Последний день рождения

Проснувшись утром, он бросал первый взгляд на картину над диваном. Собственно, это была большая художественная фотография: она изображала морской залив, глубоко уходящий в гористый берег – по морю плыли огромные льдины, на вершинах гор лежал снег, а поросшие редким ельником горные склоны были покрыты серым туманом. Как хорошо было бы построить здесь дом и жить одному, никого не видя и не слыша; какая здесь тишина, какой покой…

Потом начинался обычный день в длинной череде таких же бесцветных дней, – впрочем, он давно запретил себе оценивать свою жизнь и делать выводы. Было время, когда он вечерами напивался до беспамятства, но потом и пьянство ему опротивело – пьянство это обман, не менее мерзкий, чем всякая другая ложь; трезвый взгляд на жизнь дает куда большее, пусть и горькое удовлетворение.  

И всё-таки иногда он пил. Этого нельзя было избежать, например, в свой день рождения, когда приезжали с поздравлениями старшая дочь с мужем и ребёнком, и младшая – вечно с новым другом. Другой родни у него не осталось, не считая выжившей из ума тётушки, которая постоянно путала его имя, но никогда не забывала день рождения. Не пригласить их было страшной обидой, хотя дочери не звонили ему месяцами, и если бы он внезапно умер, узнали об этом только много позже, а тётушка вряд ли вообще поняла бы, кто именно скончался.

В этом году всё было, как обычно: незадолго до назначенного времени позвонила младшая дочь и сказала, что опоздает по независящим от неё обстоятельствам; старшая дочь не позвонила, но он и без того знал, что она опоздает и даже не извинится – у неё не было привычки извиняться, она всегда находила оправдание своим поступкам.

Думая об этом, он удивлялся странностям характеров: откуда что берётся в человеке? Не снимая ни с себя, ни с покойной жены вины за ошибки в воспитании, он ясно видел, что многое в характере его дочерей появилось не от этих ошибок, но по причинам, возможно, глубоко скрытым в самой природе человека. Эти мысли были безрадостными, но одновременно утешительными, потому что в какой-то мере объясняли происходящее вокруг него и с ним самим.

…Первой к нему приехала тётушка Аделаида, которую накануне пришлось долго уговаривать, чтобы она взяла такси. Он мог бы перевести деньги за такси ей на карточку, но тётушка боялась «всех этих новшеств», как она их называла, так что ему  пришлось спуститься к подъезду и расплатиться с таксистом наличными. Несмотря на то, что эта процедура повторялась каждый год, тётушка была очень напряженна, будто ожидая какого-нибудь подвоха с его стороны или со стороны таксиста; зато выйдя из машины, она тут же принялась говорить быстро и горячо: основной темой было здоровье, – точнее, лечение от различных заболеваний, которыми страдала тётушка. Она рассказывала об этом чрезвычайно подробно, не стесняясь самых неприглядных, вызывающих отвращение деталей, а он думал, как принижает такой рассказ не только самого рассказчика, но и того, кто слушает его, если он не врач, конечно: в человеческой жизни есть много отвратительного, о чём нельзя говорить ни с кем, кроме тех, кто сделал это своей профессией.

Тётя Аделаида была, в сущности, неплохой женщиной: в особых обстоятельствах она отдала бы последнее, чтобы помочь близкому, – однако особые обстоятельства возникают не часто, а в обыденном существовании гораздо приятнее иметь дело не с героем, а с тактичным деликатным человеком.

– Вот так вот, Николай, теперь мне опять придётся пить кучу таблеток, хотя никто не может обещать, что они помогут, – закончила очередной рассказ тётя Аделаида.

– Я – Александр, – безнадёжно напомнил он. – Николай давно умер.

– Ах, мой дорогой, прости, – поцеловала его тётушка. – Голова не работает, всё путаю… Боже мой, у тебя же сегодня день рождения! А я-то вспоминаю, зачем я приехала?! У меня для тебя подарок.

– Не надо было, тётя, – сказал он, заранее зная, что она ему подарит.

– Ну как же не надо, ты ведь у меня теперь единственный племянник, – возразила тётушка и вручила ему перевязанную яркой лентой коробочку. – Открывай.

– Носовой платок с вышивкой! – притворно восхитился он, открыв крышку. – Спасибо!

– Смотри, на нём трилистник вышит на счастье, я сама вышивала, – с гордостью сообщила тётушка. – Носи этот платок с собой, Николай, и у тебя всё будет хорошо… А где твои девчонки? – спросила она. – Чего же никто не приехал помочь стол накрыть? Избаловал ты их, племянник!

– Ольга приедет прямо с дачи, а Настя сегодня занята, будет попозже, – поспешно ответил он, пока тётя не завела разговор о воспитании.

–– Была бы жива Анна, она не допустила бы такого безобразия, – покачала головой тётушка. – Она не давала им распускаться, а ты их избаловал, – избаловал, не спорь! Зря ты не женился во второй раз; я Анну любила как родную, видит Бог! – но без женщины дом пустой, и дети без пригляду.

– Тётя, – перебил он её, – у меня для вас тоже кое-что припасено. В прошлый раз вы жаловались, что не можете купить настоящий сантандер, колумбийский, – так я вам достал. Прямо из Колумбии привезли, один коллега помог.

– Мой милый, как ты мне угодил! – всплеснула руками тётушка и вновь расцеловала его. – А то мне подсовывают якобы колумбийский кофе, который Колумбией и не пахнет. Однажды, правда, купила «нарино» по такой цене, что не стану и говорить, а он оказался с добавками. А я не люблю с добавками: в доме моего отца, твоего деда, пили колумбийский кофе натуральных сортов, без всяких добавок, – и так было всегда, даже в революцию, когда кофе было вообще не достать.

– В революцию? – удивился он. – Но дедушке тогда едва исполнилось…

– Это совершенно не важно, сколько ему было, – не дала ему досказать тётушка, – у нас всегда пили только натуральный колумбийский кофе… Ох, спасибо, Николай, угодил!.. Не знаю, можно ли мне кофе: одни врачи говорят, что можно, другие – нет, а я по утрам не могу без кофе. Давление, бывает, скачет, но мне выписали новые таблетки, они имеют удивительный эффект… – и далее последовал очередной длинный рассказ, который пришлось выслушать до конца.

***

Закончив говорить о своих болезнях, тётушка принялась было рассказывать о болезнях своих знакомых, но тут раздался звонок в дверь.

В дверях стояли старшая дочь Ольга, её муж и сын.

– Привет, папа! – сказала она, поцеловав его в щёку. – С днём рождения тебя! Это от нас, поздравляем, – Ольга подала ему свёрток.

– Спасибо, – сказал он, гадая, что там окажется: галстук или шарф? Ольга всегда дарила ему галстуки или шарфы, несмотря на то, что он не носил ни того, ни другого. Пару раз он пытался ей об этом сказать, но она пропускала мимо ушей и продолжала дарить галстуки и шарфы. Сейчас был шарф.

– Какой красивый, – пришлось сказать с улыбкой. – Спасибо, – он тоже поцеловал её в щёку.

– А вы что? – обратилась Ольга к мужу и сыну. – Поздравляйте.

– Поздравляю вас, Александр Алексеевич, – покорно отозвался её муж Борис и пожал ему руку.

– Большое спасибо, – отозвался он, растягивая рот в улыбке ещё шире и видя такую же неестественную улыбку на лице зятя: он недолюбливал Бориса, как и тот – его.

– Теперь ты поздравь дедушку, – приказала Ольга сыну. – И подарок свой не забудь.

– Поздравляю, дедушка, – Антон, смущаясь, подал ему лист бумаги. Оба они знали, что там нарисовано – цветы, шарики и надпись: «С днём рождения!». Этот рисунок Антон рисовал по указанию своей мамы из года в год, – только раньше, когда не умел писать, надпись делала Ольга.

– Спасибо, – Александр взял рисунок и неловко наклонился к Антону; мальчик столь же неловко ткнулся в его щёку.

– А Настя уже приехала? – спросила Ольга.

– Её ещё нет, только тётя Аделаида здесь. Но Настя звонила, она задерживается, у неё обстоятельства… – начал объяснять Александр. 

– Опаздывать к отцу на день рождения! – гневно воскликнула Ольга. – Как была она безалаберной, так и осталась, – и помяни моё слово: опять приедет с новым парнем.

«Зачем говорить то, что и без того всем понятно, и вряд ли доставит кому удовольствие?» – подумал Александр, а вслух сказал:

– Проходите в комнату, тётя Аделаида будет рада вас видеть…

Тётя Аделаида действительно обрадовалась им и после дежурных приветствий попыталась продолжить рассказ о болезнях, но Ольга быстро перевела разговор на собственный опыт посещения врачей; тётушке осталось лишь слушать и кивать, – было видно, что она побаивается Ольги.

Борис, между тем, смотрел какую-то передачу по телевизору, то ли в самом деле интересную, то ли притворяясь, что она интересна, а Антону вручили книжку с раскрасками и отправили в другую комнату. Александр посидел немного с Ольгой и тётушкой и пошёл к Антону.

– Тебе нравится рисовать? – спросил он, садясь рядом с ним.

Мальчик пожал плечами:

– Мама даёт раскраски и говорит, чтобы я не мешал ей.

– Она с тобой не играет?

– Ей некогда, у неё дела, – скучным голосом пояснил Антон.

– А папа?

– У него работа, а когда он дома, смотрит телевизор – всякие передачи.

– Но куда-то вы ездите вместе?

– В аквапарк недавно ездили, было весело вначале, а потом папа и мама поругались, – вздохнул Антон. – Ещё на дачу ездим, но там не интересно, у меня там друзей нет.

– А в городе у тебя есть друзья?

– Да, ребята с нашего двора, но мама редко разрешает мне гулять: говорит, что во дворе не научишься ничему хорошему. Она меня в музыкальную школу возит, – хочет, чтобы я на пианино играл, –  насупился Антон.

– Я с ней поговорю, – сказал Александр.

– А она не будет меня ругать?

– Я с ней поговорю, – повторил Александр.

***

Снова раздался звонок. Александр обрадовался, что Настя приехала так скоро, но не успел он дойти до двери, как его опередила Ольга.

– Я сама открою! – решительно сказала она, оттеснив его в сторону.

Дверь открылась; на пороге стояли Настя и какой-то молодой человек.

– А где папа? – спросила Настя с застывшей улыбка на лице.

– Я здесь, – вышел он вперёд. – Здравствуй.

– Здравствуй, папочка! – Настя повисла у него на шее и горячо поцеловала.

– Явилась, – ехидно проговорила Ольга. – Хотя бы на день рождения отца могла бы не опаздывать.

– С днём рождения, папа! – весело сказала Настя, не обращая на неё внимания. – Вот тебе подарок от нас.

Он взял тяжёлый пакет и вытащил из него странный предмет, похожий на неправильной формы деревянный ящик.

– Это что такое? Из магазина забавных вещей? – всё так же ехидно поинтересовалась Ольга.