девочкам свести их страдания к минимуму. Он понятия не имел, чем заряжен его лучевой скальпель. Программирование и установка частоты – заслуга исключительно Виллиталлена.
– Я так и думал. Вы обманули Рубинцева.
– Да, обманул, – спокойно согласился Эвердик. – По долгу моей службы мне нередко приходится и обманывать. Ничего не поделаешь.
– Ну, а сюда-то вы зачем приехали?
– Чтобы вы не наделали глупостей. Понимаешь, Уральцев, отчеты твои и в самом деле самый дурацкий бред, какой мне только доводилось читать в жизни, и все же с одной точки зрения они совершенно бесценны.
– С какой же, интересно знать?
– С точки зрения эмоционального контакта с детьми. Я ведь тебе уже говорил, что ни Тэнни, ни Айка даже не подозревают, ради каких целей они созданы. Они даже всех своих возможностей до конца не знают.
– А вы знаете?
– Я только догадываюсь. Лариса знала.
– Вот как?
– Да, именно так.
– Почему вы так считаете?
– Да потому что это я, лично я послал ее на задание и четыре года поддерживал с ней регулярную связь, – ответил Эвердик и ссутулился, уставившись на свои башмаки.
На минуту я онемел от изумления.
– Вам удалось внедрить Ларису в «Аплой»?! – спросил я, наконец, с трудом пережевав информацию.
– Ну, что-то в этом роде… – пробормотал Эвердик.
– А Рубинцев знает?
– Нет. Для него Лариса умерла.
– А на самом деле? – спросил я с замиранием сердца.
– Понятия не имею. Честное слово, Уральцев. Не пялься на меня так. Связь с ней оборвалась за два месяца до появления девочек.
– Послушайте, шеф, – взмолился я, еле справляясь с эмоциями, – расскажите мне всё. Я должен знать. По-моему, вы достаточно долго скрывали…
– Всё не всё, а кое-что расскажу, за этим и приехал, – ответил консул, вставая со скамейки. – Пошли в дом. Сыро здесь. Да и кофе что-то хочется. Угостишь?
Тэнни и Айка в стереоочках сидели в гостиной на диване перед телевизором и смотрели что-то объемное. Заметив, что мы вошли, они приподняли очки и вопросительно взглянули на нас.
– Девчата, не в службу, а в дружбу, сварите кофе дедушке Эвердику, – весело попросил консул. – И если осталось что-нибудь от ужина, я бы тоже не отказался.
Тэнни и Айка молча переглянулись, выключили телевизор и подались на кухню, а мы с шефом не торопясь отправились в мой кабинет. Проходя по лестнице на второй этаж, мы услышали из боковой комнаты богатырский храп и, мельком заглянув туда, увидели Рогнеда, дрыхнувшего в кресле.
– Не буди спящего бегемота, да избежишь несчастий, – порекомендовал Эвердик. – Пусть храпит. Потом расскажешь ему, что сочтешь нужным.
В кабинете я усадил консула за свой стол, а сам устроился на кожаном диванчике возле торшера. Явилась Айка с кофейником и чашками. Поставила их перед гостем и воспитанно кивнула рыжей головой:
– Сэр!
– Спасибо, малыш, – поблагодарил Эвердик и потрепал девочку по плечику.
Следом за Айкой Тэнни внесла поднос с едой. Поблагодарив и ее, консул дал понять, чтобы девочки уходили, и, когда те молча вышли, с удовольствием подвинул к себе салат:
– Ты извини, Уральцев, я буду жевать. С утра на одной минералке.
– Жуйте на здоровье, мне спешить некуда, все время ваше, – сказал я гостеприимно.
– Тогда, может, я и правда спокойно поем? – предложил Эвердик. – А уж потом начнем о серьезном.
Я развел руками, понимая, что меня тоже выставляют из собственного кабинета, и вышел. Порою эта напускная простота консула просто выбивала меня из колеи. Я вообще не понимал, зачем ему передо мною кривляться. Ведь не настолько же он, в самом деле, голоден! А если хочет порыться в моем ноут-буке, то почему бы не сказать мне об этом напрямик? Я бы его понял.
Снова спустившись в гостиную, я увидел там одну Тэнни. Она стояла у окна спиной ко мне и бесцельно смотрела в темноту.
– О чем задумалась, Тигренок? – я приблизился и осторожно положил руки ей на плечи.
– Папа, зачем он подарил мне этот меч? – спросила девочка, не оборачиваясь. – Кого я должна буду им убить?
– Ну, зачем же обязательно?.. – опешил я. Она впервые назвала меня папой, и это коротенькое слово погладило меня по сердцу так нежно, что я даже задохнулся.
– Ты не понимаешь… – сказала Тэнни тихо. – В моих руках это действительно очень страшное оружие. Страшнее, чем в руках самурая. Ты ведь не знаешь, как я умею управляться с таким мечом.
– И не хочу знать. Это подарок. Если угодно, сувенир. Относись к нему именно так.
Она медленно повернулась ко мне лицом, посмотрела на меня своими немыслимыми малахитовыми глазами Медной Горы Хозяйки и вдруг обняла меня и ткнулась лбом мне в грудь:
– Я убью любого, кто посмеет поднять на тебя руку!
– Да что ты, Тигренок, что ты!.. – совсем растерялся я, тоже обняв ее и почувствовав, как нервно вздрагивает под моими ладонями ее напряженная спина. – Девочка моя, солнышко… Красивая, добрая моя Тэнни…
Конечно же, она ждала от меня совсем не этого лепета, но это было всё, что я сумел произнести.
– Я не добрая… – сказала девочка тихо. – Я умею быть очень жестокой… Ты просто еще не знаешь…
– Перестань, – ответил я, гладя ее по голове. – Я знаю достаточно.
– Меня специально тренировали, чтобы воевать и убивать.
– Может быть. Но это в прошлом. Зачем сейчас вспоминать?
– По-твоему, не надо?
– Конечно. Тем более, что я абсолютно уверен, что ожесточить тебя по-настоящему им все равно не удалось.
– Ты мне настолько доверяешь, папа?
– Без малейших оговорок, Тигренок. И никто никогда не убедит меня в том, что ты плохая.
– А уже пробовали? Эвердик, да?
– Ну, ты же знаешь дедушку Эвердика. У него характер такой… гаденький. Если не помотает кому-нибудь нервы, то спать плохо будет.
– Я не верю ему, – сказала Тэнни, глядя на меня почти жалобно. – Он очень страшный человек. Обычно я сразу чувствую, кто за меня, а кто против. Но про него я ничего сказать не могу и поэтому не знаю, чего от него ждать.
– Он великий человек, – сказал я совершенно искренне. – При всех его невыносимых недостатках, это один из самых выдающихся людей на планете. Я не знаю никого, кто бы его по-настоящему любил. Даже его родные внучки, насколько я понимаю, относятся к нему достаточно прохладно. Но то, что свою работу он выполняет с гениальной виртуозностью, – это признают все. Такие, как он, всегда одиночки, у них не может быть друзей, хотя, в общем-то, он со всеми в неплохих отношениях, потому что умеет манипулировать людьми, располагать к себе, убеждать. Он почти всегда может заставить человека выполнить любое его желание, причем так, что человек даже не заметит, что его заставляют. Эвердик чертовски умен, хитер и опасен, и, если честно, я тоже до сих пор не уверен, за нас он или против.
– Как ты думаешь, он не слышит тебя сейчас?
– Конечно, слышит. Пусть себе, – улыбнулся я и бережно снял пальцем с ее щеки одинокую, случайную слезинку. – Ты сегодня устала, Тигренок. Иди спать.
– Думаешь, Эвердик позволит нам уснуть?
– Ну, кто его знает… Вот поговорю с ним, тогда видно будет. А ты все равно ложись. Если не уснешь, то отдохни, хотя бы. Айка-то где?
Тэнни пожала плечами.
– Вот найди ее, и идите отдыхать, – настоятельно сказал я. – А я поднимусь к Эвердику. Он уже, наверное, поужинал.
Мне не хотелось ждать, пока его величество шеф сам соизволит меня к себе пригласить. В последнее время я, может быть, впервые за много лет, наслаждался настоящим домашним уютом, и мне, откровенно говоря, все больше не нравилось, что этот уют кто-нибудь постоянно и бесцеремонно старается нарушить. Даже Рогнед, хотя мне и совестно было в этом признаться, подчас казался мне на даче шумным излишеством, а что уж говорить о Виллиталлене и, тем более, об Эвердике! Эти двое особенно мешали мне чувствовать себя хозяином положения, и хотя я, конечно же, понимал, что служба есть служба, в моей душе уже давно поселилась стойкая уверенность, что, если бы меня и девочек согласились оставить в покое, я бы без колебаний отказался и от своего высокого поста в Консулате, и от прочих удобств пражской жизни и с удовольствием переехал бы на постоянное жительство куда-нибудь поглубже в сибирскую тайгу, где меня уж точно никто не смог бы достать.
Когда я открыл двери кабинета, Эвердик действительно закончил ужин. Пустые тарелки стояли перед ним на столе стопочкой, а на них сверху красовалась кофейная чашка с ложечкой, а сам шеф, откинувшись на спинку стула, казалось, дремал. Однако, как только я вошел, он тут же открыл глаза.
– А, это ты? Садись, – указал он мне на диванчик. – Ты знаешь, девчонки исключительно вкусно готовят.
– Знаю, – сказал я, садясь. – Вы хотели мне что-то рассказать?
– Разве? – приподнял брови Эвердик. – А впрочем, верно, хотел. Вот только понимаешь ли, какая штука получается: пока ты не знаешь всех подробностей, с тебя взятки гладки. Ты можешь просто бросить все, остаться в стороне, уволиться или что угодно, и никаких к тебе претензий. Но если я тебе все расскажу, пути к отступлению у тебя не будет. Ты станешь носителем совершенно секретной информации и уже не сможешь отвертеться. Говорю напрямик: если в таком случае ты начнешь выкрутасничать, мне придется тебя нейтрализовать. Похороны будут пышными, со всеми почестями, обещаю.
– А если за меня вдруг Тэнни вступится? – нахмурился я. – С подаренным-то мечом, а?
– Вот ты уже и выкрутасничаешь… – расстроился Эвердик. – Мне это не нравится.
– А на кой черт, извините за выражение, вы тогда его ей подарили? Для красоты, что ли? Меч – плохая игрушка, шеф. Девочка уверена, что ей придется его применить.
– Кто знает, может, и придется. Не дай Бог, конечно, но если до этого дойдет, я хочу, чтобы она достойно защитила и тебя, и этого увальня Рогнеда.
– Но, шеф… Зачем вы пытаетесь меня запугать?
– Нужен ты мне больно, чтоб тебя пугать… – пробормотал консул утомленно. – Сынок, ты поверь, я тебе не враг. Если бы все зависело только от меня, я бы давно и с удовольствием позволил тебе с девчонками жить долго и счастливо, но не получается, черт побери, не получается! У меня проклятая работа, Уральцев. Я занимаюсь ею сорок лет и все это время ее ненавижу. Я не имею права на личные чувства, потому что на другой чашке весов всегда лежит безопасность планеты, за которую я однажды по глупости взвалил на себя ответственность. Да, да, именно по глупости. Были люди и старше, и умнее, и опытнее меня, но я был молодой, амбициозный, считал, что все мне по плечу, а ведь меня предупреждали. Ты не думай, что я тут решил поплакаться тебе в жилетку. На черта мне твоя жилетка! Если уж на то пошло, то судьба сводила меня, и не раз, с гораздо более выдающимися людьми, чем ты, которые имели гораздо большее право на мою откровенность, и то я практически никогда не бывал с ними откровенен до конца, и уж тем более никогда не позволял себе жаловаться на трудности и неудачи. Можешь обижаться, но это так.
– Зачем же мне обижаться? – пожал я плечами. – Вы совершенно правы, шеф, и я вовсе не собирался претендовать на какие-либо отношения с вашей стороны, кроме служебных. И все же позвольте задать вам один личный вопрос.
– Что ж, валяй, куда от тебя денешься… – вздохнул консул.
– Есть ли на свете хотя бы один человек, с которым вы бываете до конца откровенны?
– Не твое свинячье дело, – буркнул Эвердик, сразу помрачнев. – Нашел, о чем
