Сердце кошки-матери разрывалось на части не столько от физической боли, вызванной тяжкими последствиями никлоденской катастрофы, сколько от душевных переживаний за детей, которых она была вынуждена выкармливать и оберегать. Детей, на которых невозможно было даже взглянуть: казалось, что их красноречивые мордочки смотрят на мир и не осознают всего кошмара, обрушившегося на кошаче-собачьи семьи. Да и что они могут понимать в младенческом возрасте?
Тем не менее, к дому поневоле породнившихся кошачьего и собачьего семейств продолжали ходить совершенно посторонние звери. Кто с сочувствием, а кто - просто так, из пустого любопытства... Дошло до того, что один из обитателей леса, взглянув на детей, произнёс фразу, от которой члены обеих семей так и не смогли оправиться до конца своих дней.
--- Ходил я, видел ваших, - были его слова. - Накрой подушкой, а наутро похорони в топях Богельфа, и не порть себе жизнь! Несчастная рыжая кошка, которая на тот момент была сломлена, долго не находила себе места и хотела стать невидимой, спрятаться от недобрых взглядов и бесконечных пересудов, а главное - защитить своих детей, чего она была сделать не в силах. Скоро она приказала долго жить, и причина её смерти была окутана темным покровом тайны. А родственников "пауков", как окрестили Кото-Пса в Лесу Святого Августина, местные жители старались обходить стороной.
Во многих странах Дракониана собирали средства для оказания помощи пострадавшим, и даже обитатели Сумрачных Брегов молчаливо развозили товары первой необходимости по выжженным дотла и разрушенным районам. При этом весь мир поражался не только мужеству дварфов, но и сплочению всех рас, принимавших участие в кровопролитной войне. Увы, но в Лесу Святого Августина многие выжившие беженцы стали отверженными. Зверями и эльфами, которые в столице Леса Святого Августина - Саллистере, столкнулись с вопиющей дискриминацией. В школах дети издевались над своими новыми одноклассниками, считая их "радиоактивными и заразными". В больницы никого из никлоденцев не принимали, считая их пораженными "чумой скверны", на работу таких не брали и даже гостиницы отказывались заселять у себя подобных. Поэтому многие жители, которые были вынуждены уехать из Никлодена в другие районы Дракониана, старались не упоминать, откуда они. Ситуация обострилась, когда начали появляться на свет восьмилапые козлята или . Бывали и такие, у кого одна из передних лап в два раза больше обычной, и им приходилось сидеть дома, дабы не пугать прохожих.
По мере того, как проходили годы с того момента, как мать Кото-Пса покинула земную сень, интерес к судьбе самого невиданного зверя в ставшем им родном лесу стал понемногу угасать. Но не для умалишенного эльфа.
Глава пятая "Подопытные крысы"
"Темные силы растут на Дракониане. Вдали от великого дома Дарквуд двое членов кошаче-собачьей семьи были покинуты собственными родителями и находятся в большой опасности. Ибо они еще не знают, что над ними был проведен эксперимент, который достиг своей ужасающей кульминации".
Пожалуй, свой первый и последний визит малыш Кото-Пёс запомнит на всю жизнь. Алхимическая лаборатория безумного гения, чье имя - Аланнанар Франкенмер, располагалась в непроходимой чаще и была сокрыта от людских глаз. Это были катакомбы, состоящие из множества сетей подземных туннелей. Чтобы попасть внутрь надо снять дерн на участке, выкопать яму глубиной примерно тридцать сантиметров и найти каменную плиту закрывающую вход. Затем при помощи веревок поднять и убрать в сторону тяжелую крышку под которой обнаружится глубокий прямоугольный колодец с каменными стенами, напоминающий вход в секретный бункер на случай нагрянувшего апокалипсиса. Но вот подъемник приземляется, и сразу напротив него стоит массивная каменная дверь. У входа в катакомбы -табличка с надписью. Внутри - тесное пространство со сводчатыми потолками, выполненное из светлого такахойского мрамора. Узкие и скользкие каменные проходы, заполненные заплесневелым, влажным воздухом, впоследствии послужат зверям одним из наистрашнейших воспоминаний о тех днях. Держа в одной руке факел, а другой подмышкой маленького Кото-Пса, испуганно озирающегося по сторонам, безумный гений твердой походкой направлялся в свой кабинет. Освещаемые тусклым мерцанием факела, темные жуткие туннели раскрывали истинную сущность стен, сделанных не только из камня, но и останков погибших эльфов, людей и животных, от одного взгляда на которых у рыжего Котёнка шерсть становилась дыбом, и он шипел и царапался. Аланнанар разжал подмышку, и малыш Кото-Пёс рухнул на сырой пол. Могильный холод пробирал насквозь, и тяжелая рука, которая держала их, замахнулась на Котенка нижней частью факела. Котенок потерял сознание. Эльф взвалил необычного зверька на правое плечо, как сумку, и продолжил свой путь. Прогулка мимо такого количества останков произвела неизгладимое впечатление на маленького Пса. Он чувствовал, что черепа буквально не сводили с него своих пустых бездонных глаз. Но вот, наконец, и сам кабинет. В тускло освещаемой комнате находилось сразу три полукруглых пещеры, в каждом из которых сидели другие эльфы в фартуке и белых туниках - ученики Аланнара. По обеим сторонам стояли полки с банками, в которых лежали заспиртованные эмбрионы и другие части тела. Между прозрачными сообщающимися сосудами, в которых с неистовой силой бурлили какие-то химические элементы, то и дело, словно электрический ток, с треском пробегала астральная энергия. Почти в каждой из пещер стояли письменные столы и легендарные койки с черными ремнями, над которыми висели гигантские вентиляторы. Откуда-то издалека раздавался дикий рев не то льва, не то другого какого-то хищника.
Вот уже малыш Кото-Пёс лежит, крепко привязанный ремнями в области пуза, на койке. Кристально-белый чистый свет прибора, похожего на хирургическую лампу, слепит глаза. На головах зверьков - прочные пластмассовые шлемы с электрическими лампочками и проводами, протянутых к гигантским приборам с красными рычагами. Пёс, видимо, очнувшись от наркоза, недоуменно начинает озираться по сторонам. Взгляд щенка постоянно расширяется, видя расставленные в беспорядке клетки с неведомыми прежде животными. Вот на самой высокой клетке извиваются щупальца сиреневого осьминога. Под ним искривила улыбку зеленая обезьяна с крыльями летучей мыши.... Но самое жуткое впечатление произвела на него отрезанная собачья голова, лежащая на столике напротив и подключенная к автожектору множеством различных насосов и трубок, по которым подавалась кровь. По мере того, как циркуляция достигала своего места назначения, сомкнутые веки несчастной собаки отверзлись, в глазах появился блеск, и Псу показалось, что они заморгали. При ярком свете зрачки сужались, глаза следили за перемещением света, веки моргали от дуновения. От воздействия громкого звука уши подрагивали, а язык облизывал нос при резких запахах. Собачья голова с готовностью открывала рот для предложенного лакомства, а если оно было несъедобным, то выталкивала его языком. Зрелище было поистине устрашающим, однако маленькому Псу не пришлось долго обращать внимания на бедную собаку. Дверь с грохотом распахнулась, и Пёс увидел силуэт того, кто еще вчера ударил его брата факелом, опалил усы и швырнул их на пол. Вместо привычной робы на нем был канонический белый халат, с всклокоченными седыми волосами, из которых торчали длинные изгибающиеся острые уши. Маниакальный взгляд исподлобья пронизывал насквозь. Скользящая по лицу ухмылка не сулила ничего хорошего. Аланнанар был вне себя от ликования. Почуяв опасность, Щенок зарычал и оскалил свои молочные зубы. Но ему это не помогло. Маленьким зверятам ничего не оставалось делать, кроме того, как наблюдать, как тяжелая рука незнакомца набирает в шприц какое-то неизвестное лекарство. И с этого момента у бедного Кото-Пса начались тяжелые испытания, вызванные чередой чудовищных экспериментов "во имя науки". Безумный гений, а также его ассистенты, пытались раскрыть секрет столь уникального случая, подвергая беззащитного зверька массе болезненных процедур.
С Кото-Псом на протяжении многих дней, изнурительных недель и тягостных месяцев обращались, как с подопытными крысами. Лишенные всякой любви к животным Лиловые эльфы подвергали их воздействию электрического тока, вводили различные препараты, в том числе и радиацию и энергию Скверны, чтобы выяснить их влияние на организм каждого из зверьков, морили голодом, иногда лишали сна и пищи, обвешивали датчиками, прокалывали тело одного из братьев иглами, чтобы понять, чувствует ли боль другой... Пожалуй, нет нужды описывать наиболее жесточайшие подробности тех исследований, что составляли едва ли не единственную тему размышлений и предмета разговора между Аланнанаром Франкенмером и его ассистентами. Его трактаты о научной достоверности данного вида животных вскоре приобрели наибольшую популярность среди всезнаек, а малыш Кото-Пёс постоянно переходил из рук в руки. Перед ними проносилась волна чужих морд и лиц, которых маленький любознательный Пёс так и не мог запомнить. Почти каждый вечер гений ломал голову над тем, что же связывало столь противоречивые создания воедино? Как устроена его пищеварительная система? Почему же, несмотря на общую кровеносную систему, у них имелись разные заболевания, и множества других вопросов, терзавших неокрепшие умы обитателей Дракониана.
"Научно-достоверный Кото-Пёс" - трактаты безумного гения, чье двуглавое четвероногое творение породило немало предрассудков и фантастических теорий по поводу его происхождения и жизнедеятельности. Убежденный в своих теориях, Аланнанар ежедневно строчил у себя в дневнике результаты своей деятельности, порожденной, скорее всего, его буйным воображением.
К чему привели эти эксперименты и были ли достигнуты поставленные безумным гением цели? Какие итоги подвел Аланнанар за весь период своего исследования? Стало ясно одно: Кото-Пёс оказался полностью неоперабелен, так как имелись общие органы, один позвоночник на двоих, две грудные клетки и одна кровеносная система на двоих. Гений пришел к выводу, что виной всему были отдельные нервные системы и поспешил избавиться от ставших совершенно ненужных своих же творений. А что касаемо пищеварительной системы Кото-Пса, то, как написано в трактатах А. Франкенмера, "данное существо имеет два пищеварительных тракта, соединенных одной прямой кишкой посередине, как раз в том самом месте, в районе крестца, где
