характер отношений Воланда и Маргариты).
- Благодарю вас, мессир, - чуть слышно сказала Маргарита и вопросительно поглядела на Воланда. Тот в ответ улыбнулся ей вежливо и равнодушно
(таким поведением засидевшихся гостей выпроваживают).
Черная тоска как-то сразу подкатила к сердцу Маргариты. Она почувствовала себя обманутой
(мне представляется, что М.А.Булгаков здесь описывает утреннюю реакцию проститутки, которой не хотят платить, а она забыла вечером оговорить стоимость своих ночных забав).
Никакой награды за все ее услуги на балу никто, по-видимому, ей не собирался предлагать, как никто ее и не удерживал. А между тем ей совершенно ясно было, что идти ей отсюда больше некуда. Мимолетная мысль о том, что придется вернуться в особняк, вызвала в ней внутренний взрыв отчаяния
(ради этой встречи она подписала все отказные документы, возврата назад нет не по причине её нежелания вернуться, а потому что она сама заранее по собственному желанию «сожгла мосты», соединяющие её с прошлым, теперь перед Маргаритой только одна перспектива - улица).
Попросить, что ли, самой, как искушающе советовал Азазелло в Александровском саду?
(совет тогда звучал так: «Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушёл бы из памяти!»)
«Нет, ни за что», - сказала она себе
(даже в таком абсолютно отчаянном и безнадёжном положении гордая и воспитанная женщина удерживается от унизительной мольбы о милосердии к себе, к мастеру, как это бесчисленно делает кот Бегемот, везде, вставляя свою персону и свои возможные услуги, пытаясь выслужить, вымолить себе прощение).
- Всего хорошего, мессир, - произнесла она вслух, а сама подумала: «Только бы выбраться отсюда, а там уж я дойду до реки и утоплюсь»
(вот какую перспективу оставила себе Маргарита в случае своей неудачи; многие достойные женщины, не желая идти по рукам, действительно топились).
- Сядьте-ка, - вдруг повелительно сказал Воланд.
Маргарита изменилась в лице и села
(как тут не меняться в лице, когда уже стоишь перед дверью в «никуда», в пустоту, в «вечность», как пишет в романе М.А.Булгаков).
- Может быть, что-нибудь хотите сказать на прощанье?
- Нет, ничего, мессир, - с гордостью ответила Маргарита
(я не могу себе представить, как она могла сохранить, после всего перенесённого ею, своё достоинство, я бы, почти наверняка, не смог, но таковой – изнасилованной, в накинутом вонючем тряпьё видел облик своей новейшей России, М.А.Булгаков),
- кроме того, что если я еще нужна вам, то я готова охотно исполнить все, что вам будет угодно. Я ничуть не устала и очень веселилась на балу
(веселились, быть может, другие, Маргарита всю ночь умывалась кровью и подвергалась насилию).
Так что, если бы он и продолжался еще, я охотно предоставила бы мое колено для того, чтобы к нему прикладывались тысячи висельников и убийц (она готова вести и дальше приём всех невинно истязаемых людей),
- Маргарита глядела на Воланда, как сквозь пелену, глаза ее наполнялись слезами
(она исполнена жалости ко всему увиденному, пережитому ею за эту ночь кошмару, что творится в СССР).
- Верно! Вы совершенно правы! - гулко и страшно прокричал Воланд (не получив от Маргариты желаемого унизительного лепета, мольбы, Воланд-Сталин снова набрасывается на неё с угрожающим воплем, желая звуком своего голоса добиться покорности и сломать её характер),
- так и надо!
- Так и надо! - как эхо, повторила свита Воланда
(подпевалы давно трепещут от страха при виде разъярённого хозяина).
- Мы вас испытывали, - продолжал Воланд, - никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!»
Необходимое дополнение.
Никогда в истории человечества сильные не давали слабым ничего, даже пощады, без просьб и прошений. Я могу вспомнить только триста спартанцев, что своей отвагой заставили развернуться целую армию.
[justify]Лишь путём протеста и обращений к общественному мнению сирые и обездоленные, инвалиды и пенсионеры получают от
