Вопреки всему. Роман о Суини Тодде

дождя ритмично застучали по стеклу.
– Наш очаг, возрожденный из пепла, послужит для тебя маяком! – с надеждой прошептал он, обращаясь к той, кого поклялся отыскать вопреки всему. – И ты вернешься…  если еще жива!

* В то время, когда Бенджамин Баркер был сослан на каторгу, смертная казнь за воровство еще не была отменена. Это произошло несколько позже – на заре царствования королевы Виктории (правила Соединённым королевством Великобритании и Ирландии с 20 июня 1837 года и до своей смерти 22 января 1901). Однако еще в 1823 в уголовное законодательство были внесены изменения, сделавшие вынесение смертного приговора решением судьи и оставившие его обязательным только для государственной измены и убийства. 

** Бидл.
Еще в XVIII веке порядок на своих территориях обеспечивали приходы. Бидли, или приходские надзиратели, выполняли административные функции.

*** Отлив - металлическая или пластиковая планка, которую устанавливают с внешней части здания на нижнюю часть оконного проёма, для защиты от воды.


Глава 10. СНОВА В ЗАПАДНЕ

Джоанну разбудило ощущение тепла – спокойного и благодатного, неуловимо  легкого, как воздух. Еще не открывая глаз, она почти увидела сквозь веки золотистый лучик солнца, нежно коснувшийся ее щеки. Просыпаясь, девушка без труда вспомнила, где она: совсем недавно для нее началась иная, неведомая ранее – простая, но такая волнующая жизнь. В роскошном и величественном особняке судьи солнце никогда не заглядывало в ее комнату, словно боясь нарушить какой-то неписаный закон. Солнце?.. Ах, неужели она проспала? Отец, должно быть, уже встал! Джоанна с беспокойством подозревала, что он почти не спит: порою по ночам на чердаке под тяжестью шагов скрипели половицы. Сегодня ей хотелось подняться как можно раньше, побежать к миссис Ловетт и самой приготовить ему завтрак! Ведь так приятно и так просто заботиться о близком человеке. Джоанна даже и не помышляла, сколько нерастраченной любви и нежности с самого детства дремало в ее чутком, но одиноком сердце!
Где-то на городских часах мелодично прозвонило семь: еще не поздно! Тихонько напевая, Джоанна выскользнула из-под одеяла и начала торопливо одеваться. Светло-серое шелковое платье, подаренное миссис Ловетт, было ей немного велико, и приходилось до конца затягивать шнуровку, чтобы оно сидело как влитое. Но в нем Джоанна чувствовала себя бодро и легко – точно крылья распахнулись за ее спиной. Больше нет нужды просить о помощи, чтобы одеться поутру: ведь она не кукла, а живой, свободный человек! Замысловатая прическа уже не прячет красоты ее сияющих волос: ни острых шпилек, ни жемчужных нитей. Джоанна аккуратно завязала лентой несколько непослушных прядей и бесшумно, словно ветерок, выпорхнула из комнатки.
Миссис Ловетт уже хлопотала на кухне: вчера ей посчастливилось недорого купить вполне съедобные продукты, и нужно было поскорее приготовить утреннюю порцию пирогов. Сегодня открывается цирюльня Суини Тодда, а стало быть, и в пирожковую заглянут посетители! Теперь гостеприимная любезность, ну и порядок, чистота, насколько это достижимо, вновь обретали смысл для женщины, спасенной от рутины одиночества. Ах, Боже мой, еще ей надо непременно быть красивой, найти свой собственный, неповторимый стиль! На это, как назло, почти не остается времени. Пара дней титанически упорного труда, чтобы помочь Суини превратить в опрятную цирюльню сумрачное царство крыс и пауков. Затем – отчистить масляные пятна десятилетней давности с так называемых полотен безвестных живописцев, отбелить и накрахмалить еще прочные льняные скатерти, случайно залежавшиеся в старом сундуке… Всецело поглощенная домашними заботами, перерастающими в грандиозные стратегические планы, Нелли даже подзабыла, как выглядит она сама. «Да уж, представляю я: волосы в изящно-небрежном беспорядке, драматические тени вокруг глаз, и в довершение портрета новый штрих – сияющая радостью улыбка! Пускай причина этой небывалой радости известна только ей, но если так пойдет и дальше, скоро весь Лондон с восхищением заговорит о знаменитой цирюльне Суини Тодда и… разумеется, о пирожковой миссис Ловетт! Нелли никогда себе не льстила, но и сдаваться ни за что не собиралась. Она так долго тосковала, словно в забытьи – отныне нужно жить, на самом деле жить!
– Доброе утро! – Звонкий детский голосок вернул ее обратно на суетную землю.
– Ах, мисс Джоанна, вы напугали меня! – Нелли непроизвольно поправила прическу и образцово-чистый нарядный фартук. – Доброе, доброе – искренне хочется верить!
– Прошу вас, миссис Ловетт, зовите меня просто Джоанной! – смущенно улыбнулась девушка. – Ведь мы знаем друг друга уже несколько дней и так много сделали вместе!
– Ну, тогда не называй меня больше «миссис Ловетт» – для тебя я просто Нелли, хорошо? –  И хозяйка дружески протянула ей ладонь, белую от муки.
Скрепив рукопожатием сей договор, они, недолго думая, занялись начинкой пирогов, аккуратно выстроенных вдоль стола, как солдаты на смотру. Временами в кухне  раздавались тихие испуганные возгласы, а в ответ – пояснения и мудрые советы, вроде: «Не бойся: это всего лишь таракан – последний в доме!» или «Для повара, хоть у печи и жарко, нет ничего важнее… рукавиц!». Так незаметно пролетело полчаса.
Первые бойцы слепленной из теста армии с четью выиграли битву и теперь гордо красовались в подрумяненных мундирах на широком блюде. Нелли выбрала один пирог – для Суини, самый аппетитный, и, наполнив чашку ароматным чаем, подала Джоанне на подносе.
– Ну, давай! Иди, расскажи отцу, чему ты научилась, – шутливо улыбнулась она с видом заговорщика и чуть слышно вздохнула.
Сказать по правде, Нелли и сама не прочь была навестить своего нового жильца, но, увы, приходилось идти на жертвы. Беседы с дочерью непременно отвлекут Суини от мрачных мыслей, одолевающих его, словно коварная болезнь. Ах, мистер Ти, чего только не сделаешь ради одной твоей улыбки, такой редкой!.. Кстати, как родилось это волнующее словосочетание – «мистер Ти»?.. Должно быть, это крохотная искорка ее горячей трепетной любви, готовая вот-вот неосторожно вырваться наружу!.. А почему бы нет – звучит вполне пристойно и невинно… Надо будет обязательно заглянуть к нему попозже: у нее имеется великолепный повод – целая стопка свежих, благоухающих лавандой простынок для бритья!
Держа в руках поднос, Джоанна медленно, чтобы не расплескался чай, поднялась по узенькой внутренней лестнице в цирюльню Тодда. Для посетителей была другая лестница – на улице. Слегка толкнув незапертую дверь, девушка тихонько позвала его:
– Отец… папа, ты спишь?..
В комнате послышались быстрые шаги, и Суини появился на пороге:
– Конечно, нет – входи, Джоанна. – Он с растроганной улыбкой принял из рук дочери поднос и поставил на маленький столик у стены. Как много лет никто, кроме бедняги Тома, не заботился о нем! Сопереживание способно искупить все заблуждения и ошибки человека, а дарить внимание и теплоту другим – самый верный путь навстречу счастью.
Джоанна с беспокойством взглянула на отца: губы улыбаются, а в глазах – неизлечимая тоска, и снова веки покраснели от бессонницы. Он мужественно прятал, свежие раны своей тонкой, чувствительной души, постепенно собираясь с силами. Чего ему это стоило!
– Посмотри, – Суини с гордостью окинул взглядом новую цирюльню. – Сегодня можно приступать к работе, и, если повезет, недели через две легенда о зловещих призраках будет полностью развенчана!
Запущенная, выстывшая комната и в самом деле удивительно преобразилась: огромное наклонное окно стало прозрачно-чистым, как будто в нем и не было стекла, а в воздухе царила атмосфера обогретого жилья. Все выглядело, хоть и скромно, но опрятно. Обои аккуратно подклеили на место, у стены появилось высокое трюмо, а напротив – кожаное кресло для клиентов, оставшееся после того самого бедолаги Альберта. Узкая кровать в углу за ширмой, пара сундуков и железная цилиндрическая печь довершали обстановку.
Суини мягко взял руки дочери в свои.
– Ты привыкла к жизни в богатом доме, здесь тебе многого будет не хватать, – с легкой грустью промолвил он.
– Я никогда еще не была так счастлива! – с улыбкою призналась ему Джоанна. – Только теперь я поняла, чего мне не хватало столько лет. – Кто это? – спросила она вдруг, заметив на комоде небольшой портрет в изящной деревянной рамке.
Молодая женщина в белом капоре ласково прижимала к себе золотоволосого младенца. Ее необычайно ясные глаза, казалось, излучали свет, как летнее безоблачное небо. Девически округлое лицо дышало тихой радостью, а губы игриво напевали колыбельную. Эта чудесная картина словно не была ограничена оправой: где-то рядом, напротив, незримо присутствовал кто-то еще – без него не смеялись бы голубые глаза, вмиг исчезло бы ощущение волшебства.
Джоанна никогда не видела таких волнующе-живых портретов – только застывшие в безмолвии, холодные и отрешенные.
– Это мама? – догадалась девушка.
Тодд печально кивнул головой.
– Вы вдвоем помогли мне выжить и вернуться. – В его голосе звучало столько нежности, что она заглушила даже боль тоски.
– Знаешь, – с робкой надеждой произнесла Джоанна, – вчера вечером я кое-что вспомнила. В детстве за мной ухаживала только няня; я не задумывалась, почему кроме нее некому было рассказать мне сказку на ночь или просто прошептать слова любви. Но однажды во время прогулки, возле дома, ко мне подбежала незнакомая женщина, бедно одетая, с разметавшимися светлыми волосами. Плача, она звала меня по имени и обняла так крепко, как никто ни разу не обнимал. Внезапно на пороге показался мистер Торпин и он… прогнал ее! Я уверена: это была мама. Значит, она жива!
На мгновение лицо Суини прояснилось. Джоанна заметила, как от волнения приоткрылись его губы и заблестели темные глаза, но он молчал, будто опасаясь обманчивой иллюзии.
– Да, –  проговорил он наконец, отгоняя прочь сомнения. – Пока никто не видел ее могилы, она жива!
– Поешь, – спохватилась Джоанна, – завтрак уже остывает.
– А ты? – спросил Суини.
Как глубоко порой уходит он в себя, но никогда не забывает о других! Джоанна смущенно улыбнулась: увлеченная приятными заботами, она даже не притронулась к еде.
Неожиданно на лестнице со стороны улицы раздались быстрые шаги: кто-то стремительно взбежал наверх, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Дверь в цирюльню шумно распахнулась, точно от порыва ветра, и на пороге появился растрепанный светловолосый юноша в одежде моряка.
– Мистер Тодд! – выпалил Энтони, едва переводя дыхание и, оглядевшись,  растерянно уставился на девушку.
Отметая скучные условности, лишние между близкими товарищами, он обычно без предупреждения вбегал в их общую каюту на корабле. Ну почему ты так и не научился стучаться, Энтони?!..
– Простите, – начал было он, слегка потупившись под строгим взглядом Тодда. – Я лишь хотел проведать вас, узнать, как вы устроились…
– Ну что ж, входи! – Дружески положив руку на плечо своего гостя, Суини подвел его к креслу и, явно не без труда, усадил.
– Я собирался заглянуть к вам раньше, но мать с отцом так радостно встретили меня, что я долго не решался их покинуть. Представляете, вчера мы