было, что она не может есть, её нужно кормить внутривенно, вены у неё плохие, нужно что-то делать.
Из письма брату:
… « На «скорой» мама была доставлена в больницу. Она уже не могла ходить, и была вся жёлтая. Доставлена опять к той же самой Махаббат, которая её год назад, не долечив, выписала с температурой. Той самой Махаббат, которая сказала: « Мы своё вылечили, а у неё, скорее всего туберкулёз или рак». Цепочка замкнулась. Махаббат пообещала маму через десять дней вылечить, и выписать.
И слово она своё сдержала»
Из дневника: 05. 03. 2011 г.
Мы ходили к маме по очереди: папа – утром, я – после обеда, муж – два раза в день, он делал ей массаж. Приезжали из Караганды на пару дней дети, чтобы навестить бабушку.
Потом я загрипповала, и некоторое время не могла приходить к маме. Муж сообщал: « Мама сегодня откусила помидор, мама немножко поела грушу». Я слушала, и верила, что она пошла на поправку.
Приближалось 8 марта, я знала, что маме подарить, я уже давно купила ей часы, ведь те старые с разбитым стеклом так и лежали на полке в серванте, и за их ремонт никто не брался, они остановились навсегда…
Из письма брату:
… « Накануне, 7 марта коллеги-мужчины поздравляли нас с праздником в кафе. Там, под потолком, плавали разноцветные гелиевые шары. Я выбрала три – красного, синего и жёлтого цвета. Мне хотелось отнести их в больницу. Я уже представляла, что мама будет лежать, и смотреть на эти шарики, и настроение у неё будет подниматься, может быть появится и аппетит. Но официант не разрешил мне их забрать, сказав, что эти шары предназначены для гостей, которые будут гулять после нас. Продать мне их тоже отказались. Я расплакалась…
Наутро 8 марта, купив веточку белых лилий, я взяла часы-подарок, фрукты, йогурт, и поехала поздравлять маму.
В больнице персонала видно не было, они шумно праздновали в каком-то из кабинетов. В палате пировали бабки, не обращая внимания на тяжелобольную соседку. На маминой тумбочке стояла тарелка давно остывшего борща. Ты представляешь, её даже не пытались кормить – еду просто приносили, и уносили! Я ели сдержала слёзы: « Мамуль, с праздником! Смотри, какие я тебе лилии принесла!» Мама подняла глаза, улыбнулась, и слабым голосом сказала: « Очень красивые… Спасибо»… Я поставила цветы в бутылку с водой и, отодвинув тарелку, стала выкладывать то, что принесла.
- Вот тебе часы, мамуль, теперь ты всегда будешь знать сколько времени. Тут я принесла тебе фрукты. Йогурт будешь?»
- У меня что-то губы пересохли…
- Мам, да ты, наверное, пить хочешь. Садись, я тебе сейчас в стакан налью.
Мама попыталась сесть, но у неё ничего не получилось. Она удивлённо посмотрела на меня: «Не могу… Почему-то»…
Я чувствовала, что она умирает, но я всё равно надеялась. И мама надеялась. До последнего…
Я взяла ложку, и налила в неё воды. Мама с жадностью выпила. Я давала воду ещё и ещё… Боже мой, они даже не поили её!..
Потом, одна из соседок возмущённо сказала: « Ваша мама нам всю ночь спать не давала». Оказывается, ночью у мамы с кровати соскользнули ноги, поднять она их не могла, кричать, тоже не было сил. Она взяла ложку, и стала стучать по тумбочке. Но никто не хотел помочь».
Из дневника: 09. 03. 2011 г.
На следующий день я не могла работать. Я то и дело выходила в фойе, долго стояла у окна, стараясь скрыть слёзы. Но это у меня плохо получалось. А когда шеф спросил: «Как Ваша мама?» - я просто разрыдалась, и рассказала о том, что увидела в больнице.
Начальник отпустил меня со словами: « Идите к маме. Кормите и поите её с ложечки. Будьте рядом столько, сколько потребуется».
Я метнулась в аптеку, купила бутылочку с соской, решив, что так маме будет удобней. И сразу же - в девятиэтажку, так люди окрестили многопрофильную поликлинику, которая находилась за городом.
Поднявшись на нужный этаж, лифт, как всегда, не работал, я удивилась, услышав знакомый голос. Это был голос отца. Он ругался с врачом. Оказывается, маму выписывали. Доктор Махаббат произнесла фразу, которую я слышала от неё год назад: « Мы своё вылечили, остальное – не наше»…
Позже, стоя у окна, и сравнивая два флюорографических снимка, я вынуждена была признать: пневмонию она, действительно, вылечила… Год спустя… На втором снимке были совершенно чистые лёгкие, что в свою очередь доказывало и то, что туберкулёза у мамы тоже не было.
И это были мамины снимки. Дело в том, что перед больницей с изнаночной стороны маминой ночной сорочки я приколола булавку… На всякий случай… От дурного глаза… Но от дурного врача она не уберегла… Эта самая булавка и отпечаталась на снимке… Маму вылечили за два дня до смерти… И сейчас она умирала от цирроза печени.
«Ну, как же я её заберу? Ей же нужна медицинская помощь! Она же не может есть! Она же умрёт дома!» - спрашивал в отчаянии отец. « Всё, что надо мы сделали. Остальное – не наше. Если хотите – на шестом этаже есть коммерческое отделение сестринского ухода. Но там – платно», - пациент, который мог испортить отчётность, здесь был не нужен…
- Платное, так платное… - отец как за соломинку ухватился за эту мысль…
Из письма брату:
… « Я сказала маме, что сейчас её будут переводить, и указала на каталку, стоящую у двери палаты. Она спросила:
- В «Самсунг»?
Дело в том, что несколько дней назад я предупредила: « Если изменений не будет, я переведу тебя в «Самсунг». Но мама тогда категорически отказалась от казахмысовской больницы, поскольку, для людей, неработающих в комбинате, лечиться там было очень дорого.
- Нет, мам, в «Самсунг» тебя уже не возьмут… Мы поедем на шестой этаж…
Мама пыталась говорить, но я с трудом её понимала – у неё уже начал отниматься язык… Я попыталась попоить маму из бутылки с соской, но с ложечки получалось лучше. В этот момент в палату вбежала разъярённая санитарка:
- Почему до сих пор не одеты?! Вас уже давно выписали!
- Но Вы, же видите – мама пьёт.
- Собирайтесь быстрей! Мне нужна каталка для тяжелобольного пациента!
- Ну, берите, везите тяжелобольного…
- Нет. Мне сказали: сначала – вас!
Как они боялись, что мама умрёт в их отделении… Они спешили выставить нас за дверь, чтобы избежать ответственности за свой непрофессионализм. Ведь её должны были вылечить ещё год назад. А вместо этого, нас убеждали, что мама больна одной из самых страшных трудноизлечимых болезней, и вынудили глотать препараты, которые её убивали…
Санитарка выскочила, зло хлопнув дверью. Поскольку, отец принял решение – перевести маму в коммерческое отделение, врачу пришлось срочно оформлять выписку из истории болезни. Полдня мы ждали эту выписку. Каталкой так никто и не воспользовался».
Из дневника: 09. 03. 2011 г.
Мне тяжело было видеть маму в таком состоянии, и я вышла в коридор, оставив её с папой. Там и столкнулась с доктором Махаббат. Уже держа в руках медицинские бумаги, я спросила, едва сдерживая слёзы:
- Мама выживет?
- Что Вы, я тут на месяц расписала ей лечение, - последовал лицемерный ответ.
Я не поверила ей, но надежда появилась… Долго стояла я у окна, пытаясь успокоиться. Рассматривая флюорографические снимки. Потом решилась, и отправила сообщение брату в Украину: « Если сможешь – приезжай, пока мама в сознании»… Миша был у нас пять месяцев назад, я знала, что поездка из другого государства стоит недёшево, поэтому не настаивала… Но, как оказалось, было ещё одно непреодолимое препятствие – брату на днях исполнилось 45 лет, и паспорт его стал недействителен… Миша приехать не мог…
Из письма брату:
… « Пришла медсестра из коммерческого отделения. Маму одели, и погрузили на каталку. Рядом положили веточку лилии, которую я принесла накануне.
Мама не понимала, куда и зачем её везут, беспокойно смотрела по сторонам. Её руки с неестественно удлинившимися, от чрезмерной худобы, пальцами, жили своей жизнью. Всё происходящее вокруг, казалось чем-то нереальным. Бесконечные коридоры. Лифт. Опять – коридоры…
И вот мы – на месте. Попав в отделение сестринского ухода, мы окунулись в другой мир. Здесь нас приняли, как родных. Медсестра поинтересовалась, как зовут маму. И, тут же обратилась к ней по имени. На слово «Мария» отреагировала не только мама, но и женщина в инвалидной коляске, находящаяся в этой палате.
- Она тоже – Мария. Вы не беспокойтесь, я сейчас сама всё сделаю, - улыбнулась медсестра, ловко раскладывая мамины вещи по полкам старенькой тумбочки.
Пока отец разговаривал с главврачом, я сидела возле мамы, и гладила её исхудавшие руки. Мама была напугана, этот переезд для неё оказался сильным стрессом».
Из дневника: 09. 03. 2011 г.
Мы оставили маму там со смешанным чувством вины и боли. Мы уходили оттуда смертельно уставшие, думая лишь о том, как будут относиться к ней эти новые люди в белых халатах. Отец сказал: « Если язык отнялся, то уже – всё»… Больше мы ни о чём не говорили.
10. 03. 2011 г.
Сегодня с утра, пока я была на работе, отец съездил к маме. Он сразу же отзвонился:
- Мать перевели в отдельную палату. Она уже не может говорить, но пока в сознании. Врач сказал: не проживёт и суток…
Я тут же набрала карагандинский номер сына. Рассказав о дедушкином звонке, я продолжила:
- Сейчас, после «тихого часа» я иду к бабушке, может ещё успею… Застать её…
- Мам, ты разговаривай с ней… Слышит она тебя или нет – разговаривай. Утром мы с Юлькой приедем…
Мне вспомнилось событие пятнадцатилетней давности. После экстренной операции бабушка Аня впала в кому. Мама по телеграмме выезжала ухаживать за ней. Провожая маму, я сказала: «Ты разговаривай с бабушкой… Не важно, слышит она тебя или нет – разговаривай»… Сейчас эти же слова говорил мне мой сын…
Потом, по приезду, от бабы Ани, мама рассказывала: « Я сижу рядом, что-то говорю. Мама никак не реагирует. Один глаз слегка приоткрыт. Мутный такой. И мне всё время кажется, что она на меня смотрит. И вдруг из этого глаза слезинка скатилась, и бабушка наша пришла в себя».
Тогда баба Аня «выкарабкалась», и прожила ещё лет пять, виртуозно обыгрывая в «дурака» своих правнуков.
Сейчас на этом пороге была моя мама. А я спешила застать её здесь, я очень боялась опоздать…
Из письма брату:
… «Мама лежала в отдельной палате. Чистенькая, умытая. Глаза были слегка приоткрыты, она тяжело дышала широко открытым ртом. Мама сильно изменилась за эти сутки…
Мне принесли стул…
- Мамочка…
Она не могла ответить, издавала какие-то гортанные звуки, но очень внимательно слушала меня. Я взяла мамину руку. Я гладила эту руку, и говорила о том, как я люблю её, какая она хорошая мама и бабушка. Я вспоминала весёлые случаи из нашей жизни. Мама закрывала глаза, когда была согласна, и моргала, когда я что-то говорила не так. Мы о многом с ней поговорили… Побеседовали… Я признавалась ей в любви. Я прощалась со своей мамой… Я была счастлива, что я успела
