Сердце, сердце, - повторял Шнапс, состояние которого было близко к нервному срыву. – Сердце разрывается на части.
За окном двухэтажного дома, где жил Феркинс, качались на ветру ветви деревьев, зелёные кроны которых купались в жарких солнечных лучах весеннего вечера. Разговор в доме владельца ликёрных заведений тем временем давно уже шёл на повышенных тонах. Феркинс не знал, что делать с мастером, поскольку тот всё не унимался. И хотя оба были изрядно пьяны, Феркинс и Шнапс всё же держались ещё на ногах.
- Эх, - произнёс в конце концов Шнапс и махнул костлявой рукой. – Ничего вы не понимаете. П-п-пойду я д-д-домой.
Шнапс заикался, что было неудивительно после такой серьёзной дозы лекарств.
- Подождите, не спешите вы так, я вас провожу, - ответил Феркинс, икнув, и они оба, шатаясь, спустились по лестнице в прихожую. Тут однако Шнапс внезапно почувствовал неладное, ноги его вдруг подкосились, и он упал прямо на пол прихожей. Чёрная и глухая ночь наступила в его сознании. Хотя часовых дел мастер и любил выпить, такого с ним не случалось уже очень много лет.
