Из дневника: 19.10.2015г.
Вокруг никого… Мне кажется, что я проваливаюсь куда-то в пустоту. И это длится бесконечно долго, потому что время вдруг остановилось. И все, кого я люблю – где-то там, очень далеко… Этот навязчивый сон преследовал меня в детстве…
Когда умерла бабушка – маме было 62 года. Приехав с похорон, она сказала: «Как же я теперь буду без мамы? Мне теперь и совета спросит не у кого»… Оказывается мама, такая умная и сильная, во всём советовалась с бабушкой.
То, что моя любимая баба Аня из деревни Тургеневка не умела ни писать, ни читать, я узнала уже, будучи взрослой, и не могла поверить, что эта мудрая женщина, на которой держалось всё, и которую сёстры, мои двоюродные бабушки, за глаза называли атаманшей, была совершенно неграмотной.
Да, и как я могла такое предположить, ведь мы получали от бабушки письма с посылками, в которых обязательно было сало и семена цветов. Баба Аня обожала разводить цветы, и каждый раз делилась новым сортом с мамой, высылая ей семена. И, что удивительно, именно бабушкины цветы лучше всего приживались на нашей солончаковой почве. Мне до сих пор стыдно, что я, по малолетству, приняв за сорняк, выполола все мальвы…
Мама, дай мне совет… Это случилось и со мной, и не у кого мне теперь спросить совета…
Жизнь конечна, и это неизбежно. Но мы всегда ищем виноватых… Потому, что у нас отняли родного любимого человека… Вырвали часть души… Выбили землю из под ног, и мы падаем бесконечно долго, как в том детском сне…
Из письма брату:
… «Цепочка людей, цепочка виноватых… И в начале цепочки стою я… Да, Миша – я…
Тогда… Этот злополучный февраль… Не надо мне было идти на день рождения отца… Я почувствовала, что загрипповала… Такая слабость… У меня даже не было сил подняться. Я позвонила маме, предупредить, чтоб меня не ждали, что заболела. Но мама стала уговаривать, ведь она так готовилась. И сломила меня тем, что отец тоже «носом шмыгает», и никого я не заражу.
Муж вызвал для нас «такси» - мне, действительно, было очень плохо. Вернулась я домой только через три недели»…
Из дневника: 12. 03. 2008 г.
Грипп был настолько тяжёл, что мы с папой слегли, и три недели мама ухаживала за нами. Я даже просрочила оплату налога на четыре дня, и мне пришлось с температурой практически ползать по кабинетам, чтоб меня не оштрафовали.
Из письма брату:
… «А потом заболела мама. Но, ты же знаешь нашу маму, она, в отличии от нас – самолечителей, сразу пошла к врачу. Маме за 70, а молодая врачиха решила поэкспериментировать, и испытать на ней новый препарат. Результат – сильнейший отёк Квинке! Сначала мамино лицо, а потом и всё тело покрылось красными пятнами. Её раздуло. Постоянный изматывающий зуд, не прекращающийся и ночью – отёк спадал целый месяц.
Через год реакция повторилась уже на другой препарат. Ты помнишь, как мама похудела? Она сильно ослабла, ей хватило лёгкой простуды, чтобы та переросла в пневмонию.
Цепочка… Цепочка удлинялась… Пневмонию лечат антибиотиками, а антибиотики могли вызвать повторный отёк Квинке, который стал бы уже смертельным.
Лечили мы маму барсучьим жиром, но это не помогло, и пришлось положить её в больницу. Мама тогда сказала: «Боюсь, я отсюда уже не выйду»… Но мама ошиблась, через десять дней её выписали из больницы»…
Из дневника: 26. 02. 2010 г.
Сегодня маму выписали. С температурой и кашлем. Я разговаривала с её лечащим врачом, некой Махаббат. Она мне ответила так: «Мы своё вылечили. Может у неё туберкулёз или рак»»…
Из письма брату:
… « Мама очень боялась туберкулёза, но в тубдиспансере нас успокоили: «Вы – не наш пациент».
Мы решили, надо обследоваться в Караганде.
Через семейную амбулаторию маму записали на приём к карагандинскому пульмонологу. И мы поехали с надеждой, что в областном центре нам помогут. А цепочка уже завязалась в узелок, и потихоньку затягивалась»…
Из дневника: 6. 05. 2010г.
Вот мы и в Караганде. До назначенного к пульмонологу срока времени ещё предостаточно. Дополнительно записываемся к аллергологу и лору, дело в том, что антибиотик, которым лечили пневмонию, вызвал снижение слуха.
Потом мы обедаем в кафешке со смешным названием «У апашки».
Когда подошла наша очередь к пульмонологу, выяснилось, что врач сначала всех направляет к фтизиатру. Опять тубдиспансер! Дело шло к концу рабочего дня – надо было поторапливаться. И мы успели. Сдали всё, что надо, и сделали снимки. И получили всё тот же ответ: « Вы - не наш пациент. Проверьтесь на всякий случай в онкодиспансере, чтобы уже исключить и это».
8. 05. 2010 г.
Областная онкологическая больница меня удивила, и не тем, что она была огромной, многолюдной, и напоминала город, а тем, что я ожидала там увидеть множество подавленных, обречённых и совершенно лысых людей. Таких там не было. Да, людей было очень много. Очереди. Бесконечные очереди. Но большинство было в каком-то приподнятом настроении. Они охотно рассказывали о себе. Многие уже перенесли операции, и были на реабилитации. Только потом я начала замечать, что женщины – в париках. Но, они были ухожены – причёска, макияж… Они хотели жить, и радовались каждому дню.
Из письма брату:
… « Мама была очень слаба, и неделя обследования далась ей нелегко.
Потом мы ехали домой, чтоб через десять дней вернуться за результатами биопсии. Настроение было прекрасное, я чувствовала, что ни онкологии, ни туберкулёза у мамы нет. Хотя вопрос диагноза так и оставался открытым.
Биопсия лимфоузлов показала отсутствие рака, она показала туберкулёз… У мамы в юности был туберкулёз лимфоузлов, это не лёгочная незаразная форма. Вот эти-то лимфоузлы у нас брали на биопсию. Но какое отношение они могли иметь к тому, что мама всё время кашляла.
Фтизиатр пожала плечами – против анализов не попрёшь, и предложила лечь в стационар.
Что делать? Туберкулёзное воспаление лимфоузлов в юности, и нынешний кашель с температурой – какая связь? Миш, я подумала: там опытные врачи, они найдут причину. И совершила самую большую ошибку, доверившись им, и положив маму в тубдиспансер. Цепочка превратилась в цепь, и разорвать её уже не было никакой возможности…
Там за городом, в здании похожем на санаторий - с трёх сторон окружённом уютным парком, не стали искать причину, а следуя ранее поставленному диагнозу, лечили то, чего не было. Лимфоузлы маме, конечно, удалили, но лучше ей не стало. Она так же кашляла, и каждый день, скрупулёзно, записывала свою температуру в аккуратно разграфлённый блокнот».
Из дневника: 3. 07 2010 г.
Для связи с мамой я купила у коллеги сотовый телефон, и передала его с детьми, которые на то время уже жили в Караганде. Мама быстро его освоила. Мы созванивались, и часами болтали.
Из письма брату:
… « Мама очень боялась заразиться туберкулёзом, и поэтому, чтоб не ходить через лёгочный первый этаж, «гуляла» на балконе. Своё 75-летие наша мама встретила в больнице.
Накануне юбилея папа сказал: « Я съезжу в Караганду. Мать с днём рождения поздравлю». Потом, через некоторое время: « Что и подарить не знаю, никогда ей ничего не дарил». Как ты думаешь, что можно подарить пожилой женщине, которая находится не дома, а в больнице? Подруги мне посоветовали: « Купите маленький телевизор, пусть сериалы смотрит». На том и порешили. Отец обошёл все магазины электроники, выбирая подходящее «окно в мир». И довольный, с подарком ,отправился в областной центр навестить жену.
Но телевизор мама не приняла: « У нас в палате три телевизора, куда ещё четвёртый?!» Букет гербер очень похожих на ромашки, оставила на столике в коридоре – если соседки по палате узнают, что у неё юбилей, начнут раскручивать на застолье, а ты же знаешь, мама этого не любила.
Время шло, мы ждали и надеялись, что маму скоро выпишут, поскольку, операция прошла успешно.
Однажды, по дороге с работы меня настиг телефонный звонок. Звонила мама. В её голосе звучали слёзы: « Лекарства эффекта не дали, меня хотят переводить на более сильные препараты. Я боюсь. Люди от них сознание теряют. Я не выдержу»…
На лавочке во дворе какого-то дома, находясь в разных городах, мы плакали с мамой вдвоём»…
Из дневника: 08. 10. 2010 г.
Через несколько дней мама упросила врачей отпустить её за тёплыми вещами, так как наступила осень.
Эту неделю она была с нами, очень ослабевшая, но такая близкая и родная.
Потом карагандинские врачи решили, что не знают, что с ней делать, и отправили маму лечиться по месту жительства. Мы обрадовались, думая, что теперь она будет жить дома. Но, не тут-то было… Напрасно, я таскала маму по разным врачам, пытаясь определить истинную причину болезни, на ней стояло клеймо туберкулёзной, и маме пришлось лечь в тубдиспансер в Сатпаеве.
В Сатпаеве молодой заведующий хирургическим отделением тубдиспансера, обследовав маму, сказал, что швы у неё зажили хорошо, и с его стороны претензий нет, но противотуберкулёзные препараты повредили печень. Пока мама была в Сатпаеве, ей делали системы для поддержания печени. Там маме стало намного лучше, но она торопилась выписаться, поскольку скоро должен был приехать из Украины мой брат Миша. Её особо и не держали, поскольку туберкулёза у неё не было. Но почему-то всё равно ей нужно было принимать эти ядовитые препараты, которые горстями выдавали в больнице.
Перед выпиской случилось непредвиденное – мама запнулась о порог, упала, сильно повредила ногу, и разбила часы… Мама смеялась: « Доктор говорит, Ваша дочь решит, что это я Вас побил».
Из дневника: 27. 02. 2011 г.
Дома, конечно, хорошо. Дом есть дом. Но противотуберкулёзные препараты, единожды назначенные, она должна была принимать. И мама дисциплинированно их глотала, подавляя рвотный рефлекс. Пытаясь убить несуществующую болезнь – она убивала себя.
После падения маме трудно было ходить, и она всё больше лежала. А болезнь, которую так и не вылечили, продолжала тлеть внутри. Мама всё больше слабела. Кроме того, оставшись без поддержки, отравленная медикаментами печень давала о себе знать. Мама итак была разборчива в еде, воды пила очень мало, а тут прибавилась постоянная тошнота, затем – рвота. Она и хотела бы есть, да любые попытки заканчивались плачевно. Участковый врач приходила по вызову неохотно. Я неоднократно указывала ей на то, что у мамы пожелтели белки глаз, чтобы она обратила внимание на печень. Но та пропускала всё мимо ушей. Пришлось нанимать медсестру, чтобы делать уколы на дому.
Маме становилось всё хуже и хуже. Она всегда выглядела моложе своего возраста, и даже, несмотря на годы, была цветущей женщиной. За этот год мама превратилась в столетнюю старуху. Кроме того, она похудела так, что на неё страшно было смотреть.
Я ходила по частным врачам, обратилась даже к бабке-целительнице, но та сказала, что уже поздно, и ничем помочь нельзя: «Ты будешь хоронить свою мать».
Я бросилась в семейную амбулаторию к заведующей, стала просить, чтобы маму положили в стационар, что туберкулёза у неё нет и не
