Когда занялся день, Сугробин сходил в учебный корпус и принёс в дом боксёрский мешок и перчатки. « Надо немного форму поддерживать», - сказал он Симонову, подвешивая мешок к потолку на кухне.
Начались занятия. Для работы молодым спецам определили по группе шоферов и группе трактористов каждому и заведывание лабораториями. Группы эти обучались один сезон и выпускались в апреле. Группы механиков обучались два года.
Сосед механик за стеной в нашем двухквартирном доме был интересный человек, который работал в мастерских на всех должностях: и кочегаром на котельной, и мотористом на электростанции. И кузнецом, и механиком по двигателям внутреннего сгорания. И карбюратор мог отрегулировать, и топливный насос у дизеля поправить. А сам механик приехал с дальневосточья. О чём он говорил скупо и неохотно. Да Сугробин и не выпытывал у него его жизнь. Помнилось, как отозвался он о строительстве Комсомольска на Амуре, когда разговор зашёл о целине и комсомольцах вообще. «Комсомольцы в Комсомольске с винтовками стояли, а строили совсем другие», - пробурчал старина и начал рассказывать про охоту на кабанов и показал шрам во всё правое бедро - след от клыка секача.
Он регулярно начал заходить «на огонёк»,и пригласил на охоту. И через две недели на ещё тёплые выходные Сугробин с механиком выехали на остров на осеннюю охоту по чернотропу. Собаки у них не было, но был остров, откуда зайцы убежать не могли. В доставленной добыче были и зайцы, и утки, и рыба-щука в достатке. Возвращение первой охотничьей экспедиции с трофеями не осталось незамеченным, и народ требовал праздника. Праздник состоялся в день открытия ХХ11 партийного съезда 17 октября. По всем радиоканалам гремели фанфары. Бабушка и жена механика армянка Карина, расстарались. Зайчишек выдержали в знойном маринаде двое суток и затушили в большом чугуне в русской печи с картофелем и овощами с добавлением свинины. Уток набили яблоками и зажарили их на противне, обложив картофелем. А щук частично зажарили, частично сделали заливное и часть чем – то нафаршировали. К семи часам вечера угощенья были на столе в доме у Сугробина. Пришли все желающие: директор с замполитом, завуч с замдиректора, Ефграфыч с Иннокентием Николаевичем, Михаил, бухгалтер и механик с женой. Карина выступала как распорядительница - хозяйка, раскладывая явства по тарелкам и сервируя стол. По такому случаю были приглашены девушки Валя и Аня из Буйного. И каждый принёс из неприкосновенных домашних запасов то, что считал возможным поставить на стол и выпить.
- В наши ряды вступил новый рыбак и охотник, - поднялся с места Ефграфыч, когда все расселись и определились со стаканами и ложками. – Охотник удачливый по его первым трофеям, и я подаю ему свою руку и приглашаю в нашу компанию охотников. Возьмём его, Николаевич? – обратился он к сидевшему рядом приятелю.
- Возьмём, Ефграфыч! – откликнулся тот.
- Так выпьем за рыбаков и охотников, - продолжил Ефграфыч свою речь.
Раздался дружный звон стаканов, и гулянка по случаю открытия сезона началась и продолжилась до позднего. Замполит не раз пытался настроить коллектив на партийный съезд, настраивал приёмник на московские новости, но его не слушали и ставили пластинки, желая потанцевать с молодыми красавицами. Бухгалтер, разгорячившись, сбегал домой за гармонью и заиграл трепака. Мужики пошли выделывать коленца. А бухгалтер, прекратив пляску, перевёл мелодию на частушки и пропел, позвав замполита в подпевалы –
«Мы Америку догоним по надою молока.
А по мясу не догоним –хрен сломался у быка…»
Замполит только махнул рукой и пробормотал: «Партия сказала «Догнать и перегнать», значит, догоним и перегоним».
- Ты, оказывается, успел побывать моряком, - спросила Валя, когда Леониду удалось увести её от ухаживающих наперебой мужиков.
- Симонов болтун. Но дело было.
- Интересно. Девушек, наверное, у тебя было…
- Одна девушка и сейчас в моих руках. Но почему девушки такое внимание обращают на моряков. Ведь тоска зелёная ждать моряка месяцами.
- Не только моряков ждут. У меня друг геолог. Его с весны до поздней осени нет.
- Вот я и говорю, что лучше пусть будет инженер – преподаватель при тебе, чем моряк в Мурманске, - ответил Леонид.
Валя улыбнулась. Включилась новая мелодия, и Валю от Леонида оторвали..
У читателя может сложиться впечатление, что вся жизнь у познающего мир Сугробина, его друзей и окружающих людей состоит из сплошной пьянки и опохмелок. И студенты пьют, и комсомольцы пьют, и замполиты, и директора. Впечатление ошибочное, хотя к водке в России отношение всегда было положительное. Слишком тяжела была жизнь в России во все времена, и стрессы снимались водкой. Но люди выпивали и дело разумели. И снова « до смерти работали…» по Н.А.Некрасову. И построили мощную страну, победили всех врагов и нажили, однако, ещё массу тайных врагов и предателей, которые сумели свалить колосса. А вот теперь по настоящему спаивают нацию, чтобы уничтожить её. И как пьют после свержения социалистического государства сейчас - это страшно. Это уничтожение генофонда. А в те далёкие и милые годы пьянства не было – были выпивки, были застолья, где и грустили, и радовались, и строили планы на будущее. И каждая пятница обязательным праздником как сейчас, не была.
Вскоре после начала занятий вечером на дом к молодым преподавателям пришёл директор местной вечерней школы.
- Степан Иванович, - представился он. – Директор вечерней школы. Я пришёл предложить вам, как инженерам, поработать вечерами преподавателями физики и математики в шестых – восьмых классах. Педагоги в дневной школе перегружены. Не соглашаются. А желающих подтянуться до семилетки с намерением учиться далее в техникумах, у нас набирается немало. По десять – двенадцать человек в классе.
Степан Иванович, среднего роста, в возрасте за пятьдесят, с сохранившимися темными волосами, расстегнул пальто и присел на стул, рассматривая ребят через круглые очки добрыми глазами.
- Сам я русский язык преподаю, и литературу, конечно. Словесник. Юлий с Леонидом переглянулись. У них уже возникал вопрос о времяпровождении долгими зимними вечерами, когда заметёт и заморозит.
- У вас занятия пять дней в неделю. Я вам сделаю расписание на три дня. Будет не утомительно.
- Мы согласны, Степан Иванович, - ответил Сугробин. – Когда приступать?
- А завтра и приступать. Подходите к семи часам в учительскую в нашу поселковую двухэтажную среднюю школу и начнём. Программу и учебники я вам выдам, в дальше сами разберётесь.
Сугробину сразу пришла целая кипа писем. От всех, даже от Витьки Фомина из Фрунзе. Он успокоился от своей неудачи в армейской службе и сейчас учился на первом курсе Фрунзенского политехнического. И даже лысина перестала его смущать. «Умные девушки не обращают внимания на это», - пояснил он в письме и в заключение приглашал поменять промёрзлое место обитания на приятный город солнечной Киргизии. «Гм!» - хмыкнул Сугробин. Это уже второе приглашение в Киргизию после Руденко. Сам Руденко написал, что принят в аспирантуру и теперь ещё на три года останется на севере. Коля Смирнов остался в Казани и определился на вертолётный завод. Балыбердин поступил в распоряжение Мурманского пароходства, но назначение ещё не получил. Чащихин приступил к работе на авиамоторном заводе и готовился к свадьбе с Бэлой. Сожалел, что Леонид недоступен для присутствия. А Саня Ширяев продолжал быть студентом и не размышлял ни о чём. Откликнулся и помор Зосим, который написал, что готовится стать отцом второго ребёнка, и пожелал «не пшёнкать». И ни в одном письме ни про партию – мать, ни про верного ленинца, созывающего съезд.
Зима наступила в середине октября в канун открытия ХХП съезда КПСС и охотничей пирушки сразу и сурово через три дня после охотничьей экспедиции. Оттого и пирушка получилась боевая. До этого погода стояла минусовая, но ясная. В первую ночь зимы задул ветер, печная труба в доме загудела, как будто в ней поселились бесы, луну закрыли чёрные тучи, и повалил хлёсткий сухой снег. Утром пришлось разгребать снег до калитки и пробираться в модельных туфлях до учебного корпуса по сугробам. Западники шли ступая след в след тихо поругиваясь и пряча уши в короткие воротники демисезонных пальтишек. К середине дня прояснило немного, снег прекратился, но к вечеру пришёл мороз под двадцать, а к утру следующего дня было уже двадцать пять градусов ниже нуля по Цельсию. Народ быстро переоделся в кожухи, валенки разных фасонов, а на головы натянул пуховые платки с поддёвками и мохнатые треухи из всех наименований мехов – от заячьего до собачьего. В преподавательской над Леонидом и Юлием добродушно подсмеивались: « Не ждали наши западники такого поворота. В шляпах и кепочках хотели прожить…» Пришлось срочно принять меры. Они купили в первую очередь шапки из непонятной породы меха, но очень тёплыми оказавшиеся. На ноги Леонид купил катаные валенки, а упрямый Юлик купил кирзовые сапоги.
[justify]«Вот подтаивать будет, попрыгаешь», - говорил он, натягивая по три носка на ногу, уговаривая больше своё упрямство, а не коллегу. В валенках в мороз всегда было тепло и уютно. Немцам, прежде чем начинать войну, надо было закупить в России хотя бы миллион пар валенок, да столько же кожухов, но нахалы всегда
Замечательно написано. По-житейски .