Ничего, малыш, прорвёмся! Рассказ

и всё видишь, дай знать, где это маленькое лохматое существо! Потерявший отдушину тяжко вздохнул и, понурившись, поплёлся в своё утеплённое, но не согревающее гнездо, с усилием вытягивая из плесневеющих мозгов мерцающие сцены несбывшихся желаний.
Так, попусту, проходил не одно утро и, уже не надеясь вернуть живой дорогую утрату, вдруг в конце второй поляны наткнулся на свернувшийся в умятой прошлогодней траве чёрный клубок, укрытый безвольно обвисшими ушами и прорепеенным хвостом. И стая была невдалеке, устало распластавшаяся на самом солнцепёке. Предчувствуя трагическое, осторожно присел, чтобы потрогать спрятавшегося от подлого мира несчастливца, хотел погладить, чтобы ощутить живое тепло. Тяпа поднял голову, посмотрел на него печально-скорбным взглядом насмерть обиженного малыша, в уголках глаз скопились засохшие выделения, в шерсть на лапах прочно въелись бесчисленные колючки, репьи украшали поджатый хвост. Пёс раскрыл маленькую пасть, блеснул белизной острых клычков и часто задышал, молча жалуясь и спрашивая, что человеку надо, зачем пристаёт. А сердобольный человек, уже изготовившийся успокаивающе погладить маленького изгоя, вдруг заметил на обвисшем ухе блямбу запёкшейся крови, запачканную землёй, а приглядевшись более внимательно, обнаружил и ещё одну на голени задней лапы.
- Бедняга! – пожалел негромко. – Досталось? – Тяпа не простонал, подтверждая, не провыл, жалуясь, а прохрипел, потеряв звучный голос. – Ну, и что будем делать? – спросил санитар. – Пёс привстал на передние лапы, спрашивая о том же у человека. – Знаешь, что? – решил спаситель. – Нас здесь не поняли и, похоже, не поймут, так что пойдём ко мне, в мою стаю, - и, осторожно подхватив лохматку под брюхо, чтобы не задеть болячек, поднял почти невесомое, ослабевшее от голода и нападок тельце, прижал к груди обеими руками. Взбаламученная его появлением и опасным приседанием стая тоже поднялась и, не торопясь, порыкивая и повизгивая, побежала через край поляны к противоположным кустам. Тяпа с тоской смотрел им вслед, даже не пытаясь освободиться от надёжных добрых и тёплых рук и броситься в погоню, и только в уголок одного глаза выкатилась и замерла крохотная слезинка, засверкав под выглянувшим солнцем. Он долго смотрел, провожая стаю тоскливым взглядом, и человек не мешал, не отворачивал его от стаи, не мешал тяжким проводам. И когда стая почти достигла кустов, маленький пёсик с большими переживаниями, судорожно и длинно вздохнув, спрятал голову под расстёгнутую куртку, туда, где гулко и часто стучало защитное сердце надёжного и доброго нового вожака.
- Ничего, малыш, прорвёмся! – пообещал тот и крепче прижал к груди найдёныша.