Неразговорчивый человек и круги своя.
Детям для того чтобы заговорить или завести знакомство с незнакомым человеком и даже не обязательно человеком, достаточно только одного, своего желания. Людям же отягощённым своей зрелостью и знаниями наук и жизни, одного только их желания, будет недостаточно для этого, им нужна куда более существенная причина для этого начинания – своего человечества, как оказывается, им недостаточно.
И скорей всего присутствующая в людях здравомыслящих и состоявшихсясклонность к их обособленному существованию, с их образом жизни в своих кругах по интересам к жизни и благосостоянию, как физическому отражению их материального интереса к жизни, имеет под собой всё ту же причину – человечества в человеке им мало, чтобы видеть в нём человека. Им нужно нечто побольше в нём видеть, чтобы хотя бы начать питать к нему заинтересованность.
Ну а так как люди в основной своей массе не спешат выделяться и как правило настаивают на своей обычности, которая не выходит за рамки законов и за пределы среднестатистических данных, то куда больший шанс для вхождения в свои группы по интересам выпадает для людей со своими отклонениями от нормы, которые и становятся для них своим пропускным билетом для вступления вэтот клуб по интересам.
Ну а интересы у людей достаточно взрослых, чтобы отвечать самому за свои действия и нести за это ответственность, как правило сводятся к одному, как бы умудриться так сделать, чтобы эту ответственность больше никогда не испытывать или же хотя бы каким-нибудь путём её переложить на другие плечи. И получается так, что одновременно странно и не очень, что легче всего сходятся между собой именно те люди, у которых существует своя навязчивая идея, а по нашей классификации отклонение от нормы –непременно избавиться от груза своей ответственности и переложить её (и при этом с хорошими отступными) на чьи-нибудь ближайшие плечи – вот, наверное, почему, эти потенциально безответственные люди, вечно находятся в гуще людей и событий.
При этом эти безответственная прослойка людей, эти своего рода агностики,– они хоть и верят в существование возмездия, но почему-то не допускают возможности его осуществления на свой счёт – имеют свои определённые своим взглядом на жизнь ореолы обитания. И если их уж и судить за что, так это за их страсть к яркой жизни и вычурному великолепию, которыми отличаются их места обитания и к которым онипитают такую страсть. – Один раз живём! – на всё про всё у них звучный и во хмелю ответ.
И они, что и говорить, а умело прожигают свою жизнь и некоторые даже на одном дыхании, которое ему умело прикрыли после того как кто-то, а может и он сам решил, что чем меньше за этим игральным столом народа,то больше кислорода, и неудачно передёрнул карты.
Ну а сам азарт, при такой-то их страсти к жизни, это не просто сопутствующий элемент их жизни, а без него они жизни своей не представляют и без него никогда на дело не пойдут. Вот, наверное, почему, все эти агностики от ответственности и права, выбрали для своего ореола обитания все эти клубы по азартному интересу, которые без азарта и представить себе нельзя, и без него приходят в запустение, или же другого рода и вида деловые сообщества, где под деловой деятельностью какой-нибудь к примеру биржи, на самом деле так завуалировано скрыта истинная его сущность и намеренность – играть до потери сознания и последней копейки на нервах биржевых игроков.
Но всё это только внешние интерьеры сообществ по своим специфическим интересам, которые без самих этих людей со своими интересами,сами по себе не представляют никакого интереса и без этой духовной начинки теряют своё значение и место в жизни. При этом надо понимать, что подобного рода люди не имеют склонности и большого желания выставлять себя и свою жизнь напоказ, и они куда как более скрытны, чем обыкновенные без интересов люди. Что тем временем не мешает им находить собрата по интересам, которого они с первого взгляда могут распознать и выделить из толпы людей, а спустя совсем немного, они уже знают о нём практически всё. Ну а что о нём узнают, то об этом в их сообществе строго настрого нельзя распространяться, а иначе никто не узнает, где тебя искать.
И вот один из подобного рода людей, чья до крайней степени неразговорчивость и замкнутость на себе до степени зацикленности была его визитной карточкой, небрежно (то есть, не считаясь с теми правилами обходительности, которые для своей защиты хилые и тщедушные люди придумали) вошёл в один из таких деловых центров, где под монументальнойи очень многозначительной вывеской «Сити» (зачем городу назваться городом, а вот подразумевать под собой нечто, то это к месту и в точку, особенно, если это «Сити» работает и живёт по принципу сита), указующей на крайнюю необходимость и важностьсуществования всего того, что она олицетворяла собой (естественно, местный миропорядок), скрывались…Хотя нет, ведь пока они не объявлены в розыск, то зачем тогда им скрываться? Тогда будет вернее сказать, пребывали в своём деловом беспокойстве за финансовую стабильность рынков, а значит и всего человечества – весь мир уже давно не театр, а глобальный рынок – а заодно в своих дорогих костюмах, строго на своих очерченных их деловой хваткой местах, стабильно деловые люди без тени сомнений и дурных привычек верить вам на слово.
И, конечно, как только он оказался на пороге этого прибежища людской деловитости и занятости, то он не мог не обратить на себя внимание людей в специальной форме, которые по долгу своей службы обязаны это делать и так сказать, уже поднаторели в этом деле, и сразу же могут вычислить чужака из всей той огромной массы людей, которая слоняется туда и обратно во входные крутящиеся двери. И хотя пока им недостаточно понятно, чем вошедший человек отличается от всех остальных людей, всё равно это не отменяет того, что они обязаны это немедленно выяснить и при неудовлетворительном результате выяснения, препроводить этого чужака вон отсюда.
Ну а вошедший в здание замкнутый на себе неразговорчивый человек, скорее всегосразу же всё отлично понял насчёт этих людей в специальной служебной форме, демонстрирующей порядок и их большую аккуратность по отношению к своим служебным обязанностям и носимой форме – так гладко она выглажена. И, пожалуй, совсем не сложно понять, на чём основана эта его догадливость. Ведь когда человек отличается от всех других, даже в таком незримом качестве, это не только сразу становится заметно, но и как-то задевает окружающих людей – у них же нет таких качеств.
Ну а человек таков, что если ему что-то недостижимо, то он немедленно начинает пытаться разубедить себя и главное того, у кого есть что-то такое чего у него нет, в ценности этого приобретения. И в данном случае с неразговорчивым человеком, окружающие люди начинают пытаться его сбить с толку своими разговорами, постоянно пытаясь заговорить с ним, задавая разного рода, в том числе и провокационные вопросы.
И особенно это касается охраны, приставленной на входе в такие полные деловых людей здания. Где эта охрана, скуки ради, так любит выискивать во входящих людях что-нибудь необычное и скорей всего, на спор друг с другом (от стояния на одном месте со временем тупеешь, вот и приходится импровизировать, придумывая для себя зарядку для ума), цепляться к ним и задавать такие вопросы, какие тебе не позволяют задавать и самые близкие родственники.
– Да ты посмотри на него. Что за образина. И он ещё из себя человека строит. И кто интересно, ввёл его в такое насчёт себя заблуждение. Наверное, зеркало.– Только обнаружив чужака, сразу же начнутся свои течения мысли в головах такой, как оказывается,юморной охраны.
– А теперь серьёзно. – Быстро переходит на серьёзный тон старший инспектор контрольно-пропускного пункта, какой-нибудь Арнольд. После чего зырко посмотрев на своих подчинённых, приводит их лица в порядок, затем смотрит на вошедшего чужака и, задавшись вопросом: «И откуда интересно, такая тугая на ум рожа нарисовалась, и кто ему сказал, что его здесь ждут и пустят?»,– выдвигается навстречу к чужаку со своим подручным.
Ну а как только Арнольд со своим подчинённым под два метра ростом и шири в плечах не меньшеподходит к чужаку, то он не даже не собирается себя утруждать вежливостью обхождения и сразу же с одного своего повелительного взгляда обозначает свою чёткую позицию на его счёт.–Твоя рожа мне совсем не нравится, и давай без лишних трат времени, поворачивай отсюда, по добру, по здорову.
Правда вслух это прозвучало несколько иначе. – И куда спрашивается, ты прёшь? – Демонстративно прожёвывая слова вместе со жвачкой во рту, проговорил Арнольд, для большего убеждения чужака, бросив мимолётный взгляд на своего подручного, после чего добавил. – И я даже извиняться не буду, и мне совсем не кажется, что вы ошиблись дверью.
И только он дожевал последнее слово, как вдруг его голова с треском для себя, в одно мгновение, со стороны левого уха утыкается в зубы чужака или неразговорчивого человека, который тут же звучно ахнул ему туда в ухо. – А тебе, паскуда, какое на хрен до этого дело? – После чего оглушённый и слегка контуженный Арнольд отпускается ранее так резко притянутой рукой неразговорчивого человека и в полной дезориентации, как подкошенный, даже не валится, а складывается на пол.
Сам же неразговорчивый человек переводит свой внимательный взгляд на подручного начальника охраны, в ожидании от него предложений вопросительного характера. Но тот отлично знает, что инициатива в их деле наказуема и он только разводит в стороны свои руки. Что убеждает неразговорчивого человека в том, что тот не враг себе и, посчитав, что на этом разговор закончен, обойдя эту сложившуюся конструкцию, направляет свой шаг дальше.
После чего этот неразговорчивый человек без лишних разговоров преодолевает первые препятствия на своём пути к цели в виде ступенек лестницы, ведущей в здание этого небоскрёба с вывеской «Сити», которому больше подошло бы название «Муравейник» – всё вокруг движется и перемещается, никто не стоит на месте и все, спеша куда-то, демонстрируют кипучую деятельность – и не дав опомниться некоторым нерасторопным спинамделовых людей, бесцеремонно сбив с них напускную важность, оставляет их позади себя, за пределами дверей лифта.
Оказавшись в лифте в числе самых последних, с ещё одним, как только что выяснилось, очень спешащих господином, который возомнил о себе чёрт знает что, и главное то, что ему позволено проявлять бесцеремонность обхождения по отношению к другим и в том числек неразговорчивым людям (мол промолчат и стерпят), неразговорчивый человек между тем,со всем своим вниманием отнёсся к такому толкающему отношению к себе со стороны этого торопливого господина, который возможно и в правду спешил, раз совершенно не обратил своё внимание на того, на кого он не обращает своего внимания, – а это для неразговорчивого человека не служит оправданием, которого и не прозвучало со стороны этого торопыги, – и он его очень вовремя, ещё до закрытия дверей лифта, быстро убеждает в том, что не стоит так рисковать,
