уничтожить ее, а не меня, – сказал я подавленно, цепляясь за какие-то жалкие остатки веры в своего бывшего шефа, – то почему не сделал это прежде, например, когда Тэнни раньше всех уехала с банкета на моей машине? Раз он следил за ней, значит, точно знал, что она в кабине одна. Лучшего случая не придумаешь.
– Значит, ему что-то помешало, – ответил Рогнед, не раздумывая ни секунды. – Вполне возможно, что он не думал, что она уедет так неожиданно, а когда спохватился, то побоялся испортить дело и отложил покушение до другого раза.
– Но ведь это черт знает что! Тебе не кажется, что это чересчур замысловато? Неужели Эвердик и вправду так боится наших девчонок?
– Еще как боится! Но дело сейчас не в его страхах. Ты подумай лучше о том, как нам теперь себя вести, раз ему известно каждое наше слово, сказанное в присутствии Тэнни и Айки.
– Значит, и про приезд Рубинцева он уже знает, – вздохнул я. – Я упоминал об этом при девочках.
– Рубинцев? – удивился Рогнед. – Ты не говорил мне, что он должен приехать.
Это, несомненно, было упущение с моей стороны, и я поспешил исправить его, подробно рассказав Рогнеду о звонке Олега Всеволодовича. Когда я закончил, мой друг опять беспокойно завозился в кресле:
– Да, старик, по-моему, это очень серьезно. Если все и впрямь так, как мы предполагаем, то нам нельзя делать какие-либо движения в сторону Эвердика, пока не приедет Рубинцев. Мы обязательно должны узнать, какими сведениями располагает Олег Всеволодович, а уж потом…
– Что ты предлагаешь?
– До поры до времени вести себя, как ни в чем не бывало: мы, типа, не знаем о подслушивании, не подозреваем о кознях Эвердика, и вообще, мы до сих пор его лучшие друзья. Девочкам, конечно, тоже ни слова – по понятным причинам.
– Это будет первая в моей жизни тайна от Тэнни, – улыбнулся я горько. – Впрочем, не удивлюсь, если она и тут сама обо всем догадается.
– Так надо, – сказал толстяк хмуро.
– А если Эвердик объявится?
– Ну и пускай себе. Посмотрим, что он нам преподнесет.
– Лишь бы только он не опередил нас и не организовал новое покушение…
– А вот об этом, брат, я сегодня же поговорю с Симонисом. Я не сомневаюсь, что он сумеет защитить наших девочек так, чтобы Эвердик этого не заметил.
– Да, поговори. Только, умоляю тебя, будь осторожен, не подставляйся зря.
– Об этом не беспокойся, – пообещал Рогнед.
Глава пятнадцатая
В ту ночь никому из нас так и не суждено было нормально выспаться. Мы с Тэнни молча сидели на скамейке у крыльца под цветущей яблоней, когда вдруг откуда-то из темноты донесся вкрадчивый шорох шин подкрадывающегося автомобиля, затем прямо перед калиткой громоздкой черной тенью мягко затормозил огромный джип и из его кабины, по-стариковски покряхтывая, выбрался консул Эвердик.
– Прошу прощения за неожиданный и поздний визит, – сказал он, приближаясь к нам по тропинке и неся в руках какой-то довольно большой сверток. – Нужно было, конечно, заявиться пораньше, но, сами понимаете, дела, дела… Ну, да ничего. Я думаю, наша именинница не обидится, если я поздравлю ее чуть позже, чем положено, тем более что я приготовил такой подарок, который ты, моя девочка, сможешь оценить по его полному достоинству.
С этими словами он протянул Тэнни сверток. Та удивленно пробормотала «спасибо» и вопросительно уставилась на него.
– Разверни, разверни, – улыбнулся Эвердик. – Это действительно очень хороший и дорогой подарок.
Тэнни осторожно потянула ленточки на свертке, развернула хрустящую бумагу и замерла. Глаза ее расширились от изумления и восхищения, она тихо ахнула: «Вау!» и уронила руки. Перед ней на коленях лежал великолепный самурайский меч-катана в черных, с позолотой, ножнах.
– Господи! – при виде этого чуда я тоже не удержался от возгласа. – Это что, настоящий?!
– Самый настоящий, – кивнул Эвердик. – Можно сказать, единственный в своем роде. Ручная работа прославленного японского мастера Такеды Мадзуоки.
– Как?! – опять ахнула Тэнни. – Его держал в руках сам Такеда-сенсей?!
– Я же сказал, что ты сможешь оценить его по достоинству! – Эвердик был явно очень доволен.
– Но сколько же это стоит? Это же целое состояние!
– Хорошее оружие, девочка моя, и должно стоить дорого, – скромно потупился консул.
Дрожащими от волнения руками Тэнни бережно выдвинула меч из ножен. Голубовато блеснула сталь.
– Это мне? – от счастья потеряв голос, одними губами шепнула девочка.
– А кто у нас главный специалист по мечам? – хмыкнул Эвердик. – Тебе, конечно, тебе. С днем рождения, милая. Думаю, тебе не нужно объяснять, что значит хороший меч для настоящего воина. Я подарил тебе надежное и безотказное оружие. Обнажай его без колебаний, если нужно будет защитить твою семью и твоих близких. Поняла?
Я с тревогой поднял на Эвердика глаза:
– Неужели все так плохо, шеф?
– Тэнни, малыш, пожалуйста, пойди в дом, нам с твоим отцом посекретничать надо, – ласково попросил консул, почему-то назвав меня отцом, хотя о нашем, только что состоявшемся с Тэнни разговоре он точно еще знать не мог. – Без обид, хорошо?
Тэнни кивнула, встала и пошла в дом, бережно неся свой драгоценный подарок.
Эвердик сел рядом со мной на скамейку и тяжело вздохнул.
– Что все это значит, шеф? – спросил я уже совсем встревожено.
– Ведь ты же обещал ничего не предпринимать, предварительно не посоветовавшись с дядюшкой Эвердиком… – сказал шеф с грустной укоризной, словно и не услышав моего вопроса.
– А вы обещали снять с меня наблюдение, – проворчал я хмуро.
– Честно говоря, я не думал, что ты так легко купишься на такую простую уловку, – тоном мудрого учителя проговорил Эвердик. – Как-никак, ты второй заместитель консула и должен был бы проявить чуть большую сообразительность. Разумеется, я не переставал следить за тобой, иначе почему же я появился здесь почти в ту самую минуту, когда у тебя, грубо говоря, возникло желание рвать когти? Спроси себя об этом.
– Но Тэнни не обнаружила жучки ни в доме, ни во дворе, ни в моей машине, поэтому я был уверен…
– Видишь ли, друг мой, – покачал головой шеф, – когда я хочу за кем-то проследить по-настоящему, я обычно избираю более прогрессивные методы, чем банальные жучки, которые легко обнаружит любой сколь-нибудь опытный в этом деле человек. Мы знакомы с тобой столько лет, и ты этого не знал?
– Я совершенно ничего не понимаю, шеф! – взмолился я. – Признаю, что я балбес. Объясните мне все, прошу вас.
– А все не так сложно, как ты думаешь, – отвечал Эвердик с иезуитской улыбкой. – Понадобилось всего лишь немного смекалки, гениальная голова Виллиталлена и волшебные руки доктора Рубинцева.
– Вы хотите сказать?.. – ужаснулся я, начиная понимать, в чем дело.
– Конечно, – продолжал улыбаться Эвердик, – именно это я и хочу сказать. В телах девочек не было никаких изотопных меток. Или ты полагаешь, что в противном случае их преследователи из «Аплоя», если таковые вообще имеются, не накрыли бы вас в первый же день? Нет, мой милый, метки в их тела вставил я. Зато теперь я могу видеть и слышать Айку и Тэнни, где бы они ни находились. Ну, и тех, кто с ними разговаривает, разумеется, тоже.
У меня внутри все захолонуло.
– Вы подвергли жизнь девочек опасности, хотя в этом совсем не было необходимости! – вскричал я, еле сдерживая вскипевшую во мне злость.
– Что значит «не было необходимости»? Необходимость-то как раз была, да еще какая!
– Да вы знаете, как это называется?
– А ты зубами-то на меня не скрипи, мальчишка! – холодно оборвал меня Эвердик. – Как это называется, я, будь спокоен, знаю. Это называется обеспечением безопасности землян, что, между прочим, является и твоей обязанностью. Ты не забыл об этом? Я сварливый и нудный старик, у меня целая куча недостатков, но лишь в одном меня нельзя упрекнуть – в отсутствии патриотизма. Да, я землянин и патриот своей планеты, и когда речь заходит о ее безопасности, я готов на очень многие жертвы. На войне как на войне, черт побери! Или мы врага, или враг – нас.
– Кто ваш враг, консул? Эти дети?
– Боже милосердный, какой же ты дурак, Уральцев!
– Перестаньте! Я ваш подчиненный, но оскорблять меня вам никто не давал права!
– Да нет, это ты перестань! – Эвердик пронзил меня испепеляющим взглядом. – Проснись, разуй глаза, опомнись, странный ты человек! Кем ты восхищаешься, кого боготворишь и называешь дочерью? Дурак, трижды дурак! Ты ведь даже не знаешь, человек она или нет!
– А мне плевать, – не отводя взгляда, ответил я. – Знавал я чистокровных людей, значительно менее человечных, чем эта девочка. Так что давайте впредь не будем сравнивать.
– Смотри, не разочаруйся потом. Ты ведь почти ничего еще не знаешь.
– А почему вы меня в этом упрекаете? Да, я действительно многого не знаю и не понимаю в этой истории, но разве не вы сами отказывались информировать меня, когда я вас об этом просил? Я знал бы больше, если бы вы с самого начала не вели двойную игру.
– Может, мне и не пришлось бы вести двойную игру, если бы я был уверен, что имею дело с настоящим профессионалом, а не с сентиментальным слюнтяем.
– На каком же основании вы отказываете мне в профессионализме?
– И ты еще смеешь доискиваться оснований? Сынок, если бы ты был настоящим профессионалом, ты бы, прежде всего, попытался найти правильные ответы на три очевидных вопроса. Во-первых, почему, явившись к тебе неизвестно откуда с более чем сомнительной запиской в руках, девчонки не рассказали тебе ничего ни о себе, ни о Ларисе, ни об «Аплое» и до сих пор всячески уклоняются от разговоров на эту тему? Во-вторых, почему, когда ты трижды предлагал им бежать, они всякий раз отказывались? И, наконец, почему им так важно было попасть именно к сотруднику Консулата, а не Совета Согласия?
– Поверьте, шеф, я задавал себе эти вопросы и, если мне не изменяет память, даже излагал вам свое мнение по этому поводу в отчетах.
– То, что ты мне присылал, – это бред восхищенного папеньки, а не отчеты второго заместителя консула по безопасности.
– Я писал то, что видел.
– Нет. Ты писал то, что хотел видеть. А между тем, если кто-то не желает говорить о своем прошлом, разве это естественным образом не наводит на мысль, что в прошлом этом что-то не чисто? Или, если человек, имея возможность бежать, не делает этого даже перед лицом смертельной угрозы, разве такое поведение не заставляет предположить, что здесь преследуется какая-то высшая цель, намного более важная, чем даже сама жизнь? И разве эта цель не намечается хотя бы контурно тем фактом, что человек из «Аплоя» стремится попасть в руки сотрудников Консулата, то есть ведомства, знающего об «Аплое» больше, чем кто бы то ни было? Ты в этом направлении не пытался размышлять, профессионал?
Я действительно не пытался и был несколько сбит с толку.
– Почему Рубинцев согласился с вами сотрудничать? – спросил я. – На него это, вроде бы, не похоже.
– А он и не соглашался, – пожал плечами Эвердик. – Видишь ли, у старика принципы – целая куча. Они, несомненно, мешают ему жить, но ни одним из них он не согласится поступиться ни за какие деньги. Убеждать или доказывать что-либо в данном случае совершенно бесполезно, поэтому пришлось действовать окольными путями. Так что не волнуйся, он честный и неподкупный врач и действительно хотел помочь
