Вопреки всему. Роман о Суини Тодде

Флит-стрит. Да и те, попробовав ее стряпню, бежали бы за три квартала, даже без ног.
Дом по Флит-стрит, 186 действительно не пользуется доброй славой. Когда-то светлый и опрятный, сейчас это всего лишь два этажа запущенного хмурого жилища, где прежнее благополучие надежно похоронено под слоем серой пыли и сетью паутины. И ни одной живой души, чтобы хоть вместе вспомнить о былом!
Миссис Ловетт устало отпирает ставни: ну что ж, еще один день начался – добро пожаловать! Скоро появятся клиенты – если появятся! – самое время привести себя в порядок. Ей достаточного беглого взгляда в потускневшее зеркальце, чтобы сразу понять – это дело не четверти часа, а работа не ждет! Она поспешно причесала растрепанные кудри, небрежно собрала в пучок и закрепила шпилькой на затылке – ну для кого ей прихорашиваться, право! Эх, не для кого, Нелл, давно уж не для кого… Муж Альберт умер десять лет назад – и слава Богу! Трудно найти святую душу, чтоб вытерпела все его упреки да капризы. Разбитый подагрой, он дни напролет чего-то требовал, ругался и стонал, не в состоянии даже подняться с кресла, чтобы тайком налить себе стаканчик джина.
Миссис Ловетт развела огонь в печи и замесила тесто для своих традиционных пирогов. Какую же начинку ей положить сегодня? Ложечку пыли, пару крупных тараканов или…просто печальный вздох? Когда запасы и фантазия иссякли, решение принять не так-то просто. В ближайшей пирожковой толстуха миссис Муней была куда изобретательнее и смелее: поговаривали, что она готовит пироги с начинкой… из бездомных кошек. Но при одном упоминании о подобной дикости, Нелл ощущала приступ тошноты. Самое большее, на что ей хватало духу – это приманить на крошки голубей, и хорошенько измельчив жестковатое, сухое мясо, скромно потупившись, выдать его за куриное. Какая жалость: молодые особи мягче и сочнее, но они, как на беду, не в теле – кучка костей… да мутная вода в кастрюльке. Ладно, сегодня недосуг охотиться за птицей. Она прикрыла одну плоскую лепешку другой, старательно заправила края – ну, вот и все! Какая разница, с чем пироги, если хуже них нет на всем белом свете? Закончив с тестом, Нелл задумчиво прошлась между расшатанных столов, покрытых плотной скатертью застывших пятен. Каждый из них – как потемневшая до черноты картина давно минувших пиршеств. А ныне мало кто решится откушать за одним из этих столиков, чтобы добавить свой неповторимый штрих. Соседка как-то предложила украсить их цветами – совсем как безымянные могилки!
Невольно вспомнились тоскливые стихи забытого поэта:

…И не найдя того, что я искал,
Я – сломанная кукла в старом доме,
Я погибаю в сумраке зеркал!..

Да, люди суеверно избегают этот дом… Будто на них падет проклятье из-за той трагической истории, которая произошла здесь Бог знает, сколько лет назад.
А может, все случилось не раньше, чем вчера – в бреду, во сне? Порою Нелли кажется, что маленькая комнатка с наклонным потолком, там наверху, под крышей, на самом деле не пуста. Сейчас он спустится и сядет у камина, – такой красивый, что хочется плакать и петь! – и чувственно-мягкие губы с наивной улыбкой прошепчут слова утешения. Ах, если бы еще хоть раз услышать этот голос, коснуться темных вьющихся волос, так нежно пахнущих лавандой и заглянуть в глубокие глаза…
Вдруг отрывисто звякнул колокольчик у двери. «Что? Клиенты?! И сразу целых два! Ах, неужели я пьяна, и у меня двоится?..» – обернувшись, мысленно воскликнула миссис Ловетт. Но эти двое были слишком разные. Не веря собственным глазам, Нелли поспешно бросилась навстречу посетителям, не выпуская из руки большой кухонный нож. «Должно быть, отец с дочерью» – интуитивно отметила она.
– Прошу вас, проходите! Ах, вы совсем промокли… – Взгляд ее растерянно скользнул с болезненно бледного лица незнакомца на забрызганный грязью атласный подол его спутницы.
Девушка слегка попятилась, мужчина же спокойно отстранил порядком сточенное лезвие ножа от своего лица.
– Простите, сэр… – Нелли смущенно опустила ножик. – Вы первые, кто заглянул ко мне с утра! (За последнюю неделю!) Присаживайтесь, я сейчас вас обслужу!
Она суетливой походкой направилась к печке, через плечо поглядывая на неожиданных гостей. Парочка, следует заметить, довольно необычная. Высокий, статный джентльмен лет сорока, не мальчик, но, бесспорно, привлекательный! Даже эта серебристая прядь над виском абсолютно не портит его – скорее предает особое своеобразие. А девушка… да у нее на шее настоящие брильянты! Или дождевые капли в золотой оправе? «Не думаю, что мое «мясо» придется ей по вкусу!.. Но главное – не растеряться».
Обжигая пальцы, Нелли торопливо извлекла из печи свои известные печальной славой пироги – к счастью, она «забыла» положить туда протухшую начинку, которая закончилась пару дней назад! –  и с гордостью поставила не блюдо.
– Свежайшие – прямо из печки!
«Ну, Нелли, приготовься, сейчас наслушаешься комплиментов!»
Миссис Ловетт оставила на столе угощение и отправилась на поиски эля. Он оказался неподалеку – в кухонном шкафчике, на самой нижней полке, в компании немытых сковородок. Нелли незаметно вытерла передником пыльную бутылку и с грацией актрисы водрузила ее перед незнакомцем. Мельком взглянула на блюдо – не тронуто! Пироги, конечно, – испытание суровое, но ведь на них же не написано!.. Она заботливо наполнила стакан мутной желтоватой жидкостью. Чисто из вежливости предложила немного и девушке, но та отказалась – попросила только кружку горячего чая и присела поближе к огню. В магазинчике снова воцарилась тишина.
Мужчина машинально надломил край пирога и отодвинул в сторону пустое тесто. По-видимому, им обоим не хотелось есть. Странно... Обычно покупатели заходят лишь, когда на улице промозглый ливень или в животе бушует буря, а денег жалко или их в обрез. Дождь вроде перестал… Бывало всякое: часто недовольство, брань вполголоса, реже – летающие миски… но чтобы долгое молчание, как на поминках – это и вправду странно!
– Ну, что же вы? Смелее, сэр, попробуйте как следует. Ах, вы такой бледный…
Он поднял на нее глаза… От неожиданности Нелли пошатнулась и застыла, как на краю глубокой бездны: такого взгляда ей встречать еще не приходилось. Так смотрит безысходная, томительная ночь, так смотрит раненное сердце, боясь поверить разуму. Но эти черные глаза… Да разве могут быть такие сразу у двух людей?!
Тот, другой, излучал теплоту, словно ангел, пронизанный светом… А тот, что перед ней сейчас – усталый путник в поисках тепла.
«Кто же ты? Может, я ошибаюсь?.. Я должна это выяснить. Непременно!» – Нелли вся затрепетала, ощутив, как в груди ее зарождается смутный огонек надежды.
– Ах, понимаю: вы не в восторге от моей стряпни. Но времена нелегкие – приходиться трудиться, как умеешь! – философски заметила она вслух.
Выпив пару глотков, незнакомец вдруг негромко спросил:
– Говорят, у вас над лавкой комната. Вы не сдаете ее?
Только сейчас она впервые услыхала его голос, такой же темный и глубокий, как его глаза, и почему-то нерешительный, слегка тревожный.
– На втором этаже? К ней и близко никто не подходит: молва не хвалит это место. Один болван пустил нелепый слух, будто там – призраки, а остальные подхватили! Много ли нужно, чтоб испортить репутацию?
Мужчина удивленно поднял бровь.
– Призраки? – машинально повторил он с оттенком горечи.
– Да, – отозвалась Нелл, украдкой глядя на точеный профиль на фоне голубоватого окна. Чувственно-меланхолический изгиб изящных губ, чуть заметные тонкие морщинки на высоком лбу, подрагивающие, будто бы от скрытого нетерпения,  ресницы… И темные густые волосы, влажные  от дождя… Ну почему так хочется погладить их, зарыться в них лицом?
– Давным-давно здесь кое-что произошло, – медленно, как бы собираясь с силами, миссис Ловетт начала свой трагический рассказ. – В той самой комнатке, что наверху, когда-то жил один цирюльник с женой и дочкой. Такой красивый, такой счастливый! – В глазах ее блеснули огоньки и сразу же погасли. – Ангел-хранитель в образе простого смертного, – прошептала она с грустью.
Словно безучастный ко всему вокруг, незнакомец оставался неподвижным, только тень пробежала по его лицу.
– И что – обитель ангела теперь отпугивает грешных? – тихо спросил он.
– Нет, дело в том, что этот человек был осужден. Безвинно. То был поистине художник с бритвой, и его услугами пользовались именитые клиенты. Вот из-за этого-то все и началось… Довольно часто заходил в цирюльню один судья. Предполагаю, что прическа и бритье стали со временем лишь деликатным поводом – прикрытием для нечестивой цели. Он так любезно заверял, что принимает живейшее участие в судьбе цирюльника,  и даже предложил ему дипломатическую миссию – кажется, в Бристоле… чтобы услать подальше и надолго. Ведь не бывают богачи щедры без видимой причины: судье пришлась по вкусу его жена. Я посоветовала ему тогда и в самом деле покинуть Лондон – вместе с семьей, хотя бы на какие-то два месяца… Но они не успели.
Случилось так… Все было просто, беспощадно просто!.. Чей-то лакей вручил его жене письмо – без подписи и без печати – и тут же таинственно исчез, не говоря ни слова. А внутри конверта оказался драгоценный перстень. Я видела его – она мне показала, затем сожгла записку. Ах, сэр, вы понимаете, что это было за письмо?.. Жена цирюльника хотела перстень отнести назад судье, но побоялась, и, поразмыслив, мы решили вернуть его посыльному: ведь он наверняка явится снова – за ответом. Но вместо него в дом ворвались констебли. А дальше – ужасно! Был обыск. Драгоценность обнаружили, и цирюльника тотчас арестовали. Ему неотвратимо грозила казнь через повешенье*! Вдвоем с его женой мы умоляли того самого судью не совершать чудовищной несправедливости, но он был холоден и неприступен, как скала. Суд состоялся через пару дней – настолько скоро, что в заранее спланированном замысле не оставалось никаких сомнений. Без лишних проволочек цирюльника отправили на каторгу – пожизненно! А он был так наивен, так молод… и так красив! – Нелли на миг остановилась, переводя дыхание. Ее душа неудержимо, слепо стремилась навстречу собеседнику, словно ломающая лед река, но ледяной преграде, казалось, не было предела. Что кроется за этим неподвижным отсутствующим взглядом? Неужто он ничем себя не выдаст – ни словом, ни слезой, ни даже вздохом?.. Или это и вправду не он?!
– А после стало еще хуже. Его жена осталась одинокой – почти вдова, с ребенком на руках. Ни родных, ни сбережений: ведь все имущество ее покойного отца пустили с молотка в уплату долга. Бедняжка получала письма – угрозы, обещания… богатые подарки, которых ни за что не принимала, хоть ей с малышкой не на что было жить. Мы с мужем помогали ей, как могли. А судья… Судья упорно ждал в расчете, что нужда и безысходность заставят ее позабыть о гордости и уступить. Она сопротивлялась, как в агонии – затравленная лань. Глупышка!.. Ну что теперь терять, когда его уж не вернуть… Взбешенный этой затянувшейся борьбой, судья однажды потерял терпение. В конце концов, он в ярости решил разбить красивую игрушку, которую никак не удавалось получить!
Как-то, поздно вечером, на Флит-стрит явился бидл** Бэмфорд, поверенный судьи.