От болезненного укуса поцелуя у Иры заболели губы, словно ее ухватил за рот сильными челюстями тропический удав боа. Объятия Дениса были похожи на смертельный захват рептилии-убийцы: такие же беспощадные, такие же равнодушные и жестокие, в страстном инстинктивном стремлении утолить голод.
Удав констриктор в теле ее мужа готовился заглотить Иринку целиком, как неосторожную антилопу…
* * *
Глаза Дениса застилали красные клочья колючей ненависти. Он ненавидел себя, за то, что оказался последним придурком, не понимал намеков, как ископаемый носился со своей любовью. Кому она нужна?! Влюбляются только инфантильные идиоты, а современные продвинутые люди, живущие в ногу со временем, строят отношения, такие, чтобы было удобно и выгодно.
Жизнь одна, и прожить ее надо так, чтобы от зависти содрогнулись небеса, а черти в аду поучились бы у вас, как надо зажигать!
Маргошина тусовка не связывалась с ним, потому что он полицейский, но втихомолку его обсуждали, насмехались над архаичными жизненными принципами, показательно не общались — давали понять, таким не место среди них, и его девушка была с ними совершенно согласна.
Над ним дружно посмеялись, любовь и преданность растоптали тяжелыми берцами, испачканными бензином для мотоцикла, и все эти полгода, что Маргоша провела с ним, она, оказывается, стыдилась его! Ей легче, веселей и свободней было проводить время с другими, почему же он этого не замечал раньше?!
Ирка обиженно дула губы и отворачивалась. Что не так? Она хотела секса — она его получила! А любовь и нежность он ей не обещал. Не обязан он быть с ней нежным!
Стоя под холодным душем, он бодал лбом стену, от боли в виске становилось легче.
Когда вышел из ванной, Ирка все еще сидела на кровати, среди скомканных простыней и обрывков кружев. Дениса встретил хмурый и растерянный взгляд оскорбленной женщины:
— Ты мне больно сделал! — обвинила она его глухим голосом.
— Извини, — пожал плечом Денис. — Ну а ужин у нас есть? — сурово посмотрел он на жену.
Ирка всхлипнула…
* * *
Она пулей пролетела мимо Дениса и с грохотом закрыла дверь в ванную на замок. Открыла воду. Слезы хлынули двумя горючими потоками.
Как она ошиблась! Потеряла друга, почти старшего брата, который опекал и заботился, весело подшучивал над ней и рвался защитить. Кто теперь ее защитит?! По злой иронии судьбы место доброго и ласкового возлюбленного в ее постели занял жестокий, холодный и бездушный киборг. Кому ей теперь жаловаться?! Она готова была растопить Дениса в своей любви, но разве это к ней он пришел сегодня? Разве это с ней он лег сегодня в постель? Разве на нее он выплескивал свою ненависть? Нет! Рядом с ними на подарочном испанском сатине лежала Маргарита — и это ей Денис показывал, на что способен в гневе, это ее он готов был задушить от ревности, а Иришка всего лишь оказалась третьей лишней в их разборках, попалась под горячую руку — так и надо, нечего встревать!
«Господи, помоги мне найти в себе силы и уйти! Плевать, что скажут родители, и стыд перед однокурсниками переживу уж как-нибудь! Нельзя позволять так унижать себя!»
Наконец-то она нашла правильное решение, жаль только, что исполнить его гораздо труднее, чем осознать необходимость. Понимая это, Иришка безутешно рыдала под горячими струями воды и долбила кулаком стену.
Да что же это?! За что ей послано такое непосильное испытание?..
* * *
Денис прислушивался к отчаянному плачу и чувствовал себя даже не скотиной — форменным скотом он себя чувствовал, а за скотское поведение следовало бы извиниться не так дежурно и равнодушно. Он протянул руку, чтобы постучаться к Ирке, но подумал и не стал. Выйдет из ванной, они сядут и поговорят, наконец, как взрослые люди: пора заканчивать ненужные отношения — ни ей, ни, тем более ему, они не нужны.
Какой же он болван, как же он мог так ошибиться, загнал сам себя в угол! Потерял друга: веселую жизнерадостную девчонку, почти младшую сестру, которую так приятно было опекать, а кого приобрел? Да приобрел ли, давайте посмотрим правде в глаза! В мыслях его все еще Маргоша, и осколки разбитого сердца точно так же валяются у нее под ногами, как валялись там месяц назад — ничего не изменилось. А разве Ирка заслужила такое обращение? Разве она виновата, в том, что он такой мудак и долбодятел? Черт, да раньше он самолично вышиб бы мозги любому другому, кто посмел бы так с ней обращаться! А кто будет защищать ее от него самого?..
Телефонный звонок заставил подскочить от неожиданности, настолько некстати он прозвучал.
— Ну и где ты? — справедливо возмущался Казупица. — Завтра полпятого вставать, не забыл? И если, ты рассчитываешь, что Светка будет десять раз разогревать тебе ужин, то ты жестоко просчитался!
Денис с трудом вспомнил, что вразрез с желаниями Лешки, он снова покусился сегодня на его диван. Приезжать домой он и не собирался вовсе, но после встречи с Маргошей совершенно забыл об этом, и ноги привели его к родному порогу. Так, может, все и к лучшему — неожиданно подвернулся подходящий момент, чтобы выяснить отношения с Иркой и расстаться.
— Леха, я сегодня не приеду. Извинись за меня перед Светланой.
— Ничего не выйдет, Варламов, — рассерженно сообщил напарник. — Приедешь и еще как! И будешь спать на моем диване, а не под боком у какой-нибудь грудастой проститутки! А еще здесь тебя ждет Михалыч, специально подогнал, потому как я сказал, что ты ночуешь у меня.
— Ну ты и трепло! — возмутился Денис, но на самом деле он обрадовался возможности отодвинуть в неопределенное будущее неприятный разговор с Иркой.
«Работа прежде всего», — оправдывал он свое трусливое бегство из дома...
* * *
Иришка вышла из ванной, так и не решив, как вести себя дальше, как разговаривать с Денисом и разговаривать ли с ним после такого, вообще, стоит ли постелить ему на диване в соседней комнате, или просто выкинуть из спальни подушку с пледом — пусть стелет себе сам, где хочет. Однако, хлопнувшая входная дверь подсказала, насколько преждевременны и напрасны все ее переживания. Иришка бросилась к окну и успела заметить габаритные огни отъезжающей Мазды Дениса.
Уехал! Практически изнасиловал ее и спокойно уехал! Это что же получается: захотел, пришел — надоело, ушел? Возжелал секса — приехал и получил, а проголодался — ужин можно потребовать?
Разъяренная Иришка посмотрела на заботливо накрытый ею стол, и принялась за дело: решительно выплеснула горячий суп в унитаз, исходящую соком, с медово-коричневой запеченной корочкой курицу вытряхнула из формы прямо в мусорный мешок, вслед за ней туда же полетел пышный медовик и две высокие ароматические свечи. Дорогие тарелки из костяного фарфора — подарок матери — от удара об стену разлетелись по полу мелкими осколками, вслед за ними отправились высокие фужеры для вина.
Семейная жизнь разбита, так стоит ли трястись над этим барахлом!
Дав выход своему отчаянию, Ира обессиленно остановилась посреди разгромленной кухни, слезы кипели на глазах и сыпались по щекам мелким горохом. Она вытирала их руками, сметая веником осколки в совок, смахивала тыльной стороной ладони с подбородка, протирая полы шваброй, промокала локтем, отмывая противень.
Наведя на кухне привычный порядок, Иришка села за стол и задумалась. Дальше так продолжаться не могло, ей надо пересилить себя и принять единственно правильное решение — уйти.
И подать на развод.
С каждым ударом сердца страшные слова били по черепной коробке, заставляя Иришку болезненно морщиться. Когда время перевалило за два часа ночи решение было принято: надо будет завтра сходить с матерью в новый торговый центр, купить сумку, о которой та ахала по телефону, заодно выбрать новые босоножки и пару кофточек, а оставшиеся деньги бросить на маникюр. Вот и повод навестить родителей, без ненужных вопросов с их стороны. А кому нужны продукты пусть сам себе их и покупает!
Измученная нелегкими размышлениями, Иришка отправилась спать, предварительно нанеся под глаза маску от отеков. Мама не должна подозревать, как близко ее дочь стоит к разводу, после месяца семейной жизни…
* * *
— Доедайте пироги! — скомандовал Лешка сослуживцам.
Посиделки за чаем и обсуждением ЧП затянулись за полночь: хозяйка дома ушла спать, оставив мужчин одних с их разговорами. Обговорив за столом множество текущих моментов, одновременно опустошив огромную миску с пирогами, все переместились на ступеньки широкого крыльца в доме Казупицы, так как Михалыч был заядлым курильщиком и отказываться от вредной привычки не собирался.
