закулисную игру, и, видимо, посчитал нужным слить Матюшина, когда тот спас и поднял на новую высоту его бизнес. И перестал в нём нуждаться. Зачем делиться, если можно получить всё, распродать и свалить за рубеж?...
Судья вызвала свидетеля Дмитрия Перевертайло, работавшего у Матюшина заместителем. «Надо же… И этот записался в Иуды…». – Андрей не удивился, а просто констатировал факт. Почему-то он никогда ему не доверял, хотя и поручал порой ответственное. Впрочем, Перевертайло справлялся. Однажды, с завистью глядя на новенький «Джип» Матюшина, он не выдержал и попросил денег взаймы: мол, отработаю по полной. В фирме тогда образовался поощрительный фонд, и Андрей решил пойти на встречу заместителю. Не стал оформлять договором. Сделал, как для лучшего друга – купил ему машину.
- А отдавать будешь постепенно и по-тихому…
- Замётано, Андрей! – радости Перевертайло не было предела, и около полугода он действительно выплачивал небольшими суммами из зарплаты и носился по работе, словно бобик, доказывая полезность и преданность. А вот пришла беда, и вместе с ней заползла мысль – судя по всему начальничка отправят не на один год, и отдавать деньги, может, не придётся.
Только ошибался Дмитрий в таком раскладе – в ходе следствия его самого из свидетелей перевели в обвиняемые, но поставили условие: выступить на стороне обвинения. Чем заслужить относительную свободу до приговора. Да и при его вынесении это бы засчиталось.
Наивный… Он поверил в сказки следователя. Отвечал, будто уже знал – о чём его будут спрашивать.
- Дмитрий Олегович, - просвечивал его тяжёлым взглядом прокурор, - Скажите, вы добровольно содействовали преступной деятельности, которую вёл обвиняемый Матюшин? Или всё-таки он вынуждал вас это делать?
- Возражаю! – попытался вмешаться адвокат Андрея, - Прокурор пытается намёками выжать из свидетеля нужные обвинению показания.
- Возражение не принимается, - судья даже не посмотрел в сторону адвоката, и прокурор продолжил:
- Отвечайте, Дмитрий Олегович!
- Матюшин, конечно, уважаемый человек в городе.., - осторожно начал мямлить Перевертайло, - Был… Но… сейчас многие перестали его уважать… Кто ж знал… И я не знал, всегда доверял, как другу…
- Отвечайте по существу на поставленный вопрос! – прервал его прокурор.
- Ежу понятно, простите за выражение – не добровольно… Давил Матюшин часто, орал на планёрках, грозился уволить. А где в нашем захолустье хорошую работу найдёшь?
- Вот это от вас я и хотел услышать, - сказал довольный прокурор, - Больше у меня вопросов к свидетелю нет.
Матюшина сразу поместили в «красную» камеру, проплаченную – с холодильником, телевизором и вполне приемлемой компанией: из остальных пяти человек трое шли по экономическим преступлениям, а двое молодых шалопаев кого-то покалечили по пьянке. За них внесли деньги богатые родители. Матюшин же наказал жене через адвоката внести сумму за месяц. Больше он сидеть не собирался, но к сожалению, на небесах были иного мнения. Пришлось что-то придумывать, выкраивать из семейного бюджета, и пока его внутритюремное положение не изменилось.
Допрос следовал за допросом, следователи менялись неизвестно по какой причине, но все хотели одного – запутать, сломать, запугать… Однако дело рассыпалось на глазах: контуры ОПГ не вырисовывались, с мошенничеством ничего не выгорало… Неуплата налогов, но и тут только семь миллионов всплыли – сущая мелочь. О роли Ферапонтова в делах фирмы Матюшин скрывать не стал: сейчас получалось – кто кого… Вот такая она волчья жизнь в бизнесе.
С месяц назад он узнал то, что его с одной стороны обрадовало, а с другой – повергло в шок: Ферапонтова тоже арестовали. И не кто-нибудь, а Федеральная Служба Безопасности.
- Ничего себе, - присвистнул Андрей, - Видимо, я чего-то не знал…
Спустя пару дней товарищи из столь внушительной и страшной «конторы» пожаловали и к нему: мол, расскажи всё, что знаешь о прошлом Ферапонтова и мы поможем тебе закрыть все хвосты. Заманчивое предложение… Но Матюшин ничего не знал о прошлом Иннокентия Николаевича… Догадывался, но не знал…
- Я немного напомню, - сказал после некоторого раздумья более многословный из них. – Несколько лет назад взорвали машину директора кирпичного завода Троекурова. Тот по счастливой случайности не оказался в машине. Ничего не можешь сообщить нам по этому поводу?
Матюшин отрицательно покачал головой.
- Об этом случае весь город жужжал, и газеты писали, - ответил он, - Но – кто и за что его так… Понятия не имею.
- А ты покопайся в памяти – может, Ферапонтов в подпитии что-то говорил?
- Со мной он на подобные темы никогда не откровенничал…
«Фэсбшники» мурыжил его около двух часов. Но так ничего не выудили и пообещали ещё наведаться.
Когда назвали фамилию Трусова, двоюродного брата Матюшина, Андрей вздрогнул, хотя и ожидал появления родственничка. Ещё на очной ставке он надеялся облагоразумить Женьку, чтобы тот перестал выгораживать Ферапонтова и сказал всё как есть. Но тот весь дрожал, как осиновый лист, отвечал на вопросы следователя невнятно. Было видно, что он сломлен, что над ним кто-то поработал.
На ближайшем свидании он попросил жену, чтобы та попросила его мать разузнать причины столь жалкого вида Трусова. Он частенько раньше к ней наведывался в гости – то ли искренне, то ли ради крохоборства: уезжая от доброй тётушки, Женька всегда чем-то наполнял багажник – чаще всего консервированными яствами.
Сами же братья никогда не были особенно близки. Несмотря на то, что Женька числился в фирме брата директором одного из мелких подразделений.
Мать, Нина Петровна, напросилась на разговор с племянником. В очередной раз пригласив его к себе в гости, в частный дом, находившийся на окраине города. За чаем попыталась разговорить, навести на нужную тему. Женька нехотя признался, что ему постоянно названивает следователь и грозится посадить, если он не даст показания против брата.
- Я очень боюсь… На допросе он меня так избил, что пришлось обращаться в больницу. Но в нашем захолустье разве докажешь их неправоту? Только себе хуже сделаешь… И ещё брат Ферапонтова намекнул – мол, если работой дорожишь, должен понимать, что следует говорить, а что не следует.
- Жень, что касается работы… Ты дашь показания и больше им не нужен будешь, - сказала Нина Петровна, - Один Андрей сможет о тебе позаботиться, когда выйдет.
- Я подумаю…
Избегая прямого взгляда, Трусов засобирался домой.
Нина Николаевна почти дословно передала весь разговор сыну в письме, воспользовавшись услугами адвоката.
От показаний Трусова многое зависело: если первых четырёх адвокат ещё мог обвинить в преднамеренном сговоре и найти слабые места, то здесь ценность каждого слова увеличивалась втройне. Близкий человек, никак… И сдай он Матюшина с потрохами, обвинение поимело на руки самого главного козыря.
Трусов медленно подошёл к свидетельскому месту и встал чуть ли не по стойке смирно, при этом голову опустил, как будто сам значился обвиняемым. В сторону Матюшина смотреть боялся, как тот ни пытался привлечь жестами его внимание. В конце концов Андрей не выдержали и резко встрял в процедуру допроса:
- Женёк, что же ты напраслину говоришь? Не так ведь всё происходило? За солько они тебя купили? Чем напугали?
Раздался удар судейского молоточка.
- Обвиняемый Матюшин, делаю вам замечание, - предупредил Андрея самый грозный человек процесса, от которого зависела судьба каждого участника.
Андрей сел на лавочку и обхватил голову руками.
«Надо немедленно абстрагироваться от действительности! Нет, этого не может быть… Как люди меняются? Или это я разучился отличать лживых от искренних? Один меня называл сыном, второй братом… Как же так? Вот сейчас Женька спасает свою шкуру за счёт моей… Формально он имеет на это полное право, а с этической стороны? За его спиной – жена, сын… Сложный выбор. Но как потом людям в глаза смотреть? Особенно в городе, сравнимым с деревней, где все друг друга знают… Мне уже наплевать, что огласит в приговоре судья… Не думаю, что это выльется в реальный срок: доказанное потянет максимум на год условно… Если судья с потолка чего-нибудь не придумает. Тогда это будет означать, что и его купили, как и "следаков", как и прокурора…. Не наплевать то. что сейчас говорит Трусов. Надо же – и фамилия соответствует характеру… А строил из себя невесть кого… Как же некоторые люди меняются, когда их судьба проверяет на прочность!»
Такие мысли полностью овладели сознание Андрея Матюшина, пока двоюродный брат, по-женски прикрыв совесть вуалью, сдавал его органам правосудия. А до конца процесса было ещё далеко, и никто не знал – какая из чаш перевесит. Всё-таки глаза у Фемиды завязаны…
