исчез.
***
Пропажи Хадры надсмотрщики за рабами хватились не сразу. Во дворце султана Фаррадина хватало прислуги, за всеми не уследишь. Когда ее отсутствие обнаружилось, старший надсмотрщик поднял тревогу. Все рабы были допрошены, и один сознался, что видел ее, моющейся в бане, а после — входящей во дворец, разодетой как наложница из гарема.
Телохранители султана ворвались в его покои с мечами наголо. Малика, заслышав топот ног по коридору, громко заколотила в запертые двери библиотеки и проворно метнулась к заставленному объедками столу. Ворвавшиеся телохранители увидели ее, убирающей грязные тарелки и блюда. Султан спал и ничего не слышал.
Старший из телохранителей приставил к горлу Малики меч и сказал:
— Где Хадра? Не отпирайся, что не видела ее! Нам известно — она прокралась сюда! Где она прячется?!
— Нигде, — спокойно ответила Малика, — Мне неведомо, побывала она у господина или нет. Знаю лишь, что сейчас ее здесь нет. Ищите ее, если угодно, а мне нужно закончить уборку.
Телохранитель нехотя опустил меч.
— Обыщите все!
Его сотоварищи бросились выполнять приказ.
Вдруг из щели под дверями библиотеки ударил яркий зеленый свет. Створки распахнулись, как от удара ветра, и из полумрака зала вылетела Хадра. Она изменилась: волосы разметались по плечам, изумрудные глаза горели завораживающим огнем, на груди чернел страшный ожог, лицо исказила ярость. Ее окутывала первородная тьма, посеянная в девушке падшим ангелом.
— Ты задержана! — сказал старший телохранитель, направив на Хадру меч. — Стой на месте!
Это был его последний приказ.
Хадра усмехнулась и посмотрела в глаза телохранителям – сначала одному, а потом второму. Зеленый огонь в глазах полыхнул ярче.
Телохранители набросились друг на друга и рубились мечами, пока не пал последний из них.
Малика в ужасе закричала.
Хадра повернулась к ней. На короткий миг ее взгляд стал осмысленным.
— Беги! — сказала она. — Забирай дочь и беги! Не оглядывайся! Сегодня ночь кровавой жатвы!
Малика выбежала из покоев и пропала в коридоре.
Шум схватки разбудил султана – сонное зелье потеряло силу. Спросонья он не понял, что происходит, пока не увидел мертвых телохранителей и Хадру посреди кровавой сечи.
— Что ты натворила, грязная рабыня?! — его рука привычно пошарила по кровати в поисках плетки, которой там почему-то не оказалось.
Фаррадин неуклюже сполз с кровати.
— Я выбью из тебя непокорность!
Хадра подняла с пола обагренный кровью меч и швырнула его под ноги султану.
— Возьми оружие и бейся как мужчина!
Фаррадин поднял меч, удивленно осматривая Хадру и сжав меч покрепче. Хадра тоже взяла оружие.
Они закружились в смертельном танце стали. Мечи скрещивались, высекая искры. Султан бился умело, но чем дольше длился поединок, тем заметнее тучное тело подводило его. Хадра же легко уворачивалась от его неуклюжих выпадов и наносила ответные удары. Фаррадин весьма успешно отражал ее атаки, но подустав, пропустил направленный на него удар. Клинок Хадры рассек его живот алой полосой. Рана была неглубока и несмертельна, однако вид крови охладил пыл султана. Он отбросил меч, рухнул на колени и взмолился:
— Пощади! Я дарую тебе свободу, только пощади! Не убивай!
— Что же ты?! — сказала Хадра, вскинув бровь. — Такой сильный, грозный мужчина, а испугался слабой женщины?!
— Пощади! — жалобно скулил султан, ползая у нее в ногах. — Умоляю, пощади!
— Как ты пощадил дочерей Малики? Поднимись жалкий трус и умри, как подобает мужчине. Бейся!
Фараддин заскулил, подобно побитой собаке.
Хадра улыбнулась одними уголками губ и повернулась к столику, где стояли кубки – один, осушенный султаном, а второй – полный. Полный сонным зельем до краев. Неразбавленное зелье, в большом количестве, несет смерть принявшему.
Хадра перевела взгляд на султана и властно сказала:
— Посмотри на меня!
Фараддин поднял глаза, и последнее, что он увидел, - холодный ядовито-зеленый блеск во взгляде Хадры, а после тело перестало слушаться его.
Ноги сами понесли султана к столу. Он схватил кубок, и тяжелая рука, против воли Фараддина, поднесла сонное зелье к дрожащим губам.
— Умоляю! — в отчаянии и с усилием взмолился он. — Пощади!
— Врагам нет пощады.
Султан выпил. Кровь разнесла отраву по телу. Его лицо побагровело, он упал и стал задыхаться. Толстые пальцы царапали горло, ноги дергались, а из глотки вырывались нечленораздельные хрипы. В миг смерти изо рта султана вывалился распухший черный язык.
Удовлетворенная Хадра наклонилась над телом Фараддина и провела ладонью по его похолодевшему лицу.
— Спи. Скоро ты навечно отправишься в Джаханнам. Иблис с радостью примет тебя.
***
Над городом поднимался дым пожарищ. Солнечный свет не проникал сквозь серую с рыжиной пелену.
На площади бывшие воины Фаррадина устроили массовую казнь. На кольях извивались истекающие кровью прислужницы султана.
Хадра наслаждалась зрелищем умирающих женщин с невысокого деревянного помоста, сколоченного наспех. Подле нее лежали две диких рыси-каракалы. На казнь она надела черное платье с глухим воротником и длинными рукавами. Под тонкой тканью скрывались ожоги от прикосновений огненного ангела и ее темная сущность.
Султан Фаррадин содержал во дворце экзотических зверей, птиц и змей. Хадра освободила всех. Звери разбежались, птицы растаяли в небе, змеи скрылись в траве, а эти две рыси увязались за ней. Она сочла, это дар Иблиса. И не стала прогонять их. «Они будут моими талисманами, — решила она. — Зверями-защитниками».
Стражники вывели на площадь её служанок. Они приехали во дворец султана бесправными рабынями, но эти предательницы добились расположения Фаррадина заискивающей лестью и издевались над униженной госпожой. Настало время Талиона — воздаяния по заслугам.
— Предательство и отступничество — непростительные грехи, — сказала Хадра служанкам. — Ваши грязные души очистит огонь.
Служанки плакали, пока околдованные чарами Хадры стражники сажали их внутрь медных быков. Под чревом изваяний развели костры, мальчики-прислужники беспрерывно подбрасывали в огонь дрова. Служанки страшно кричали. Снаружи Хадра слышала только глухой бычий рев.
Казни не прекращались до поздней ночи. В неверном свете кострищ на эшафот выводили все новых и новых женщин. Хадра велела казнить всех, не щадить даже девочек, сколько бы лет тем ни было.
— Нет женщин — нет грязных сплетен и зависти, — сказала она лишенным воли мужчинам.
Приговоренных сажали на кол, вешали, протыкали копьями, топили в воде, рубили головы, сжигали живьем. Земля уже не принимала льющуюся без конца кровь, ветер носил над мертвым городом жирный серый пепел. Солнце так и не показалось, боясь узреть творящиеся внизу ужасы.
Хадра упивалась триумфом смерти. Внизу, в Джаханнаме, ликовали Иблис и Дэвы. Сотни душ со стенаниями падали к ним, умножая и усиливая мощь подземного мира. Умершие, все как один, проклинали Хадру, призывали Аллаха покарать ее, а слова, брошенные в гневе, не проходят мимо.
Ночь смерти уступила новому дню. Багровые сумерки накрыли землю. Солнце не осмелилось выглянуть из-за туч и озарить светом поле жесточайшей расправы. Из ворот султанского дворца выехала многотысячная армия. Впереди ехала всадница верхом на вороном коне. Хадра возвращалась в Шамаху.
Домой.
