Леночкой. Девочке было всего два годика, и тащить ребёнка в такую даль, мучить в дороге было рискованно. Ей, конечно, очень хотелось поехать вместе с Егором и мальчиками, но она собралась и сказала мужу, что ей лучше остаться. Егор улыбнулся, сказал:
- Ещё чего! Я заказал билеты и для няни.
Внутренние рейсы ЮАР. Небольшой самолёт. Исключительный комфорт. Полёт продолжался часа четыре. Вместе с Бородиными летела семья одного сотрудника российского консульства, его двенадцатилетняя дочь и жена, с которой Лиза поддерживала приятельские отношения.
В Кейптауне были заказаны номера в небольшой гостинице, которая, конечно, называлась Capstad. Они совершили прогулку по городу, зашли в Собор Святого Георгия, по инициативе Лизы, естественно. Тот сотрудник консульства, с которым они вместе путешествовали, Иван Георгиевич, часто проявлял себя неожиданным образом. Во всяком случае, его жена порой смотрела на него с большим удивлением. Вот и теперь:
- Ребята, я – Георгиевич. Ты, Егор, Георгий. Это наш собор! Я – неверующий, но почему бы нам не поставить свечки? Вряд ли мы попадём сюда ещё раз! А свечи здесь ставят, смотрите, в каких рубиновых стаканчиках!
Лиза поняла, что таким образом он давал понять, что участие в религиозной церемонии не станет достоянием общественности. Бедный Иван Георгиевич! В России происходили огромные изменения, позади были и девяносто первый, и девяносто третий год, а он всё опасался, как посмотрит партком на его «нетрадиционное» отношение к религии. А ведь уже прошло несколько лет с тех пор, когда исчезла пресловутая 6-я статья Конституции, закреплявшая руководящую и направляющую роль КПСС в жизни страны.
А во второй половине дня они побывали в Замке Доброй Надежды. Впечатляющее сооружение, антиквариат, коллекция живописи. Обязательный пункт в туристской программе.
На следующий день они разделились: мужчины со старшими детьми, захватив няню с Леночкой, отправились в Национальный ботанический сад Кирстенбош, а Лиза с женой Ивана Георгиевича Татьяной отвели душу в музеях. Лиза была просто любительницей живописи, а Татьяна в своё время окончила художественное училище. Они поставили перед собой конкретную цель: посетить Южно-Африканскую национальную галерею и ещё один музей. Для Лизы всего интереснее была Michaelis Collection, богатейшая коллекция голландской живописи. Очень много незнакомых имён, но для специалиста и для любителя живописи эти работы дополняют, то, что было известно до посещения.
Лиза и Татьяна ходили весь день. Не возвращаясь в гостиницу, обедали в ресторане и шли в следующий музей. Единственное, что мешало Лизе полностью насладиться посещением музея, это беспокойство за маленькую дочку. Как потом выяснилось, в ботаническом саду малышка вела себя идеально, крутила головой по сторонам, не капризничала. Во второй половине похода по саду Егор надел рюкзачок с дочкой и носил её сам. Этель занималась мальчиками.
Вернувшись в гостиницу, Лиза схватила Леночку на руки и подумала, что больше не сможет оставить её. На Столовую Гору они поехали все вместе. На гору вела канатная дорога. Симпатичный синий вагончик фуникулёра поднял туристов сначала над городом, потом всё выше и дальше, и, наконец, на станцию канатной дороги на самой горе.
Говорят, что порой Столовая гора покрыта пушистым белым одеялом тумана. Но им повезло с погодой, светило солнце. С километровой высоты был виден океан. У подножия горы, далеко внизу – Кейптаун. Дети попробовали побегать, Коля тут же растянулся на камнях и разбил колено.
- Мама, подуй!
И Лиза выполнила стандартную церемонию лечения пострадавших: подуть, погладить, поцеловать. Это всегда действовало безотказно.
Потом у Лизы был «день отдыха», когда она осталась в гостинице с Татьяной, её дочкой и своим двумя младшими детьми, а мужчины, к которым примкнул Алёша, отправились на совершенно необычную экскурсию. Они поехали на остров Роббен смотреть тюрьму. Тюрьма, конечно, в таковом качестве уже не функционировала, наверно, туда водили, как в Петропавловскую крепость. Егора Лиза понимала, Алёше было интересно поехать с отцом, но совершенно непонятно, зачем туда потащился Иван Георгиевич.
Целый день они провели на мысе Доброй Надежды. Туристы часто посещают это место. Каждому хочется увидеть этот мыс, который был так важен для моряков в течение нескольких веков. Собственно берег, прибрежная линия, остался таким, каким и был прежде. Пустынный каменистый берег, открытый всем ветрам. Море было серым и неспокойным. Чуть подальше от берега вверх в гору вели выложенные камнем дорожки для туристов. Можно было подняться наверх и посмотреть на берег с высоты, что они и сделали позже. Иван Георгиевич сказал, что иногда сюда, на маленькие пляжи приплывают пингвины. Дети очень хотели увидеть пингвинов, но те где-то задерживались.
Лизу позабавил Алёша. Он был явно чем-то разочарован.
- Леш, ты что загрустил? Тебе неинтересно? – спросил Егор.
- Папа, ты знаешь, я думал, что будет видно: вот тут кончается Атлантический и начинается Индийский океан.
- Ну как же на воде обозначить границу? Только вилами!
Устроившись недалеко от линии берега на камнях, они устроили маленький привал, дети хотели пить. Иван Георгиевич воспользовался этим, чтобы снова и снова фотографировать все и всех. Татьяна стала обсуждать с Лизой детские школьные проблемы, необходимость соблюдения режима дня. Дети решительно протестовали против этого, приводя свои доводы. И только пятилетний Коля «поддержал» Лизу:
- Вот вы не слушаетесь, а потом утром вам не проснуться. Алёша по утрам всегда завтракает с закрытыми глазами. И папа тоже всегда хочет спать.
- Что-то я не помню, чтобы я всегда хотел спать! – вмешался Егор.
- Как же, я сам видел, как мама тебя куда-то звала. А ты ее щекотал и говорил, что ты думаешь только о кровати, потому что всегда хочешь спать. Я, честное слово, сам слышал!
Взрослые, как по команде, стали пристально рассматривать что-то, появившееся в волнах. Егор закашлялся и пробормотал себе под нос:
- Ох, эти всевидящие уши!
Вернулись из Кейптауна с фотографиями, сувенирами, Лиза с альбомом голландской живописи. В аэропорту простились с попутчиками, за ними пришли машины из консульства и из миссии. Когда Бородины подъехали к воротам миссии, уже стемнело. Лиза вздохнула, вот мы и дома. Подумала и сама удивилась, она стала считать это временное пристанище своим домом.
- Егор, знаешь, что я сейчас подумала?
- Знаю, я тоже. Лиза, это ведь ты превратила всё это в наш дом. Я тебе страшно благодарен.
Через несколько дней Лиза, не вытерпев, побежала навестить Серёжу. Было видно, что мальчик ждал её и беспокоился. Он так рванулся ей навстречу, что Лиза, не удержавшись, обняла и поцеловала мальчика. Серёжа порывисто вздохнул:
- Тётя Лиза, как долго вас не было! – Он сбивался с русского на английский, пару раз назвал Лизу «мэм». Они поговорили минут десять, а потом его позвали отнести какие-то покупки.
Позже в выходной день Серёжи пару раз Лиза с мальчиками забирала его, они гуляли в парке, а потом отправлялись обедать куда-нибудь в ресторанчик.
Её мальчики подружились с Серёжей. Однажды после обеда в городском парке дети бегали, запускали бумеранг. Ловили друг друга. Сидевший на соседней скамейке чернокожий католический священник долго с улыбкой смотрел на них, а потом, уходя, поклонился Лизе и сказал:
- У вас прелестные дети, сударыня.
Егор все-таки поддался уговорам жены, и согласился, разрешил позвать Серёжу в миссию на обед. Лиза заехала за ним в магазин. Он уже ждал её на автостоянке. Чистенькие шортики, футболка. Приехали к воротам миссии, часовой, отдав честь, пропустил их и закрыл за ними ворота. К обеду, кроме Бородиных и няни, были приглашены помощники Егора. Это позволило немножко снять напряжение, было заметно, что Серёжа очень волнуется. Лиза привела в столовую дочку, подвела её к гостю, «представила их друг другу». Серёжа заулыбался, потрогал ручку малышки, а она вдруг потянула к нему руки. Мальчик оглянулся на Лизу (можно?) и осторожно взял Лену на руки, а она, к удивлению присутствующих, неожиданно обвила его шею руками и поцеловала в щеку.
- Ну, вот, любовь с первого взгляда, - прошептал Егор на ухо Лизе.
Дети играли в саду, катались на самокатах по дорожкам, купались в бассейне. Алёша, сознавая свою важность, стал учить Серёжу играть в шахматы. Егор достал домашний альбом, чтобы показать Серёже оставшихся в Москве членов семьи, дом, собаку, сцены на даче. Дошли и до альбома с видами Москвы. Приехавший позже помощник Егора стал показывать карточные фокусы. Выяснилось, что и Серёжа знает несколько таких трюков, что произвело сильное впечатление на Алёшу. Видимо, он собирался узнать какие-то секреты, чтобы тоже когда-нибудь поразить воображение приятелей. Перед расставанием пили чай с пирожными в саду. Около восьми часов вечера Лиза с Алёшей и Колей повезли Серёжу… Куда? Сказать домой язык не поворачивался. Прощаясь, Лиза вложила ему в руки пакет, приготовленный заранее.
- Серёжа, здесь пирог и кусок сыра. Пирог целиком съешь на завтрак.
Мальчик был смущён, как всегда в такие минуты стал сбиваться с русского на английский, стал отказываться, но она его успокоила:
- Нет-нет, так всегда делали в моей семье. Моя мама положила бы сюда в десять раз больше.
Шло время. Лиза сделала всё возможное, чтобы уговорить Егора принять Серёжу в семью. И он не устоял, они написали длинное письмо Николаю Ивановичу, обрисовали ситуацию, попросили узнать хоть что-нибудь про семью Серёжи. Прежде чем что-то выяснилось, прошло почти полгода. Николай Иванович сделал невозможное, он разыскал бабушку с дедушкой. Стало ясно, почему мать Серёжи не оставила им ребёнка. Семья не признала внука, потому что он был «незаконнорожденный». Их дочь не была замужем за отцом ребёнка.
Николай Иванович вместе с Верой Андреевной поехали поговорить с Серёжиными родственниками. Николай Иванович поинтересовался, что они думают о будущем своего внука. Ответ был неожиданный: они бедные люди, и не могут думать обо всех, кого приносят в подоле.
Вера Андреевна оказалась догадлива и спросила, имеются ли у них какие-нибудь документы на внука. Нет, у них не было ничего. «А вдруг его захотят усыновить?» - спросила Вера Андреевна. – «Пусть усыновляют, коли кому делать нечего».
Через неделю Бородины снова приехали к Серёжиным бабушке и дедушке. На этот раз добрые люди были весьма навеселе, о чём свидетельствовала сбивчивая речь и посуда на столе. В первое своё посещение Николай Иванович ничего не узнал об отце мальчика. Но сейчас выяснились дивные подробности: отец проживал в этом же доме в соседнем подъезде. Бородины пошли по указанному адресу, и им повезло, они застали его дома.
Дверь открыл мужчина лет сорока. Из-за его спины выглядывала, застёгивая пестрый халат, блондинка в кудряшках. Николай Иванович представился, кратко изложил ситуацию. Так, мол, и так, гражданин хороший, в далёкой Африке обнаружен ваш родной сын одиннадцати лет от роду. Полученный ответ, вернее, ответы, потому что блондинка тут же выступила вперёд со своей интерпретацией событий, были банальными. Он никогда не собирался жениться на матери
