Ку-ку

         Пашуня и бабушка жили в одном из крохотных селеньиц, затерявшихся в лесных массивах Киевщины. Полтора десятка беспорядочно разбросанных хат, половина из которых пустовала давным-давно, пяток коров, куры да несколько собак и кошек – вот  все достопримечательности.
         Родители Пашуни работали в Киеве, своего жилья не имели. Раз или два  в месяц приезжали  с полными сумками городских продуктов, сокрушались, что сыну скоро в школу, а забрать его некуда и снова отбывали в столицу.
         Пашуня не любил эти разговоры и уезжать не собирался. В свои шесть лет он был в лесу, как рыба в воде: находил грибные места; знал, где раньше всего зреет земляника; умел разводить костёр; различал голоса птиц и очень точно имитировал  кукушку.

         С наступлением тепла к соседям привозили внучку Валюшку. Круглолицая крепышка с серыми глазами, своенравная и настойчивая, приклеивалась к Пашуне на всё время пребывания в селе.
Вот и сейчас, цепко охватив пухлыми ручонками алюминиевую кружку с парным молоком, она вальяжно перебралась через порожек входной двери и, подойдя к изголовью кровати, протянула кружку Пашуне:
- Пей!
         Вздохнув, Пашуня  выбрался из-под одеяла, сел на краю постели и покорно выпил молоко. По опыту, он знал – сопротивляться бесполезно. Зорко наблюдая за ним,  Валюшка проверила, не осталось ли чего в кружке, и удовлетворённо сказала, явно кому-то подражая:
- Молодец, здоровым будешь.
          Валюшку Пашуня терпел. Её не интересовали куклы, тряпочки и прочая девчоночья ерунда. Она любила, например, найти паутину и бросать в неё пойманных мух, чтобы «накормить паучков».
         Несмотря на живость характера, Валюшка могла, затаившись, часами наблюдать, как птицы кормят в гнезде птенцов.  Жуки, лягушки, ящерицы, огромные рогатые гусеницы…  чего только не тащила она в дом!
         Ей было не лень вставать на заре, чтобы не пропустить дойку коровы. Однажды, бабушка  в шутку предложила  Валюшке  самой надоить кружку молока.  Сведя упрямо бровки, девочка ухватилась за тугие сосцы, и не отпустила, пока  молочная пена не поднялась до краёв кружки!  С этого дня и повелось: Валюшка  выпивала молоко, надоенное бабушкой, потом сама надаивала кружку и бережно, чтобы не расплескать, несла Пашуне.

        Сегодня дети собирались полакомиться первыми лесными ягодами.
Крохотную полянку, обильно поросшую земляникой, они обнаружили  рядом с селением, у лесхозовской дороги. Заросли высокой крапивы и кусты  бузины скрывали её от глаз взрослых. Пашуня с  Валюшкой  проползли на четвереньках под низко склонившимися ветвями и очутились  в  изумрудно-золотистом мирке, пронизанном солнечными лучами, разноголосыми трелями  и  таинственными  шорохами.
         Спелых ягод набралось почти на полную кружку. Разомлев от тёплых испарений, дети  поочередно брали  по земляничке – Валюшка строго блюла порядок! -  и слушали птичий гомон.
         Вдруг девочка насторожилась, что-то привлекло её внимание. Выбравшись на дорогу,  дети увидели галчонка, беспомощно копошащегося в траве. Радости Валюшки не было границ! Она бережно подняла птенца, гладила  ему крылышки, целовала клюв, дула на пёрышки. Галчонок  летать не умел, хотя был довольно большим.  Пашуня  тут же перестал интересовать девочку, всё её внимание сосредоточилось на живой находке.
Птенец оказался общительным, быстро научился узнавать свою кормилицу, а вскоре  стал совершать короткие перелёты с одного забора на другой.

          В одной из пустующих хат поселились дачники: лысоватый полный мужчина и, вечно капризничающая, манерная  девица. Весь день только и слышалось:
- Сеня… Ну, Сеня…Твоя кисанька тебя просит…Се-е-е-нь…я же  нервничаю,  Се..ня..я!  
          Её раздражали мухи и комары, мычание коров и лай собак, она то мёрзла, то страдала от жары, и всё это сопровождалось  бесконечным нытьём.

         Галчонок довольно уверенно перелетел через двор и сел на Пашунино крыльцо. Следом за ним примчалась Валюшка. Она звала птенца, пытаясь подманить и поймать, но галчонок только хитро на неё поглядывал и отлетал в сторону.
         Пашуня  вышел из дома и  стал наблюдать за Валюшкиными стараниями, а галчонок, тем временем, поднялся над забором и полетел туда, где  жили дачники. Крылья ещё не держали его долго, и галчонок уселся на верёвку с только что развешенным дамским бельём. На визг «кисаньки» выскочил лысоватый мужчина, швырнул камень…
        Побелев от горя, девочка  подняла  галчонка, не подающего признаков жизни.  Вошли в дом.  Галчонок не шевелился.  Размазывая слёзы по лицу, Валюшка выкрикнула:
- Я его тоже… Камнем… Убью!
- Да никого ты не убьёшь,- пробормотал Пашуня.
- Ты… ты… Ты заступаешься за него? -  Девочка, в ярости, схватила табурет и бросилась на  Пашуню.
Некоторое время мальчик  бегал вокруг стола, стараясь не попасть под горячую руку Валюшке, а потом резко остановился:
- Придумал! Искусственное дыхание!
          Притащив  из  горницы  старинный  дедов  пульверизатор,  Пашуня вставил  трубку в клюв галчонка и стал нажимать резиновую грушу, а Валюшке  велел сводить и разводить крылья птенцу на  вдох-выдох.
Через пять минут галчонок раздулся, словно воздушный шарик.
- Ты что натворил? -  снова схватилась за табурет Валюшка.


       Дачница и  её кавалер шли по лесной дороге. Где-то подала голос кукушка.
- Кукушка, кукушка, - игриво проговорила женщина, заглядывая спутнику в глаза:
-  Сколько  баксов  Сенечка   подарит   кисаньке  на  день  рождения?
  Одинокое  «Ку-ку» раздалось неожиданно близко, в придорожных зарослях бузины и крапивы.
- Мерзкая птица! – разозлилась  «кисанька», заметив, что мужчина с трудом сдерживает улыбку.
- Сама  такая, - проворчал  Пашуня, провожая взглядом удаляющуюся парочку,  и  выбрался из кустов.