уйдет, у меня ничего не болит, — также мысленно ответила она.
— Игни, я не понимаю твоей реакции. Буквально несколько дней назад Бифариус уже был в этих покоях и помогал мне доставить тебе тьму удовольствия. Ты, я, Бифариус и Комилетта — мы все были обнажены и ласкали тебя везде, абсолютно везде. Так что твоё смущение перед магом сейчас абсолютно неуместно. Игни, маленькая моя, твоё поведение сейчас вредит ребенку. Успокоилась, собралась, — мысленно продолжил Император.
Она открыла глаза и неуверенно произнесла всё также стоящему на середине комнаты магу:
— Силы, Бифариус.
— Могущества, мой повелитель, — печально ответил успокоившийся маг.
— Ты уже просканировал Императрицу? — сухо спросил Ашмедай.
— Да, повреждения перечислить, повелитель? — зло прожигая Императора взглядом чёрных блестящих глаз, произнёс Бифариус.
— Нет. Приступай к восстановлению, — повелитель встал с кровати, поцеловал Игнис в макушку и нежно мысленно успокаивал: — Всё хорошо. Я рядом, ты у меня умничка. Он тебя восстановит и уйдет.
— Ну что, Бифариус, через одежду сможешь её восстановить? Или мне при тебе сдернуть с её аппетитного тельца этот костюм, белье и посмотреть, как она разгорается от твоих касаний. Разгорается для меня, отца ребёнка, что она носит, — мысленно поинтересовался Император у вставшего рядом с кроватью мага.
— Попробую через одежду не касаясь, повелитель, — ответил тот мысленно.
— Хорошо, Бифариус. Закрой глаза, представь повреждение, а теперь медленно начинай вливать в него энергию Жизни, — мысленно наставлял Ашмедай, смотря на лежащую с закрытыми глазами Игнис.
Император посмотрел в окно и увидел, что от заката не осталось и следа, небо затянули краски ночи.
— Я закончил, повелители, — сухо сообщил маг вслух.
— А ты быстро. Молодец, Бифариус, — сказал вслух повелитель, повернувшись.
Отстраняясь от кровати, маг случайно перевернул корзину, из которой выпала разорванная огненная мантия Императрицы.
— Вы же обещали, Император, что будете нежны. Я ведь вчера так старался, — мысленно негодавал маг, прожигая Ашмедая чёрным взглядом.
— Бифариус, Игнис тебя звала? Она тебе жаловалась? Нет! У нас всё хорошо, ей всё нравится и она довольна, — мысленно ответил Ашмедай, зло глядя голубыми зрачками на мага.
— Бифариус, а дитя? Ты можешь посмотреть с ним всё хорошо, он жив? — неуверенно спросила Императрица, переводя непонимающий взгляд с пожирающих друг друга мужчин.
— «Хорошо» говорите, повелитель? Так «хорошо» и так «довольна», что не уверена, что вы не убили ее ребёнка. И так «хорошо», что я снова её восстанавливаю после вас, повелитель, — не успокаивался маг, продолжая мысленный разговор.
— Отлично, Бифариус. Что ж, открою тебе тайну: ты так стремился помочь своей женщине, так развивал свой огромный, действительно огромный, как я вижу, потенциал мага Жизни, что даже не почуял, когда Хонор наложил на Игнис проклятие отложенной смерти, от которого она умрёт, но нескоро, а вот ребёнок может и скоро. Видишь ли, его появление закатник не учёл. И есть у меня подозрения, что, говоря мне об отравлении чужой магией, ты в том числе почуял проклятие. А с учетом того, что ты теперь и маг Смерти, ты должен его отчетливо ощущать. Так что давай, напрягись немного ради Игнис, распознай реальную угрозу, а не сражайся со своими домыслами и фантазиями.
— Игнис, тебя проклял посол? — мысленно спросил маг, переведя удивленный взгляд на сидящую на кровати Императрицу.
— Да, Бифариус, вчера на переговорах с Ашмедаем он это сам сказал. Я не умру до окончания переговоров, но вот дитя он не учёл, накладывая проклятие. Ребёнок уже может быть мертв. Посмотри, пожалуйста, я переживаю сильно, — также мысленно ответила Игнис, умоляюще смотря на мага.
— Ляг обратно на спину, руки вдоль тела и не шевелись, — мысленно приказал он.
Она легла, закрыла глаза.
Бифариус начал медленно водить головой вдоль её тела, как бы принюхиваясь.
— Вы правы, — печально сказал вслух маг, открыл глаза и выпрямился.
— Сколько тебя учить надо маг, как общаться с твоим повелителем, — зло прошипел Император, выпустив свою тьму, которая обожгла висок мага.
— Вы правы, мой повелитель. Я чувствую запах отсроченной смерти, которая в одну секунду поглотит Игнис через шесть месяцев. Снять или поглотить проклятие я навряд ли смогу, оно очень тесно скреплено с её жизненной силой. Могу случайно выпить всю жизнь из Игнис или активировать проклятие. Если бы я мог попрактиковаться, хотя бы раз...
— Осталось уговорить посла ещё на кого-нибудь наложить проклятие отсроченной смерти, и у тебя появится практика. В Империи Теней, да и в Королевстве, магия проклятий запрещена, все книги уничтожены. Наложение проклятий опасное дело, наложивший его жертвует и частицу себя, своей жизни, и при неумелом наложении умирает сам.
А про себя Ашмедай думал: «Посол сильно рисковал, накладывая это проклятие, интересно кто его обучил? Проклятия отсроченной смерти не существует, есть проклятие моментальной смерти. Видимо вместе с наложением проклятия, чтобы отсрочить его действие, послу пришлось запечатать и часть своей магической силы до момента снятия проклятия. Он, видимо, долго готовился и копил магию. Большую ставку сделал, значит, на мою помощь. Игра всё интереснее», — а затем мысленно обратился к магу:
— Бифариус, я твой повелитель, запрещаю тебе, как моему кровнику, наносить какой-либо вред послу Закатного Королевства Хонору. И объясняю почему: снять проклятие может только посол Хонор, и без него не только ребёнок, но и Императрица умрёт.
Император видел, как играют желваки на лице мага, как он сжимает до бела кулаки и как горят тьмой его глаза.
— А ребёнок, Бифариус, что с ним? — повторила вопрос Игнис.
— Ребёнка я не чувствую, — гневно произнес Бифариус.
Императрица вся побелела, обняв себя за живот.
— Думай, что говоришь маг. Хватит пугать беременную Императрицу, — влепив Бифариусу хороший подзатыльник, жёстко вслух произнёс Император. — И не смей залечивать свой висок, бессердечный ты наш кровничек, пока не объяснишь, что значит «ребёнка я не чувствую», — Ашмедай сел на кровать и крепко обнял бледную и дрожащую Игнис, которая, казалось, готова была сорваться в истерику.
Бифариус зло сощурил черные глаза.
— «Ребёнка не чувствую» — это значит, что я его не чувствую совсем, ни живого, ни мертвого, мой повелитель.
— Отлично маг, а теперь сообщи, почему ты его не чувствуешь и когда сможешь почувствовать, — зло прошипел Император, обнимая и поглаживая по волосам всё ещё бледную Императрицу.
— Причин может быть много, мой повелитель, — сухо ответил Бифариус, прожигающе смотря на повелителя.
— Да неужели? А я вот знаю одну очевидную причину, по которой ни один маг Жизни сейчас не может почувствовать у Императрицы ребёнка. Начни с момента, когда очень сильный маг Жизни может почувствовать зарождающуюся жизнь, маг.
— Очень сильный маг Жизни может почувствовать зарождающуюся жизнь в теле женщины не ранее месячного срока жизни плода. Это может быть причиной, почему я не чувствую ребёнка, мой повелитель, — сухо отчеканил Бифариус.
— Свободен! Что ты за мужик такой?! Злишься на посла, на меня — Императора и себя, а отрываешься на хрупкой, беззащитной, беременной и доверяющей тебе любимой. Странная любовь у тебя. Иди, в очередной раз утопи в стакане совсем даже не своё горе. Пошёл вон, маг! — мысленно зло выплюнул Ашмедай, глядя на всё еще бледную Игнис, и аккуратно смахнул накопившиеся слезы в уголках её зажмуренных глаз.
Бифариус потупил взгляд, опустил плечи и медленно пошёл на выход из покоев повелителей.[/justify]
