вершине горы напоминало ему, как две капли воды, то, которым он так когда-то любовался. А под ним в долине стояли города, в них жили люди, и пока не догадывались ни о чем. Но взрыв под водой, корабль тонет, спустя какое-то время небесная эскадрилья пролетает низко над океаном, и огненная волна уже накрывает и землю, и страну, и всю планету...
Снова задание: У незнакомого берега на рейде стоял большой военный корабль. Утро, яркое солнце. На палубе матросы весело драят палубу. Один из них оторвался от работы, мечтательно прищурив глаза, посмотрел на солнце, перевел взгляд на набережную и длинный пирс.
- Сегодня она должна прийти, - думал он. - Сегодня, спустя столько месяцев, он увидит ее на набережной. Увидит ИХ! Он так ждал этой встречи, но рейс затянулся, и сегодня опять им не дадут пропуск на берег, а завтра в путь. На днях по случайности он получил с берега короткую радиограмму-весточку. В 10.00 она будет встречать его на берегу. А с ней будет ОН – крошечный сын, которого он еще никогда не видел!
Матрос снова уставился в пол и молча принялся драить палубу, поглядывая на часы. Еще минута, еще мгновение. На часах 09.55! И снова взгляд находит далекий пирс! Вот она, а рядом коляска. Они подошли к самому краю парапета, и жена выглядывает на палубе его фигуру – она ищет его. А коляска с малышом стоит рядом и таит в себе маленькое чудо, которое не дано ему увидеть еще несколько месяцев, но сегодня его день!
Офицер, подойдя вплотную, отдает резкую команду. Он лающим языком доносит приказ - нужно мыть палубу и не отвлекаться, и матрос берется за дело. А женщина с коляской все стоит на берегу и машет рукой. Но, что это?
Матрос в ужасе покосился на берег. Еще шаг, еще доля секунды, коляска соскочит с парапета, устремиться вперед, потом по ступеням вниз и упадет в пучину океана. А там его малыш! Он оторопело, невзирая на команду начальника, не отрываясь, смотрит на набережную, на парапет…
А в это мгновение рядом, на небольшой глубине всего в миле отсюда, появляется подводная лодка. Она быстро скользит по дну бухты, потом останавливается. На ее радаре силуэт нашего корабля.
- Приготовить торпеды к атаке, - раздается команда в рубке. Снова лающий звук, и не выполнить приказ невозможно, а рука офицера тянется к кнопке запуска. Те из хранилища уже поступают в торпедные отсеки.
- К запуску готов, - отвечает он, и лоб становится мокрым.
- Навести торпеды, - снова этот резкий лающий звук над ухом. Его пальцы на клавиатуре выстукивают координаты цели.
- Цель захвачена, - четко по-военному рапортует он.
- Огонь! – слышит он последнюю команду капитана, на часах 10.00 и палец зависает над клавишей. Он смотрит на кнопку, и взгляд гипнотизирует ее. Он знает, что сейчас произойдет. Это не простая атака, это война. Настоящая, может быть, последняя, а рука его на кнопке, и сейчас именно он сделает это простое движение. Все мгновенно промелькнуло в голове, посмотрел на часы – ровно 10.00. Время замерло, стрелка часов остановилась, теперь оно не торопило, это неумолимое время ждало его движения, простого нажатия клавиши, и тогда…
– Стоп! Отбой! – внезапно слышит он голос командира.
На радаре с разных сторон появляются три светящиеся точки. Это военные корабли – три подводные лодки противника, которые выстраиваются в одну линию, и яркие прожектора ослепляют нашу лодку под водой. В свете прожекторов она, как на ладони. Боевые корабли замерли друг напротив друга. Яркими точками, зависая на экранах радаров, черными акулами, лежа на дне бухты готовясь к прыжку. И снова офицер слышит команды, но уже в соседнем отсеке:
– Отбой, задний ход, полный назад, - но его это уже не касается! Он нервно отдергивает руку, вытирая крупные капли пота со лба. А на часах 10.00, но вот стрелка часов сорвалась и уже весело помчалась по бесконечному кругу, а время устремилось вдогонку за ней. Подводная лодка отошла от берега и растворилась в мутной синеве океана.
А на военном корабле офицер, наконец, отвернулся, и можно снова взглянуть на берег. Матрос украдкой косится взглядом, ища пирс. Чего стоили ему эти секунды неведения! Что он пережил за такое короткое мгновение! Но, видит жену - она машет ему, а в другой руке крепко держит завернутое в белоснежную ткань крошечное существо, малыша, его сына! Матрос счастлив! Он с облегчением смахивает со лба капельки пота и кивает ей на прощанье. Оглядывается на город, на набережную, где ездят машины, прогуливаются люди, а дальше только высокие зеленые склоны, освещаемые ярким солнечным светом, и озеро на вершинах горы под облаками и голубым небом. И снова щетка в его руках драит палубу. Слава Богу – ничего не произошло! А часы показывают 10.00…
Доктор Вудли решил и эту проблему - корабль благополучно покинул бухту и отправился в рейс, конфликт был исчерпан, не начавшись, а тем, кому хотелось погреть руки на этой войне, пришлось свои планы изменить.
Все происходило три недели назад. А теперь они с Вудли сидели за столиком и пили виски, поглядывая по сторонам. Это кафе было для Генри небольшим кабинетом, куда он любил приходить и где ему не мешали редкие посетители. Он смотрел на море, на спокойные волны, принимая решения. Вот и сейчас следил за тем, как диковинные птицы близко подходят к столику, находя кусочки хлеба, брошенные им, за Вудли, который сидит напротив. Сюда же приходили граждане его маленького острова, общались с ним, сплетничали. Этих людей, как правило, не интересовали глобальные проблемы, они вели праздный образ жизни, волновали их исключительно светские дела - кто во что одет, как выглядит, кто что сказал и кто приедет на ближайший уик-энд. Некоторые рассказывали анекдоты, и Генри с удовольствием с ними беседовал. Все они были людьми достойными, талантливыми и, безусловно, заслуживающими внимания. Но пару недель назад к его столику присел Леонид.
Генри почему-то вспомнил об этом визите. Зачем вспомнил, не понимал, но перед глазами стоял этот угловатый неуклюжий русский, который тогда скромно появился на веранде кафе, не решаясь подойти. Этот русский совсем не походил на прочих на его острове - замечательный малый, который создал гениальную установку, но теперь оказался не у дел. Его детище работало, Вилли теперь справлялся с ней сам. И сейчас, когда голова была занята проклятой войной, он зачем-то вспомнил этого человека. А голова шла кругом. От осознания неизбежности, когда все сводилось к одному проклятому дню и часу, он впервые почувствовал себя неуверенно, почувствовал человеком, который был не в состоянии принять правильное решение. А тут этот физик, который, как, впрочем, и остальные на острове, не в силах был ему помочь.
- Ах, Леонид! - поздоровался тогда он, - присаживайтесь, - и вяло кивнул, приглашая к столу.
- Мне нужно с вами поговорить, - волнуясь, произнес тот.
- Да-да, слушаю вас, - вежливо отозвался Генри.
- Доброе утро…, - неуверенно повторил Леонид. Он был чем-то озадачен, и Генри было любопытно за ним наблюдать, он с интересом и вниманием уставился на физика. Этот твердолобый, прямолинейный мужчина совсем не умел вести себя в обществе. Такие люди обычно не добиваются ничего, а своим характером портят все. Но, если вспомнить, чего добился и сделал этот человек – можно было бы забыть о его дурацком характере и поставить ему памятник где-нибудь у причала, а, может быть, в самом центре острова… Да что там острова. Там, на Большой Земле, поставить прижизненный монумент и поклоняться ему. А сейчас этот человек стеснялся начать разговор и робко смешался, краснея.
- Я закончил работу над вашей установкой, - наконец вымолвил Леонид и снова замолчал.
- Я в курсе, и?… Теперь хотите отправиться домой? – спросил Генри.
- Домой?... Да, домой,… конечно, домой! – зло и обреченно ответил тот, словно только что принял для себя непростое решение.
Генри с вниманием посмотрел на Леонида, - Зачем? – наконец произнес он, лукаво улыбаясь.
- Мне нужно работать,… я должен делать свое дело, - тупо, упрямо пробубнил Леонид.
- И для этого вам нужно возвращаться домой? – Генри снова улыбнулся. - Что вы будете там делать? Оббивать пороги уважаемых учреждений?... Как странно устроен мир, Леонид, не правда ли? Миллиарды людей нуждаются в чем-то новом, необходимом для их жизни. И вот появляется он - человек, гений, которому это удается, он приносит свое открытие, отворяет двери, дарит его людям,… но нет! За теми дверями сидят чиновники, правители, хозяева. А они, словно, с другой планеты. И тут все только начинается. И уже кажется - проще было сделать открытие, чем донести его до человечества. Факел затухает по дороге. И мысли приходят в голову: а может это никому не нужно, не столь ценно, как казалось когда-то, не интересно. Труд летит в корзину с мусором, а человек, опередивший время, бесцельно проводит остаток дней в поисках правды и признания. Выращивает на подоконнике цветы, одиноко бродит по улицам в толпе людской, и никто не узнает того, что сделал он! ...
Генри замолчал, глядя куда-то вдаль. Потом машинально повторил:
- Никто не узнает… Никто!...
- У вас что-то случилось? - удивленно спросил Леонид.
Генри очнулся. Он действительно был в растерянности, а проблема, которая так волновала его в последние дни, не давала покоя. Поэтому был рассеян.
- Нет, Леонид… А, может быть, да… Так, немного устал, давно не был дома, там, куда вы так стремитесь…
Но, собравшись с мыслями, горячо заговорил:
- Да, не хотите вы домой, черт вас побери, потому что все понимаете! Просто, стесняетесь просить меня о том, о чем обязаны просить! Вы - гений, Леонид. Гений, но русский медведь. Вам проще уехать, чем унижаться. Только, нет в этом ничего унизительного - потребовать от таких как я условий для работы, потому что о нас не вспомнит никто, а вашим именем назовут планету, до которой долетят с помощью вашего двигателя… Извините за многословность. Что-то сегодня я… У вас, Леонид, будет всё для работы на моем острове. И если вы не можете потребовать от меня необходимого, значит я сам буду вынужден просить вас, чтобы вы остались и работали. И сделаю для вас все.
Леонид покраснел, удивленно посмотрев на Генри.
- Кстати, хотел вас спросить об одной вещи…
Генри замолчал. Какая-то птица подошла вплотную и нагло, прямо со стола, стащила кусок хлеба. Генри улыбнулся, потом устало спросил:
- Зачем сейчас нужен там, на “Большой Земле”, ваш двигатель? – он неожиданно задал этот вопрос, и Леонид не знал, что ответить. – Вы обо всем знаете. Осталось полтора года, а потом…
- У вас ничего не получается? – наконец произнес Леонид.
Генри на минуту задумался, устало на него посмотрел и грустно закончил:
- Все получится. Обязательно получится. Работайте, Леонид. Все будет хорошо!...
Физик кивнул и удалился, а он долго еще сидел и смотрел вдаль океана, размышляя:
- Зачем нужен этот двигатель? Почему сегодня нужно заниматься такими вещами? Зачем все это, когда осталось всего полтора года, и голова идет кругом... Но, тогда, зачем нужны поэты и художники, музыканты, ученые? А зачем нужен остров - наследие деда и его компаньона? Может быть, эта коллекция и составит на острове общество, которое возродит цивилизацию. Ведь, не зря же он, как истинный меценат, по крупицам собирал здесь то уникальное, великое, что должно сохраниться и
