Великие Войны

пение никак не заканчивалось. Йаллер уже устал и от этих рулад, и от восторженного молчания, понимал, что гости полностью поглощены этим, и вся их жизнь такова, что им важны качества напитков, витиеватость узоров и пения, и они могут себе позволить забыть – или вовсе не знать о вопросах жизни и смерти, потому что ограждает их от этого то ли судьба, то ли другие, кто сражается и умирает. Ему даже стало досадно: а и правда, пусть Раун дойдёт до этого принца Рилли, и тот наконец обнаружит, что есть, кроме их тщательно лелеемого мирка, ещё и настоящая большая жизнь… спохватился: узнать-то узнает, а дальше? Да и большой мир вовсе не значит, что этот плох, просто он больше…
Потом принесли длинные тонкие трубки, – хозяева угощали, гости заговорили, воздух наполнился тонким дымом, головокружительными запахами, – каждый выбирал с добавками по своему вкусу. Из клубов дыма вдруг вынырнул толстяк, схватил за руку, куда-то потянул. От множества запахов становилось как-то не по себе, Йаллер встряхнулся: если даже он чувствует какую-то одурь, то что же тогда с людьми-то творится? Потом спохватился: раз он изображает человека, то нельзя сильно отличаться от остальных. Толстяк протащил его сквозь толпы гостей, лежащих, сидящих, поднырнул под низкий свод – и остановился посреди небольшой комнаты, в которой на полу сидели люди и тоже курили. Дым потихоньку уплывал в незаметные отверстия у потолка, но его всё равно было предостаточно для того, чтобы люди могли надышаться дурманом вволю.
Толстяк дёрнул Йаллера за рукав, тот сел и прислушался. Человек говорил тягуче, медленно, через короткое время Йаллер понял: это ритуал, человек восхваляет своего отца… а посреди комнаты сидел принц Рилли и внимательно слушал.
– …и был он богат, было у него десять детей, не считая девочек, и третий сын из них – я.
– Да будут благословенны дни и ночи твоего отца, Нигбар-ариаху.
– Благодарю, великий принц.
Говоривший встал, церемонно сложил руки на груди, совершил три поклона, затем коснулся лба, глаз и рта и бережно дотронулся до края одежд принца. Йаллер вместе с толстяком переждал ещё два выступления, а затем настала тишина, и Йаллер понял, что всё, – очередь принимаемых в круг принца закончилась, и теперь все смотрят на него. Он быстро воспроизвёл положенное начало речи, – оно у всех было одинаковым, даже человеку при определённом усилии запомнить было несложно, – а дальше надо было что-то рассказывать, желательно подольше и позанимательней, поскольку тут явно любили приукрасить действительность… а может, это была просто форма, и из неё привычному уму было легко вылущить правду, как орех из скорлупы. Он давно уже умел притворяться человеком, насочинял о себе уже немало легенд, но сейчас – в душе что-то дрогнуло, почему-то оказалось, что он внезапно стоит перед барьером. Он не боялся шагнуть в пропасть и взлететь, понятия не имел, что такое боязнь высоты, но вдруг ему стало понятно, каково человеку, который должен шагнуть с обрыва.
– Мой отец…
Он на мгновение замолчал.
Глянул на принца Рилли. Тёмные глаза были внимательны и доброжелательны. Здесь не было чужих. Здесь все были гостями. Кто-то более желанным, кто-то более незнакомым. Здесь не было и не могло быть врагов. Враги приходили иначе или же просто налетали и убивали. Но – не здесь.
– Мой отец был властелином севера, – Йаллер попытался говорить медленно, но это было очень непривычно. – Могучие горы подпирали небо в его краях, и много вокруг жило разных народов. Он никогда не изменял себе и представал перед всеми таким, каким был, а не таким, каким его хотели видеть, и потому одни боялись его, другие же считали защитником и другом… Его любили и ненавидели, уважали и боялись, с ним воевали. Нас было трое, его детей, я, мой брат и младшая сестра. Мой брат предал моего отца… и меня, он привёл войну на нашу землю, и мы были побеждены, а моя сестра погибла. Я – изгнанник, и нет мне покоя больше ни днём, ни ночью. Моя жизнь – скитания, моя звезда – месть, моя цель – свобода для того, кто осуждён навеки…
Он вдруг осознал, что человек не может быть осуждён навеки, и осёкся. В комнате царила тишина, только доносился далёкий гул голосов и плеск фонтана. Рилли поднёс к губам давно отложенную в сторону тонкую трубку и затянулся.
– Так значит, твой отец жив?
– Да.
Йаллер решился – и глянул ему в глаза, поверх голов, сквозь пелену дурманящего дыма… сквозь враньё и маску человека, которую ему пришлось надеть. Показалось – или принц Рилли понял?..
– Да будут благословенны дни и ночи твоего отца, Бен-Адар, и да обретёт он ту свободу, которую заслуживает.
Йаллер встал, низко поклонился. Порыв схлынул, ему было страшно неловко перед людьми, и единственное, что хоть немного утихомиривало бурю в душе, – мысль, что ему удалось не врать. Это было правильно, он уже нахлебался во время Великого Расселения с Ма-Истри, хотя тогда не врал, а только умалчивал, и всё равно…
Кто-то поднес ему длинную трубку, он машинально затянулся… и почувствовал, что что-то не так. Дым курильниц вдруг сгустился, сладковатый запах проникал в ноздри, в кровь, заполонил всё. Представленные принцу один за другим подходили и преподносили что-то в подарок. Йаллер смотрел: подарки были больше символическими, кто-то дарил оружие, кто-то браслет, кто-то кольцо…
Он подался вперёд. Кольцо. Подарок. И ничего не надо делать. Подарили, принял с душевным расположением к гостю, потом в один прекрасный момент надел… Неужели?!
Он тут же стал отводить людям глаза и пробрался поближе. Кольцо. Ему ли не знать, как они выглядят и ощущаются… Но если это оно – почему он вблизи ничего не слышит, не может же быть такого, чтобы его можно было скрыть? Или – можно, потому что пока кольцо не соприкоснулось с живым, оно не оживёт? Тогда опасность становится стократ сильнее, и надо смотреть в оба…
Он следил за подходящими. Значит, он ошибся. Значит, это не Раун, – ему было бы слишком сложно скрыть свой облик. Кто-то другой. Ещё человек, но уже подчинённый иной силе, уже следующий чужой воле. И этот точно не будет щадить другого… как когда-то сделал Раун.
Прямо перед ним возникла шкатулка – прихотливая вязь серебряных ветвей и листьев, как здесь любят. Рука раскрыла шкатулку – и Йаллер замер: на пальце было кольцо. Простое, без алого камня-глаза, без черепов. Простое, металлическое… такое же, как то, которое лежало на алой материи внутри. Притягивающее взгляд, будящее в душе смутные мысли… как звенящая струна, заставляющая отзываться соседние. Молчащие.
Принц Рилли протянул руку – и внезапно из-за его спины вырвался Йаллер, короткий взблеск лезвия мелькнул перед глазами, кинжал вонзился в грудь гостя. Все замерли, никто не посмел даже вскрикнуть: ужас парализовал сердца, заморозил голоса. Человек выронил шкатулку, рухнул на колени. Йаллер отступил на шаг, выпустил рукоять. Он знал, что будет дальше. Рилли смотрел широко раскрытыми глазами, хотел было отвернуться – но рука Йаллера придавила и не позволила.
Человек хватал ртом воздух, в глазах была подступающая тьма. Казалось – всё, он уже должен быть мёртв, или же – да когда же он наконец умрёт, сколько можно мучиться с кинжалом в сердце… Но – нет, смерть не приходила, смерть медлила… и внезапно стало ясно: она и не придёт.
Человек дотянулся до кинжала, неловко взялся за него – и выдернул из собственной груди. Хлынула кровь, но ему было всё равно, он с болезненным интересом смотрел на багровое лезвие, потом поднял голову, оглянулся – пытался найти, кто же хотел его убить… Не нашёл, Йаллер не позволил себя увидеть, взгляд проскользнул дальше. И когда человек встал, Йаллер выхватил у него свой кинжал, рубанул по кисти руки, на которой было кольцо, и это было уже – всё.
Человек со стоном упал на пол, следил безумным, диким взглядом за тем, как Йаллер забирал отсечённую кисть, шкатулку, как расшитые сапоги проходили по залитому кровью полу, как перешагивали застывших людей…
Йаллер позволил им закричать только тогда, когда уже покинул дом, и знойный воздух обрушился на него, не давая дышать.
…Он дёрнулся, судорожно хватая воздух, – лицо было мокрым, кто-то не пожалел воды. Дыма меньше не стало, но длинная трубка была уже у толстяка, а сам он нагнулся, испуганно вглядываясь в глаза Йаллера.
– …северянин, – донёсся до Йаллера оправдывающийся голос.
– Он-то северянин, а у тебя ум кирсини, – с сожалением вздохнул кто-то рядом. – Оставил гостя и ушёл развлекаться, никого не предупредив! Ему и поднесли… как своему.
Толстяк отдал трубку кому-то за спиной и бухнулся на колени.
– Бен-Адар, прости!
Йаллер вытер лицо рукавом. Никто не подносил принцу проклятое кольцо. Никому он не рубил руку. Ничего не было. Есть только привычная людям отрава, к которой он не успел подготовиться. Лучше бы поднесли выпивку покрепче, это хоть знакомо…
– Встань, – голос охрип. – Дайте попить…
Чаша мгновенно возникла рядом. В ней была вода – чистая, прозрачная и вкусная.
– Спасибо. Я никому не испортил вечер?
Толстяк живо поднялся и подсел поближе, заговорщицки улыбаясь.
– Нет, что ты. Это же событие! Некоторые устраивают специально такие шутки над приятелями, потом веселятся вместе, и никто не обижается.
Йаллер вздохнул. Придётся тут застрять. Может быть, и хорошо, что ничего не прояснилось сразу… а о появлении северянина, безусловно, станет известно Рауну. Насторожится? Станет искать окольные пути? Или вовсе откажется от принца Рилли, поняв, кто этот северянин, будет тратить время и силы на поиски другого кандидата? Было бы неплохо…

***
…Раун явился неожиданно, как выползшая из травы змея. Йаллер вздрогнул: впервые человек-призрак пришёл к нему. Сам. В его зачарованный лес. Зачем?!
Он долго оставался незримым и наблюдал за тем, как живой мертвец бродит по дорожкам. Прошлогодние листья делали землю осенней даже в разгар лета.
Раун прятал лицо под капюшоном. Потом вскинул голову. Почувствовал на себе взгляд руниа?
Йаллер неспешно шагнул навстречу. А может быть так, что его послали? Что каким-то образом брат через него следит? Всякое может быть… И всё же – пусть будет этот разговор. Пусть.
– Здравствуй… Йаллер.
Он усмехнулся. Отвык слышать это имя. А ещё – в имени Сила. Если какая-то тень слежки стоит за Рауном, то… он назвал не то имя, которое было известно брату. Прикрыл его.
– Здравствуй. Чего ты ищешь?
– Смерти, – коротко и веско упало в тишину.
Йаллер прищурился.
– Для себя?
– Да.
– А остальные восемь?
– Их нет. Сейчас я один.
– Тебе не удалось пока набрать новых?
– Нет.
– Тот, кто украл моё имя?..
– …послал меня подчинять людей и выбрать восемь новых владык. Всё по-прежнему. Ты же знаешь.
– Кольцо?
– Я его не нашёл. Убей меня, – в шелестящем голосе была мольба. – Человеку немыслимо столько жить. Я устал.
Йаллер ответил не сразу. Убить… даже если переступить через упорное нежелание лишать жизни Рауна, – что это даст?
– Я тоже устал, – медленно проговорил Йаллер. – Устал жить в ожидании беды. Устал от бесплодности побед и горечи поражений, имя одного из которых – ты, Раун Дагвиати. Я могу убить тебя, это правда, но… скажи, ты пробовал уничтожить кольца владык людей?
– Да.
Йаллер кивнул. Он тоже думал, что с этими ничего не выйдет.