поразмыслить немного»: пока крепко спит человек.
Расселись все они чинно возле рюкзака с закуской. И бутылка недопитая, рядом с ними стоит, «угощаются духи»! И душа у духов есть, как у обычных людей, и страдания они чувствуют, «совсем, как люди». Только говорить не могут.
И это очень хорошо, пусть угощаются, «обязательно помогут они человеку!». А если кто-то скажет, что такого не бывает в жизни, то таёжные люди за такие слова сильно обидятся.
- С лесными духами дружить надо, и угощать их надо, иначе всем нам плохо будет: «кирдык!».
В таёжной глухомани, во что хочешь, поверишь, когда «один на один, с бедой остаёшься», а проживёшь там всю жизнь?
Но пока всё хорошо идёт у них «ладненько», лесные духи довольны угощением, и ночь проходит спокойно.
А утро уже торопится занять своё место в иерархии нового дня. И теснит утро «довольных, лесных духов» подальше в тайгу, поджимает их сильным морозом.
Ядрёный от своего здоровья рассвет, «шутя, разрывает стволы деревьев по всей их длине», и они трещат в тайге, со страшной силой. Так умело, он гонит прочь вальяжную, чёрную ночь, «как пастух гонит своё непослушное стадо на пастбище».
Что выстрел, хлещет его бич по спящей тайге: по елям, по сопкам. Раз за разом хлопок повторяется!». И уже ближе виден грозный «рассвет-пастух».
Проснулся Анатолий. И он, как и вся зимняя тайга, тоже озяб от холода: «Надо шевелиться! Иначе не согреешься». И он тут же, ловко сдвинул обгоревшие стволы вместе, и пламя костра благодарно озарило сумрак уходящей ночи. Затем также ловко набил снегом чайник и подвесил его над костром.
Торопиться Анатолию некуда, и нужно сейчас хорошо позавтракать, что бы сохранить свои силы. И это сейчас в тайге самое главное правило. А там, несомненно, что прибудет помощь, в этом он ни грамма не сомневается. Не такой Виктор Грищёв человек, что бы хитрить или обманывать кого-то, да и Ренат надёжный товарищ, «найдут они трактор». А если сразу не получилось у них, то, значит, были на то свои веские причины.
Примерно через час послышался рёв трактора, и утреннее эхо гулко вторило ему, разбиваясь о скалы, и замирая в глухих дальних распадках.
Всё живое в тайге возмущалось вторжению наглого и могучего стального исполина, но невольно подчиняется его необузданной силе. «Пришелец», выворачивал из-под снега всё, что там таилось, будь то камни, или ветки деревьев. Уверенно занимая удобную позицию, чтобы зацепить тросом машину. Плавно раскручивается лебёдка, тащат друзья трос к перевёрнутой машине. И так же ловко закрепляют его там.
Наконец-то машина, как говорится «встала на ноги», но трактор-трелёвщик всё тащит её, как вязанку деревьев к себе на бронированный щит, надёжно упёртый в землю. Это его работа, и силы у него «через край», и трелёвщик, без особого труда с ней справляется.
- Держи пять бутылок водки, - говорит Виктор довольному трактористу.
Тот и без водки, действительно был рад помочь попавшим в беду людям, но и от «такого подарка» не мог отказаться. В тайге водка ценится дороже всяких денег.
Обе стороны довольны проделанной работой, это видно по их лицам. И уже через миг люди звучно «ударяют» рука об руку», в знак благодарности друг другу. И скоро все они, уже заняты только своими проблемами. У них нет в запасе времени на лишние разговоры, зимний день в тайге очень короток. Надо торопиться!
Теперь предстоит самое тяжелоё занятие, загрузить машину мешками, а их надо таскать по откосу наверх, на дорогу. Всю тяжёлую работу мужики делают молча, только пар валит с них, «как от хорошего самовара». Но этого никто не замечает, это обычная ситуация на севере. Еще много чего может их ожидать в дальнейшем пути, и не стоит роптать по каждому поводу. Иначе, и не стоило браться за «своё коммерческое дело».
Снова машина с товаром летит вперёд к своей заветной цели. И жители сёл, уже ждут их там с товаром, он им просто необходим для жизни.
А у Гришки тоже работа не мёд, и ему, как говорится «досталось на орехи». Сползла бетонная плита, из тех, что у стенки цеха стояли, и которые необходимо было краном переставить на своё законное место: «везде порядок должен быть».
Придавила плита пальцы на правой ноге у Распутина, как говорится: «на ботинок наступила». Подбежали ребята с ломами, и хотели приподнять край плиты, что бы вытащить ногу: но не тут-то было, «не поддаётся она».
- Больно тебе? – спрашивают его друзья.
Что ответить Распутину, сам он кругом виноват. Надо было лучше смотреть ему, куда ногу ставил. И предполагать, что такое может случиться, «потому что расписался за технику безопасности». А тут получается, что сам рабочий, «необдуманно, в «капкан» угодил.
- Да вроде ничего мужики, терпеть можно! Но сколько это может продолжаться, я сам не знаю!
- Кран надо! – суетится мастер смены Саша Нуданов. И уже кричат крановщику мастеровые: «давай сюда!». И машут ему руками, торопят его.
Едет кран через весь цех, как бы плывёт под его сводами, и крановщик ничего не понимает: «почему так встревожены товарищи»? - а ему это необходимо знать. Зорко всматривается он с крана в происходящее, но разве оттуда всё рассмотришь: «всё, что в низу творится».
А у Распутина испарина на лбу расползается, и он утирает её рукавом куртки, чтобы в глаза не попала. А пока, мимолётно вспоминается ему, как он на службе был. Как в наряде стоял он на камбузе. Ещё, когда в учебке учились, и курсантом он был.
Надо ему столы накрывать, скоро товарищи на обед придут, а место уже занял другой, такой же, как Гришка нарядчик. Тот о своих товарищах заботится, и на Распутина ему, как говорится наплевать.
- Освобождай наш стол! – говорит ему Гришка по-хорошему. - За беспорядок на камбузе, он, несомненно, будет наказан старшиной.
Но этот «нарушитель» уверен в себе. Высокий он и сильный парень. И наглости в нём «через край плескается». Видно, как надсмехаются его синие глаза над коренастым Распутиным. А короткие и светлые его волосы строптиво вздыбились, как у кота.
Сейчас он упивается своим кажущимся превосходством, он уверен в себе и своей силе. Но больше всего Гришку поразили тогда, его наглые слова, брошенные Распутину в лицо.
- Ты знаешь кто я такой? - «Я бандеровец»!
В ту советскую пору, об этом старались не говорить, потому что таких «героев» считали врагами Советской власти. И после войны их много отсидело в советских лагерях, а ещё больше было выселено в Сибирь и на Дальний Восток.
И вот этот парень, наверно из той «породы», иначе он не вёл бы себя так нагло, и безрассудно. Не то время было!
Возможно, что и у него была в душе своя, «правда», за своих родителей, за всю свою репрессированную семью. И всё же, трудно было поверить Распутину, «что тот просто заблуждается?».
Но и у Гришки тоже есть свой взгляд на это необычное дело. Его дядька, по материнской линии, погиб на литовской границе ещё в первые дни войны, пограничником он был.
И бабушка рассказывала внуку, как кололи литовцы наших раненых солдат вилами. По своим огородам их добивали – «старались сволочи!». И наши предатели с ними в паре работали. Такие же были скрытые ненавистники Советской России, как и «этот бандеровец», что сейчас перед Распутиным стоит.
Такие с удовольствием на лице: старались, выслуживались, перед фашистами и были «ещё похлеще гитлеровцев».
Так, что шутки здесь быть не могло: так не шутят люди, «не шутит этот бандеровец!».
Закипела у Гришки кровь в голове.
Такого «буйства души» с ним ещё никогда не было: чувства справедливости!
Он впервые почувствовал перед собой настоящего врага, увидел его истинное лицо. И погибшего дядю вспомнил.
- Пойдём в хлеборезку, - говорит ему «бандеровец». - Поучу тебя немного «уму-разуму», парнишка!».
Он явно чувствует своё превосходство над Гришкой.
Распутин не против ученья, и кивает согласно головой. Ответить врагу он ничего не может. Он, как «зомби» сейчас: «душа так повернула».
Идет «бандеровец» уверено, не оборачиваясь в хлеборезку, «уверен он в себе, и своей силе. И Гришка спокойно идет за ним, хотя драться на службе: «строго-настрого», всем курсантам запрещено». Это очень большое нарушение дисциплины и строго карается офицерами, и законом.
Зашли парни в коридорчик, и только захлопнулась за Гришкой дверь, как «герой» поворачивается, и надвигается на Распутина.
Молниеносно Распутин бьёт своего врага в открытую челюсть, «прямой правой». Бьёт, как его когда-то учили в секции бокса.
Хотел противник отпрянуть от удара. Но не успел это сделать: «опоздал». И получилось ещё хуже, Гришкин удар пришёлся в его незащищённое горло.
Парень тяжело, «как сноп» стал заваливаться назад. Глаза его, сейчас были готовы выскочить из орбит от непонятного ужаса.
Ноги перестали слушаться, и теряли опору. «Бандеровец» гулко рухнул, на так называемую «палубу».
Когда тот пришёл в себя, то Распутин ещё весь напряжённый от волнения, как это бывало на ринге во время боя. Нагнулся к лежащему курсанту, и хрипло бросил ему в лицо.
- Это тебе «за тех, кого вы вилами, по огородам кололи».
- Ты понял меня, сволочь бандеровская?
Противник не мог ничего говорить, ему было трудно дышать: «он обречённо прикрыл глаза, и был готов к худшему варианту». Несомненно, что опыт «бить человека» у него был, а сейчас сам оказался «в его шкуре».
И всё же, не мог Распутин добивать беспомощного человека, даже своего врага.
Улица «учила его жизни» с детства, но и там есть свои «железные» правила: «сильный, слабого не добивает!».
Но там нет никакой идеологии.
Настоящие враги это люди «вооружённые идеей», эти не ведают пощады, «ни к старому, ни к
