ТЕЙА (роман-катастрофа)

Теперь можно будет сделать совместный проект...
- … правда, работает с некоторыми огрехами. Мы промахнулись почти на сорок пять лет, – перебил его Вилли.
- Да, мы промахнулись, - сказал Генри. - Мы потеряли первого нашего гражданина в той войне. Ты уже рассказал Леониду?
- Пока еще нет, - ответил Вилли.
- Мы не смогли вернуть нашего лучшего агента. Он погиб, не  справившись с заданием.
- Сожалею, - ответил Леонид.
- Да-да, - вмешался Вилли, - я никак не могу повторить тот интервал, и все время попадаю мимо... Тычусь, как слепая овца...
- Поэтому теперь дело за вами двоими, - сказал Генри, - а отсчет уже начался. И большая просьба, господа, не отправляйтесь никуда вдвоем с помощью этой установки. Это будут делать за вас другие, а вы нам нужны здесь...
- А как же ваша теория, мистер Генри - каждый ученый должен на себе проверить свое изобретение? - спросил Леонид.
- Вот решим нашу основную проблему, тогда наиграетесь, - и, кивнув на прощанье, Генри покинул помещение...

- 19 -

Писатель сидел на далеком диком берегу острова. Того места, где только пустынные пляжи заполняли все пространство вокруг и где не было никаких отелей. Эта часть не была застроена то ли за ненадобностью, то ли по какой-то иной причине. И он часто приходил сюда, где было пусто, и никто ему не мешал. Он тоже нашел свой остров и теперь искал самого себя. В последнее время он мучительно думал, что ему написать. И если там, в прошлой жизни, все получалось достаточно просто, и тема возникала перед его воспаленным воображением легко, и сюжеты разворачивались на бумаге, как само собой разумеющееся, то здесь... Эти потрясающие места и виды, удивительная жизнь без видимых проблем и тягот не давала ему пищи для борьбы и протеста, для бунта в душе и не рвалась из груди наружу. А писать он умел только по больному, и бить по тупому безразличию мысли и бессмысленной жизни. Когда из груди вынимаешь сердце, а из него еще сочатся остатки крови, такой яркой и чистой, окунаешь туда перо и пишешь. И пока она  не кончается, делаешь это до последней капли. А потом уже все равно...
И теперь он, наконец, понял, что искал и что его мучило. Та безжалостная кинолента, та война, уничтожившая все на своем пути где-то миллионы лет впереди или всего в двух недолгих годах отсюда (от него и ото всех тех, кто жил здесь, работал и пытался что-то сделать). Это и была его тема и его книга, а люди, окружавшие, стали ее героями, остров - местом действия и арена для битвы над тупой бессмысленной войной, которую придумали "наверху", а переписывать и исправлять приходилось здесь, на острове, на этом пустынном пляже... Раньше он не писал на военные темы и, как многие современники, не описывал сцены насилия и убийств ради самих этих сцен. Но теперь, когда лодка была на краю, каждый должен был взять в руки весло и сделать гребок, который оттолкнет ее от опасной черты и не ввергнет в пучину безумия. Война – одно из самых печальных наследий и тяжелых пороков человечества, и не говорить об этом он не мог.

В последние дни на этот берег пришли люди. Какая-то техника выходила в море, и уже создавалось нечто, высоко поднимаясь над водой впечатляя своими размерами. А он, как хроникер истории цивилизации, пролистнув еще одну страницу, записывал следом за этой стройкой новые мысли и ощущения. В руках его была небольшая папка и ручка, а больше ничего и не нужно писателю, который не так давно превратил этот пустынный пляж в свой кабинет.
Он оглянулся по сторонам, собираясь с мыслями. Сейчас он искал слово, с которого начнет главу. Не хватало лишь какой-то мелочи, штриха, крошечной детали, и все оживет, заиграет, снова пустой лист бумаги начнет заполняться символами, наносимыми мелким стремительным почерком, увлекая события одно за другим, вслед за безумной фантазией.
- Или фантазией безумца? – поймал он себя на мысли.
- Там будет видно, - отмахнулся он, и снова, мучаясь и озираясь, стал искать, откуда ему списать - не хватало какой-то мелочи, детали…
А солнце уже высоко поднималось над горизонтом, ярко освещая остров.
- Всего одно слово, и можно будет начинать, - трепетало в душе.
Его внимание привлекла женщина, одиноко бредущая по берегу. Вид у нее был задумчивый, потерянный, словно она заблудилась на этом широком пляже. Завидев писателя, она медленно направилась к нему.
- Здравствуй, Юрий, - поздоровалась она.
- Здравствуй, Валери, - обрадовался он.
- Как твои дела? - спросила она, - работаешь?
- Пока лишь думаю.
- О чем?
- О чем написать!
- Пиши об этом, – и она показала на остров.
- Об этом… Боюсь, об этом захотят читать только динозавры, - засмеялся он, уклонившись от прямого ответа, потом спросил:
- Как твои дела Валери, как лаборатория, твои опыты?
- Очень интересно! – встрепенулась она, очнувшись от своих мыслей. - Мне дали в помощь настоящих ученых, я им в дочери гожусь, а они слушают меня, открыв рты, как будто я мать Мария! Специально для меня привезли целый корабль с крысами и другими зверушками… В общем, здорово,… работаю,…как никогда!
- Давно не видела Леонида? Как он там? Я в последнее время совсем его потерял.
Улыбка медленно сошла с ее лица.
- Я тоже потеряла… Давно потеряла…
Писатель внимательно заглянул в ее задумчивые глаза и мягко произнес:
- Наверное, много работы, от него теперь зависит многое. Зависит все!...
Валери подумала и коротко ответила:
- Наверное. Я пойду, Юрий, увидимся, - и медленно побрела по пляжу, просеивая босыми пальцами ног горячий песок. А Юрий, провожая ее взглядом, подумал:
- Вот чего не хватало в этой главе, на этой чертовой войне и этом острове. Таких печальных зеленых глаз. А значит, жизнь продолжается…
И теперь слова одно за другим легко ложились на белый пустой лист бумаги.

Леонид успел лишь поздороваться с Юрием на бегу и на лодке поплыл к сооружению, поднимающемуся из воды. А Вилли, словно тень, следовал повсюду рядом. Его черная бандана развевалась на ветру, и он походил то ли на пирата, то ли на рокера, который сейчас вынет свою электрогитару и взорвет децибелами  остров.
Леонид и Вилли несколько месяцев провозились с совместной моделью “кротовой норы”. Им помогали, корабли с Большой Земли привозили материалы и оборудование, которое понадобится для большой установки. Но пока все хранилось в специальном ангаре, а эти двое бились над их детищем в лаборатории. Прошло полгода с момента прибытия на остров нашей троицы, а значит, и там, наверху, прошли те же полгода - время шло параллельно. Генри с волнением поглядывал на календарь и на этих двух фанатов, но они убеждали, что сначала нужно в "пробирке" получить желаемый результат, и только потом строить рабочую станцию. “Пробирка” представляла собой малютку в несколько метров высотой и напоминала первые компьютеры, которые когда-то заполняли целые комнаты. Теперь никаких проводов, торчащих во все стороны, и "рабочего беспорядка". У Леонида был другой стиль работы, и Вилли уважительно, но, порой с раздражением терпел своего коллегу. Ему нужен был полет фантазии, внешний “комфорт”. Поэтому он постоянно что-то перекладывал, изменял. Так, сталкиваясь лбами, они создали совместную модель “кротовой норы” - "Червоточины", как еще ее иногда называли. И первым же пробным полетом было перемещение в ту самую точку на карте  и во времени, где мы потеряли навсегда доктора Вудли...
Теперь Генри был спокоен, обнимая своего агента. Война еще не началась - если никто не убит и пока не стреляют, значит, есть шанс. И время есть... Немного, но все же. А значит можно все поправить, изменить... "Червоточина" работала.

Вудли шел по городу и нес в руках чемодан. Снова ленивое сонное утро, знакомый город, горы, виднеющиеся вдалеке. Его забрали отсюда несколькими мгновениями ранее, чем все произошло. Потом остров, инструктаж – и снова сюда.
- Неужели можно все вернуть, второй раз пройти по известному маршруту и, повторив его, исправить ошибку, расставив все по своим местам? – думал он.
- Но тогда нужно будет поверить в этот остров и дьявольскую машину времени? Какая-то ерунда!
Но одно не давало покоя:
- А если все это правда! Где же тот другой Вудли, который побывал здесь, не вернулся, а потом его накрыло волной огня и пепла? Ведь тогда его забрали раньше! На мгновение, но раньше!
От мысли такой ему стало не по себе.
- Но почему его не забрали позже? Хотя, как такое было возможно? Разве оттуда можно забрать, разве ОТТУДА возвращаются? Тогда, где же ты есть, Вудли, – здесь ты или сидишь обугленный на стуле кафе той набережной?
Он шагал и напряженно соображал:
- Вот он, живой, в полном здравии и сознании шагает по улице, чего же еще?  Чертовщина какая-то!
А мозги уже начинали плавиться от этих мыслей. Извилины сворачивались невероятным клубком, потом распрямлялись, просясь в привычное состояние, снова изгибались, и по ним проходил ток невероятного напряжения. Но, подходя к цели, он успокоился, и сознание заработало привычно и четко.
- Пожалуй, об этом нужно подумать еще… как-нибудь потом.
Он уверенным шагом приблизился к большому зданию и вошел в проходную.
- Стой! – окликнул его сонный охранник, но Вудли, не обращая на него внимания, прошел мимо. Он уверенно двигался вперед по длинному коридору, пока не попал в большое помещение. Посмотрел на часы, висящие на стене. Время -  09.00. И снова в его сознании возникли те часы – на набережной! Тогда на них было 10.00, а потом яркая вспышка и конец!...
На мгновение остановился и закрыл глаза, постепенно приходя в себя.
- В себя, - мелькнуло в голове, - где ты есть Вудли? Где ты есть?
Наконец, сконцентрировался и огляделся. Посреди  зала висела большая табличка – “ТИШИНА. ЭФИР”. Увидев какого-то человека в конце большой студии, он быстро направился к нему. Дальше все было просто и привычно.
- Стойте-стойте! - какая-то женщина бросилась ему наперерез, но ее остановил окрик человека.
- Вудли, дорогой! – радостно встал тот навстречу агенту. Хотел было обнять, но Вудли, схватив его за шиворот, ткнул носом в монитор компьютера. Люди вокруг вскочили и бросились к нему. Человек неуклюже плюхнулся на стол, Вудли достал пистолет и выстрелил в голову жертве.
- Передай привет своему папаше! – беззлобно произнес он. Потом вынул маленький автомат и спокойно навел на оцепеневших людей.
- Малой кровью, - вспомнил он наставление Генри. – Задание должно быть выполнено малой кровью.
А люди замерли и в ужасе на него смотрели. Он улыбнулся, отбросил в сторону свое, теперь уже ненужное оружие, и уверенным шагом направился к выходу - задание было выполнено!

Потом шел по городу и  смотрел по сторонам: на машины, пешеходов, на дорогу, где светофоры методично пропускали людской поток куда-то вниз, к морю. Улицы заполнялись нарядными горожанами. Вот уютное кафе в самом конце набережной. И снова в голове застучало:
– Если бы его не забрали отсюда, он снова бы сидел здесь, в это самое время! Они отменили того Вудли. Отменили его встречу, изменили маршрут, и сегодня он прошел другим путем. Но, где же тот Вудли?
На часах было 09.50 часов, а знакомый бармен нес ему чашечку кофе. Бармен не помнил его – он видел его впервые. Они отменили и этого бармена и тот отрезок времени, пустив все по иному руслу!
Он сидел на открытой веранде, смотрел на море, на набережную, на