станицу Вешенскую двух писателей А. Фадеева и Ю. Либединского, которые за счет РАПП прожили в Вешенской почти год. После чего они привезли новую редакцию «Поднятой целины», которая и была опубликована (книга
1-я) в «Роман газете».
После ее выхода заработала машина средств массовой информации о создании «великим писателем» нового «шедевра» пролетарской литературы.
На этом, кажется, и закончилась эпопея создания «великого» писателя. Шайка партмафии выполнила свою задачу. Шолохов, как мне говорили, больше приспособился к бутылке и чего-то нового так и не создал. Он пытался еще что-то писать, но так и ничего не получилось*.
Его дальнейшая судьба меня мало интересовала. Я ушел работать в область техники, создал много новых машин, написал десятки книг, учебников и статей, по которым учились и учатся сейчас тысячи студентов и инженеров. О том, что я пишу Вам, я не считал нужным говорить или писать публично. Плетью обуха не перебьешь, так говорит русская пословица. Или, как говорят в наше время, это все равно, что мочиться против ветра. Ничего не добьешься, только обрызгаешь себя. Вот по этому-то и ваше исследование отпечатано за ваш счет и только 300 экз. Сочувствую, но помочь ничем не могу.
В 1976 г. я случайно встретился в санатории «им.Горького» с ленинградским профессором литературы Виктором Андрониковичем Мануйловым. Я его спросил, можно ли узнать по анализу, кто написал какую-то часть романа. Речи о Шолохове не шло. А он мне отвечает: «Я знаю о ком вы меня спрашиваете, о Шолохове». – Я сказал: «Да». А он ответил: «Зачем исследовать, когда всем известно, что писал не он. Имеются еще два человека, у которых были два другие экземпляра печатной рукописи «Тихого Дона». Он назвал фамилии, но сейчас я их забыл.
Правда, к этому вопросу я вернулся еще раз. В газете «Правда» № 36 от 16 мая 1987 г. появилась статья А. Калинина «Ответ учителю словесности», в которой этот выходец из той же шайки прихлебателей пишет, что Шолохов перестал писать потому, что он пал жертвой клеветников, как орленок, истекающий кровью. Этот писака отзывается о книге с предисловием А. Солженицына, как о грубом, хотя и закамуфлированном под научный труд, пасквиле. В то время я написал письмо этому учителю словесности, З. М. Тищенко, которому отвечает Калинин. Так знаете, что мне ответил Тищенко? Он написал, что «Тихий Дон» написан не Шолоховым знают все. Но неужели вы (т. е. я) могли бы допустить, что если бы его написал Керенский, то можно было бы издать под своим именем! Вот какая психология еще сохранилась в этой дикой стране у многих!
Далее, 5 и 6 марта 1989 г. в №№ 55 и 56 газеты «Московская правда» появилась публикация одного из писак, подобных Калинину, Льва Колодного, «Вихри над "Тихим Доном”». Я написал ему письмо, в котором приведено многое то, о чем пишу и Вам (копию письма прилагаю). 30 мая 1989 г. он мне прислал короткий ответ «Вы заблуждаетесь относительно М. А. Шолохова. Прочтите мою публикацию в № 10 «Знамя» за 1987 г.» В этой публикации он описывает события, имевшие место после 1930 г., когда все происходило до этого периода. Я хотел немного направить ему мозги и написал письмо профессору В. А. Мануйлову, но в ответе мне сообщили, что он уже, к большому сожалению, умер. Копию моего письма Мануйлову В.А. от 30.05.1990 г. я посылаю Вам.
В газете «Рабочая Трибуна» от 4, 6 и 8-го октября 1991 г. опять появилась публикация Колодного Льва: «Сенсация наших дней. Рукописи "Тихого Дона”». Приведена фотография одной рукописной первой страницы 10ой главы. Подобная публикация не может заслуживать какого-либо доверия. Это расчитано, наверное, на дураков или невежд. Почему? Во-первых, когда они написаны? Должен быть анализ соответствующей лаборатории о годе выпуска бумаги. Подобные фотографии многократно публиковались «Литературной газетой», когда втирали очки Королю Швеции для присуждения Нобелевской премии М. А. Шолохову. Что-то такой прыти не проявляла у нас ни одна газета, когда присуждались Нобелевские премии действительно крупным писателям Пастернаку и Солженицыну.
Очевидно такие писаки были заняты восхвалением произведений «гения русской советской литературы» Леонида Ильича!
Во-вторых, нет графологического анализа почерка автора, писавшего эти страницы. Кто и когда это написал? Это определяется с большой точностью. В своем предисловии к публикации Колодного Льва газета пишет, что он положил конец злопыхателям и вооружил объективных исследователей. Уважаемый Андрей Глебович! Что, он и Вас тоже вооружил? Почитайте эту ерунду и она позабавит Вас.
На страницах этого творения десятки раз упоминается о гениальности Шолохова. Но ведь мудрая восточная пословица гласит, что если скажешь 100 раз слово халва, то от этого во рту слаще не будет!
У меня есть документальное доказательство, что я знал М. А. Шолохова – это фотография 63-х летней давности, где сняты Шолохов, редактор Ольга Слуцкая и автор этих строк.
Если у вас возникнут какие-либо вопросы, то Вы можете мне позвонить или написать. Я Вам отвечу.
С уважением, А. Л. Ильский
Москва, 7 февраля 1992 г.»
Ниже мы хотим привести и полученные нами копии писем А. Л. Ильского журналисту Льву Колодному и профессору В. А. Мануйлову. Первое из писем А. Л. написал в 1989 г., за три года до нашего письма, и интересно оно тем, что в письме еще раз подробно изложен рассказ Александра Лонгиновича об обстоятельствах появления романа, что позволяет уточнить некоторые детали. Значение второго письма вообще трудно переоценить: мы впервые получили в руки свидетельство (хотя и косвенное) того, что возникновение слухов о плагиате было не случайным. С самого начала этой истории существовало документальное подтверждение плагиата – авторская рукопись «Тихого Дона».
I. «Ильский 1 апреля 89 г.
Александр Лонгинович,
профессор, доктор
технических наук
Уважаемый Лев Колодный!
5 и 6 марта 1989 г. под рубрикой «История одного навета ХХ века», опубликована ваша статья – «Вихри над "Тихим Доном”»
В наш век гласности прежде, чем кого-либо обвинить и навесить ему ярлык, надо это сначала доказать. Ваши доказательства малоубедительны и наивны.
В период с 1927 г. по апрель1930 г. я работал техническим секретарем редакции «Роман Газеты» при издательстве Московский Рабочий... Редакция «Р. Г.» помещалась в двух комнатах на 2-м этаже углового дома на Кузнецком мосту и Неглинной улицы.
Моей обязанностью было регистрировать поступление и прохождение рукописей. Как-то раз Грудская передала мне рукопись, на которой не была указана фамилия автора под названием «Тихий Дон», причем был только один 2-й экземпляр. По молодости лет, я никогда не вникал в разговоры в редакции, но я понял, что эту рукопись передал ей М. А. Шолохов, и она ее первая прочла. Рукопись была довольно объемная, 2 части, но без конца.
Наша редакция тогда состояла из 4-х или 5-ти человек: главный редактор Грудская (за давностью лет ее имя я забыл. Она была женой Карьева, видного партийного деятеля того времени. Он был директором Института Красной Профессуры), двух редакторов Ольги Слуцкой и Мирник, меня секретаря и нештатные редакторы. Затем эта рукопись была направлена на рецензирование Александру Серафимовичу, затем читали ее редактора нашей редакции и все считали, что ее следует издать.
Наш главный редактор Грудская была очень авторитарным человеком и из нее так и пышала энергия. Она всем командовала. Однажды она собрала нас в редакции и сказала, что там... в «Верхах» принято решение, что автором «Тихого Дона» должен быть молодой пролетарский писатель (как тогда говорили «сын крестьянки и двух сормовских рабочих») М. А. Шолохов. Да как же могло в те времена быть иначе, чтобы в издательстве Российской Ассоциации Пролетарских Писателей – Московском Рабочем, была издана книга, написанная каким-то врагом. Об этом не могло быть и речи. Вы человек молодой и имеете плохое представление о тех временах. В те времена издание чужого произведения под другой фамилией не считалось плагиатом. Да и сейчас...
Шолохов в то время был молодым человеком, он часто бывал в редакции, я много раз с ним говорил, он был скромный, веселый, хороший наездник, но он никогда в разговорах не говорил о Тихом Доне. В редакции мы все знали, что эта рукопись как-то попала к нему. Но что это был не Шолохов, это у нас знали все.
У нас в редакции всегда крутилась целая компания так называемых молодых пролетарских писателей, произведения которых никто не печатал. Они, конечно, страшно завидовали Шолохову. Почему выбор пал на него? А не на кого-либо из них?
Я думаю, что большинство из них, не моргнув глазом, согласились бы стать автором «Тихого Дона». Но выбор был сделан, и редакции, и РАПП'у надо было доказывать, что автор Шолохов. Слишком далеко зашла та история...
Вы доказываете, что А. Серафимович не мог входить в сговор с недавним врагом. Да зачем ему было входить в сговор? Я его знал. Он часто бывал у нас в редакции и действительно считал,что рукопись «Тихого Дона» должна быть напечатана. Но я не убежден, что он знал кто действительный автор. Это было еще в 1927 или начале 28 года. Тогда еще никто не мог думать, что она так прогремит. Ему передала на рецензию рукопись Грудская, и она могла ему ничего не говорить подробно кто и что. Ведь эта вещь еше нигде не печаталась.
В этот период IV-ой части еще не существовало. Ее писал Шолохов больше года с помощью прикрепленных к нему, как к молодому пролетарскому писателю, еще несколько писателей. Когда вышла из печати IV-я часть, все стали говорить, что она написана другим автором, чем первые две.
Я в те времена читал их все и хотя я не был писателем, но у меня также осталось это впечатление. В редакции у нас были об этом разговоры, но когда вышло письмо РАПП, о том, что будут судить за клевету, то громко об этом никто не говорил. Надо отдать должное Шолохову, что он всю жизнь играл довольно прилично роль крупного писателя. Когда поднялся вокруг Шолохова этот шум, надо было редакции срочно доказывать, что Шолохов писатель.
Об этом у нас в редакции шли разговоры и было решено издать отклоненные в свое время «Донские рассказы». Они были тщательно отредактированы и изданы в конце 1929 г. в № 16 «Роман Газеты».
В 1928–29 гг. Шолохов, по совету редакции, пишет «Поднятую Целину»* . Как раз в это время началась массовая коллективизация. В конце года он представляет в редакцию рукопись. На этот раз – написанную им самим. Ее читала вся редакция, читал и я. Но это оказалось весьма наивное произведение. Не могло быть и речи об его напечатании.
Я сам как-то присутствовал при разговоре между Фадеевым, Либединским и Грудской. Обсуждался вопрос, что делать? Тогда РАПП принимает решение командировать к Шолохову в станицу Вешенскую двух писателей. Поехали туда Юрий Либединский и Фадеев. Пробыли они там почти год и привезли новый вариант Поднятой Целины. Вот такова история. За давностью лет я мог, конечно, написать некоторые даты неточно. Если Вы хотите действительно восстановить всю эту историю, то надо поднять архивы редакции «Роман–Газеты» и бухгалтерии издательства «Московский Рабочий» за эти годы. Ведь бухгалтерские документы хранятся вечно.
