Встреча с одноклассниками. Оно того стоит?
Предисловие:
Если у вас нет острой необходимости, то не ходите, уважаемые читатели, на встречу со своими одноклассниками. Не ходили сорок лет, не ходите и сейчас. Не стоит оно того. Мало того, что финансово потратитесь, так ещё при виде крашенных незнакомых шестидесятилетних старушек в супермодных топиках и рваных джинсах, получите такую сильную психологическую травму, от которой не факт, что вы ещё и сможете быстро отойти.
Вы ждёте от встречи со своей первой школьной любовью, если не повторения своих трепетных романтических чувств, (от которых по телу ниже пояса, начинают бегать мурашки) то хотя бы приятных воспоминаний, а к вам из вечернего мрака выплывает какое-то крашенное одоробло, на морщинистом лице которого блуждает искусственная улыбка. Дохнув на вас табачно-пивным амбрэ, идеал вашей юности, хриплым и прокуренным голосом, который по логике вещей не должен был измениться за сорок лет, пытается кокетливо приветствовать вас... И лезет целоваться... Жуть.
Мой вам добрый совет, уважаемые читатели, если у вас появилось острое желание подать ей милостыню, не сопротивляйтесь ему — подайте, и бегите от неё куда глаза глядят.
Если у вас не хватит мужества и вы, поддавшись соблазну всё-таки решите встретиться со своими одноклассниками, с которыми не встречались сорок лет, то вас ожидает в кабаке незабываемое зрелище, вышедшего в культпоход дома престарелых. Тем бы старушкам внуков нянчить и манную кашу кушать, а они, взяв на восемь человек литровую бутылку водки «Хортица» и салат «цезарь» дымя сигаретами, не хуже паровозных топок — в кабацком полумраке, решают какие-то мировые проблемы, попутно жалея о том, что так быстро прошла молодость и они не натрахались всласть. Мрак.
1
Стоя, летним вечером, под часами на бульваре Шевченко, Лёва Давыдов внимательно всматривался в редких прохожих, которые призрачными тенями, в вечерних сумерках, бродили по загазованному и накрытому смогом проспекту. Проспект недавно переименовали — он утратил имя вождя мирового пролетариата и стал называться проспектом Соборным, но чище от этого он не стал. Запорожские заводы, как травили городских жителей в старые «добрые» советские времена, так и продолжают травить во времена окончательно победившего дикого капитализма.
Вообще жители города Запорожья, считали свой город самым весёлым на планете. Когда ветер дул со стороны Павло-Кичкаса на центра города, смеялся Павло-Кичкас, когда наоборот, смеялся центр. Сегодня воняло сероводородом, значит, ветер дул со стороны Павло-Кичкаса и принёс отходы производства с огнеупорного завода. «Хорошо, что не с титано-магниевого комбината, а то была бы полная жопа», — с облегчением подумал Лёва.
Он был по своему прав, если бы титано-магниевый комбинат, на котором почти всю жизнь проработали его родители, выбросил хлор, которым они обрабатывали в процессе производства радиоактивную титановую губку, то умерли бы не только растения, но и птицы. Люди не относились ни к тем, ни к другим, так что они бы выжили.... Ну может быть у некоторых выпали бы волосы и зубы.
В его возрасте, а Лёве было уже глубоко за пятьдесят, вечером надо было дома сидеть, а не шариться по вечерним, загазованным улицам, в поисках приключений на свою задницу. Да, он бы и сидел дома, если бы не встреча с одноклассницей, с которой он не встречался сорок лет. При их встрече, определённо должна была вспыхнуть с новой силой его первая школьная любовь. Ведь он так был когда-то безответно в неё влюблён... И даже сейчас, при воспоминании о ней, какая-то приятственная истома, пробегало по его уже далеко немолодому телу. Вроде, как что-то ещё чувствовалось. Возможно, что она теперь ответит на его чувство...
Вот только её имя и фамилия подзабылись. Пытаясь их припомнить, он напряг свою память. В его воспоминаниях, в переполненном разгорячёнными телами, актовом зале школы, замелькал чей-то неземной женский образ, кружащийся в воздушном гипюровом бальном платье. Зазвучала музыка, и поплыл аромат лака и духов, смешиваясь с ароматом советского шампанского, которое выпускники бегали пить во двор школы. Там же самые продвинутые курили болгарские сигареты. Лёва не был таким продвинутым, потому он давился едким дымом кубинских сигарет «Партагас». Редкая гадость и крепкая до невозможности.
За свой более чем сорокалетний опыт курения, Лёве доводилось много чего курить, но мало что могло с теми сигаретами сравниться. Разве, что испитой чай «со слоном», который они курили в далёкой Сирии, где Лёва отдавал кому-то свой интернациональны долг. Получив там ранение и валяясь после операции в севастопольском госпитале, на обоссаной и залитой своей кровью и гноем кровати, слушая бессонными ночами долетающую с танцплощадки на Минке музыку, он много думал, но так и не смог вспомнить от куда у него взялся тот интернациональный долг.
По соседству, на такой же обоссаной кровати, тяжело умирал ветеран, офицер флота. Видимо он впал в кому и в бредовом состоянии продолжал воевать, ведя в атаку свою роту морской пехоты. Его маты и крики не вносили покоя в мятущуюся душу, пришедшего с боевой службы старшины команды ПДСС, Левы Давыдова. Слушая крики умирающего ветерана, Лёва и дал тогда себе слово, что если он выживет, оружия в руки больше не брать. Так он на врачебной комиссии и ответил на вопрос, где бы он хотел служить. «Пошли вы все в жопу! Нигде — я своё отслужил». Отнеся его слова на последствия контузии, его комиссовали со службы, и с волчьим билетом, и нищенской пенсией, отправили додыхать домой в Запорожье.
Назло всем Лёва не только выжил, но и сумел неплохо приподняться по жизни. Инвалидский кооператив «Милосердие», потом малое предприятие «Скиф ХХ», помогли найти ему себя в жизни и открыть талант предпринимателя. Сейчас он был соучредителем культурного центра, строил свой частный музей и уже даже фантазировал за поездку во Францию, в штаб-квартиру ЮНЕСКО, где он хотел...
Прерывая воспоминания и фантазии из вечернего смога, возле него, вынырнула стройная женская фигурка в воздушном гипюровом топике и супермоднячих рваных джинсах. Что-то смутно знакомое мелькнуло в том силуэте. Женщина подошла к нему вплотную и Лёва невольно отшатнулся. Улыбаясь щербатым ртом на вульгарно раскрашенном морщинистом лице, и дыша тяжёлым перегаром, супермоднячая старуха прохрипев: «Привет Лёва! Соскучился?» - полезла к нему целоваться.
Надо сказать, что Лёва Давыдов был довольно известным в своём городе человеком. Он много работал в интернете, часто мелькал на телевизионных экранах; как художник, писатель и общественный деятель. Так что женским вниманием он обделён не был, но чтобы вот так на проспекте... И кто? Синячка. Недолго думая Лёва машинально достал червонец и со словами: «Пойди похмелись профура», всунул его в руки той фурии. Взвизгнув: «Нахал!!», та бросила купюру на асфальт и умчалась куда-то в вечерний смог.
Подождав ещё несколько минут свою одноклассницу и поняв, что он её здесь не дождётся, он пошёл в тот кабак, в котором у них намечалась встреча. Открыв двери и войдя в банкетный зал, он с удивлением понял, что видимо ошибся заведением, перед ним за столом, на котором красовалась литровая бутылка водки «Хортица» с большой сковородкой жаренного мяса, сидело восемь стариков. Во главе стола, нервно куря длинную белую сигаретку, сидела его недавняя знакомая. Рядом с ней Лёва с удивлением узнал Любку Сушу, жившую где-то в Европе и с которой регулярно созванивался по скайпу. Увидев Лёву, они дружно закричали «Сюрприз!!», а один из двух сидевших за столом могучих стариков, даже выстрелил в воздух хлопушкой.
2
Отступать было поздно. «Попал», понял Лёва. Пришлось знакомиться с неизвестными ему людьми, которые уверяли его, что они его одноклассники. Лёва, как ни старался, но некоторых из них, он так и не мог вспомнить, как не старался.
Его первая школьная любовь, подсела к нему, подтащила поближе уже начатую бутылку водки, налила ему штрафную, и как ни в чём не бывало, стала рассказывать ему о своих к нему чувствах, и о том, какой она была дурой, что не ответила ему в школьные года на его взаимность. Чтобы встать на её уровень, Лёва, достал со своего кейса литровую бутылку своего домашнего коньяки и, сделав прямо из горла несколько глотков, закурил сигарету.
Через несколько минут пришёл лёгкий кайф и понимание происходящего. Его даже стал забавлять комизм этой ситуации, в которой его свидание с первой школьной любовью переросло во встречу одноклассников. Почему-то ему припомнился давний случай на базаре, когда он случайно столкнулся там со своим одноклассником. Увидев Лёву, который в то время фарцевал катоном, тот холодно пожал протянутую руку и на вопрос: «Как дела?», — холодно ответил: «Понимаешь Лёва, прошло много лет и мы в принципе стали за это время чужими людьми. Так, что нам надо теперь по новой знакомиться... А у меня на это нет никакого желания. Так что, пока». Лёва ещё поинтересовался, кем тот работает. Оказалось простым шофёром. Ну, что же — пока, так пока. Бывает.
С тех пор Лёва и избегал встреч со своими одноклассниками. Кто он фарцовщик, а там пролетариат, так сказать гегемон. Как кто-то написал из писателей: «У нас в доме сплошняком гегемон живет все лампочки повывинтили ...»
Потом в страну победившего гегемона, пришли известные события и Лёва без раздумий принял сначала перестройку, а потом и развал Союза. В лихие девяностые, он благодаря своему боевому прошлому и близкому знакомству с представителями местного рэкета, не только не погиб, но и неплохо приподнялся, пришлось, правда, изгваздаться в дерьме и крови, но кто в то время с этим считался — primum vivere deinde philosophari — сначала жить, потом философствовать.
Пользуясь этим изречением Никколо Макиавелли, Лёва так и шёл по жизни, сильно не перенапрягаясь. Он спокойно встретил все майданы и, почерпнув из тех событий новый импульс для своего творчества, стал на сторону новой Украины.
Лёва, хоть и был потомком старинного русского дворянского рода, но и, тем не менее, сразу безоговорочно отверг «русскую весну» в Крыму и, потеряв часть своего крымского бизнеса, вернулся на материк и, организовав с ветеранами УБД, антивоенный проект, окунулся с головой в общественную деятельность.
Не всем его одноклассникам это понравилось, и как сказала ему Любка Сушу, некоторые из них узнав, что и он будет на встрече, отказались прийти на эту встречу. Те же, кто пришёл, уважительно жали Лёве руку, и интересовались его творческими планами. А планы у него были обширные; от организации своей юбилейной выставки, издания книг — до номинации на получение Нобелевской премии мира (швед. Nobels fredspris) — престижной награды, ежегодно вручаемой Нобелевским фондом за достижения в области живописи, литературы и общественной деятельности.
Короче говоря, повезло его одноклассникам, встретиться на закате своей жизни с талантливым и знаменитым человеком. Будет о чём и самим вспомнить и о чём рассказать своим внукам.
Большое нам видится на расстоянии.
|
