мной все тяготы жизни обездоленного голодранца.
- И только из-за этого ты не хочешь, чтобы мы поженились?..
- У тебя есть сотни возможностей лучшей жизни!.. Пойми, я не должен был говорить тебе этого, это был единственный миг моей слабости. Потом ты уже не сможешь вырваться, понимаешь?
- Откуда вырваться, Деметрио, из твоих объятий? Но я не хочу вырываться из них. Если тебя беспокоит только это, отбрось в сторону свои тревоги и волнения… Неужели ты не понял моих слов? Я люблю тебя, Деметрио, понимаешь, люблю и стану твоей женой. Я поеду за тобой, куда угодно.
Деметрио нежно обнял Веронику, и их губы слились в долгом, сладком поцелуе, словно скрепляя божественно-чудесный договор любви. Но сладость поцелуя едва коснулась губ Деметрио: глубокая рана в сердце болит еще сильнее.
- Вероника!
- Что, любимый?..
- Скажи мне правду! Клянусь, что я поверю только тебе, но ответь мне честно: ты кого-нибудь любила?
- Как тебя – никого.
- Не отвечай вот так, сразу, подумай! Я знаю, что ты никого не любила так сильно, как меня, если решилась пожертвовать собой, если тебе не важно, что я беден, если тебе все равно, в какие дебри я увезу тебя. Все это доказывает твою любовь ко мне, но…
- Наконец-то ты это понял, Деметрио! До тебя я не знала, что такое любовь. Она родилась в моем сердце, когда я встретила тебя.
- Но если бы я не приехал в Рио, ты вышла бы за Джонни?
- Скорее всего, да… Мне пришлось бы выйти за него, как я и говорила.
- Ты говоришь, что вышла бы замуж за Джонни, но не любила бы его.
- Такой любовью – нет.
- Но ведь ты поклялась бы перед алтарем любить его, выходит, ты солгала бы.
- Не стоит впадать в крайности. Обманываться – не значит лгать. Тот, кто не познал настоящую любовь, может думать, что любит, когда это всего лишь симпатия, влечение, родственные чувства.
- А прежде ты заблуждалась, думая, что любишь?
- Должна признаться – да.
- И не раз?..
- Возможно. И не смотри на меня так, я же женщина. Ты сам заставил меня говорить откровенно, так вот должна признаться, что я чуточку кокетлива и тщеславна.
- Вот как!
- Я никогда не была святошей, Деметрио, и от тебя не требую безгрешности и непорочности. Я принимаю тебя таким, какой ты есть.
- И каким же?
- Я прощаю тебе твою грубость, подозрительность, твои странности, твои расспросы и стремление докопаться до самых глубин моей жизни, словно ты желаешь и страшишься найти там что-то ужасное.
- Вероника!..
- Но ведь это так. Не думай, что я не поняла твоих стремлений, но я тебя прощаю, потому что знаю: ты меня любишь. А вот ты не можешь смириться, что я не святая, не можешь принять меня такой, какая я есть, хотя уверен в моей любви и знаешь, что ни одна из женщин не любила тебя так, как я. Никто не сможет любить тебя сильнее, потому что это невозможно, Деметрио, любимый мой!
- Да-да, конечно, – весь дрожа, Деметрио, в отчаянии, крепко сжал ее в своих объятиях, сходя с ума от любви и ненависти, неизбежно разделяющей их. – Ты сама так захотела! – он пристально посмотрел в огромные бездонно-черные глаза Вероники своими серыми глазами. – Мы вместе уедем отсюда, и все, о чем ты мечтала, однажды сбудется.
- Да, мой Деметрио. Мы вместе обретем богатство и счастье!..
***
- Мария!.. Мария!..
- Я послала ее за продуктами… Ты что-то хотела, дочка?..
- С добрым утром, тетя Сара…
- С добрым утром… Ты превосходно выглядишь. Видно, что ты счастлива, – донья Сара поправила тонкий домашний халатик, надетый поверх пижамы.
- Спасибо, тетя. Вы слишком добры ко мне, – Вероника несколько удивленно посмотрела на улыбающееся лицо тети.
На часах только семь утра, а жаркое солнце Рио уже врывается в распахнутые окна бурным, сияющим потоком.
- Для чего тебе нужна была Мария?..
- Я услышала какой-то шум во дворе и звуки рожка, а когда выглянула в окно, там уже никого не было, все куда-то ушли. Я немного испугалась, и хотела спросить Марию, что случилось.
- Это приходили друзья Джонни, чтобы взять его с собой на охоту, а сеньора Эстрада лично пришла за Вирхинией, так что бояться нечего.
- За Вирхинией?..
- Да. Она тоже уехала с ними. В последнюю минуту мать и сестры Хулио решили поехать в усадьбу и пригласили с собой двух-трех близких подруг. Сеньора Эстрада спрашивала и о тебе, но я, естественно, ответила, что ты не сможешь поехать. Полагаю, ты сочтешь это правильным.
- Разумеется, тетя, но я была бы рада поблагодарить ее за внимание…
- Поблагодаришь, когда она вернется, если у тебя останутся время и силы между посещениями магазинов и модисток. Скоро увидишь и поймешь, что за деньки нас ожидают.
- Право, тетя, все это кажется мне лишним! Кто знает, сколько лет мы не сможем жить в Рио, так к чему такой размах?
- Тебе следовало бы поблагодарить нас, а не спорить. Впрочем, раз ты настаиваешь, я отвечу. Видишь ли, нам с твоим дядей очень важно, чтобы все знали, что мы относились к тебе, как к дочери. А теперь идем, посмотришь какую сверхбожественную модель подвенечного платья я для тебя выбрала. Все журналы передрались между собой за право сфотографировать тебя на обложку.
***
- Вероника... – сигаретным дымком вывел на оконном стекле Джонни. Он стоял один в глубине огромного холла на загородной вилле семейства Эстрада. Джонни прислонился лбом к стеклу и снова написал любимое имя. Оно чудилось ему повсюду: каждый звук в сельской тиши повторял его, каждая ветка, каждый сучок рисовали его на сером небе. – Все напрасно, бесполезно. – Джонни в бешенстве развеял рукой написанное имя и поспешно обернулся, услышав за спиной тихие шаги. – Вирхиния! – удивился он.
- Джонни, милый, я напугала тебя?..
- Ты неслышно подкралась на цыпочках… Почему ты вечно бродишь тихо, словно призрак?
- У меня такая манера – ходить неслышно. Я не хочу шуметь и беспокоить кого-то звуком своих шагов, и мне жаль, что ты считаешь это чем-то плохим.
- Прости, Вирхиния, просто у меня плохое настроение. Я не понимаю, что со мной, и чего хочу. К тому же, я не предполагал, что ты здесь. Я думал, ты ушла вместе со всеми на охоту.
- Зачем мне идти, если я боюсь выстрелов, и мне больно за зверушек.
- Ты такая впечатлительная.
- Чересчур, иногда это доходит просто до смешного. К тому же, у меня была другая серьезная причина: ты тоже не пошел на охоту…
- Это вовсе не причина. Полагаю, ты приехала, как и все, поразвлечься.
- А ты?.. Ты, Джонни?.. Зачем приехал ты?
- Ты отлично знаешь – чтобы порадовать отца.
- И чтобы быть подальше от нее? Бедный Джонни, что ты только не делал, чтобы забыть ее? Если бы ты хорошенько подумал о том, что Вероника никогда тебя не любила, что какой-то чужак стал для роднее тебя, твоя глупая любовь сразу бы прошла.
- А кто тебе сказал, что она еще не прошла?..
- Мой бедный Джонни… Ты только что писал ее имя на стекле сигаретным дымом.
- Ты за мной следила?..
- Нет, я смотрела на тебя, что не одно и то же. Я все время смотрю на тебя. Вчера я смотрела, как ты стакан за стаканом пил виски, и сейчас ты тоже пьешь. Разве там не стакан?
- Все верно, пустой стакан.
- С тех пор как все ушли, ты несколько раз наполнял и опустошал его...
- С чего ты взяла?
- Прости, но я здесь уже давно. Я так боюсь за тебя, ты такой печальный Что бы я не отдала, лишь бы ты был счастлив. Джонни, милый, если бы это было в моей власти, я принесла бы самую большую жертву, но добилась бы, чтобы все изменилось: чтобы Вероника стала такой, как ты хотел, чтобы не было Деметрио де Сан Тельмо и Рикардо Сильвейра... я...
- Хватит, Вирхиния, довольно! Иногда мне кажется, что ты получаешь удовольствие, проворачивая кинжал в моей ране!
- Джонни, любимый, что я сделала тебе? Ты так расстроился. Боже мой, как я несчастна!..
- Не плачь!..
- Я не плачу… Но я так люблю тебя, мой Джонни!..
- Замолчи! Замолчи, прошу тебя! Разве ты не видишь, что я схожу с ума? Неужели не понимаешь, что я никого не хочу видеть, даже тебя! Подай мне ту бутылку и оставь меня. Я напьюсь до беспамятства и забудусь! Если бы я мог забыть, простить себе, что всего через двадцать шесть дней я потеряю ее, и все станет другим!
***
Двадцать шесть дней...
Для Вероники они промчались незаметно. Ее поглотил бесконечно хлопотный водоворот: магазины, обувщики, шляпники, модистки, пижамы, вечерние и дневные платья, горы постельного и нижнего белья, какие-то упакованные в коробки произведения искусства, словно предназначенные для украшения дворца, и постоянное давление доньи Сары, полными пригоршнями скупающей бесполезные безделушки…
- Я устала! – жаловалась Вероника.
- Я тебя предупреждала, но ничего, отдохнешь в деревне, куда отвезет тебя твой муж. Времени на отдых у тебя там будет предостаточно. Тамошняя жизнь спокойная, а торговые лавчонки не сравнятся с магазинами Рио, поэтому я и хочу, чтобы у тебя все было.
- Но этого же хватит на четырех невест и четыре дома, тетя.
- Лишние вещи никогда не помешают. Вот и твой дядя уже здесь…
В дверях уютного салона возник огорченный и раздосадованный дон Теодоро. Его лицо было таким серьезным и задумчивым, что Вероника невольно вздрогнула.
- Дядя Теодоро… Что-то случилось? – встревоженно спросила она.
- Ничего особенного. К твоей свадьбе все уже готово. Инженер Сан Тельмо пришел со мной и ждет тебя в холле.
- Деметрио?
- Ступай к нему. Я принес последние бумаги, которые тебе небходимо подписать. Не заставляй его ждать, у него еще множество дел.
- Я уже иду, дядя, – Вероника вышла из комнаты грустная и молчаливая.
- Теодоро, что с Джонни? Он приедет на свадьбу? – спросила мужа донья Сара.
- Да, они приедут сегодня вечером.
- Правда?
- Я звонил в усадьбу, попросил Джонни к телефону, но его не было. Вирхиния сказала, что он пошел в горы на охоту.
- А как там моя голубка?
- По-моему она забыла о своих страданиях, а вот Джонни...
- Что с Джонни?
- Ему не полегчало. Вирхиния говорит, что он пил все эти дни. Нужно отправить его в Европу, как можно дальше.
- И опять расстаться с ним?
- Это для его же пользы.
- Завтра Вероника уйдет из этого дома, а вместе с ней уйдут и страдания нашего сына. Не посылай его за границу, Теодоро, прошу тебя, оставь его здесь. Тут он найдет утешение у доброй, ласковой девушки, достойной его. Она – сущий ангел.
- Если ты имеешь в виду Вирхинию, то вот что я тебе скажу: я никогда не считал ее идеальной женой для Джонни.
- Ты несправедлив к ней! Что тебе сделала эта бедняжка, какую боль причинила?
- Не знаю.
- Зато я знаю, что она дарила нам нежность и ласку, и знаю, что это она сделает Джонни счастливым, а не Вероника, как тебе хотелось...
- Не будем о Веронике.
- Из одной крайности ты бросился в другую, но не стоит заходить слишком далеко. Я знаю, все это потому, что она выходит замуж за Деметрио, а не за Джонни. Насколько мне известно, инженер тоже не твой идеал, а, по-моему, он самый подходящий.
- Возможно, что и так, или подходящий, или приспособленец.
- Почему ты так говоришь, если он даже не принял приданое Вероники?
- Не знаю, почему, но этот Деметрио де Сан Тельмо не внушает мне доверия. В нем есть что-то такое, что напоминает подстерегающего в засаде тигра.
***
Ее жаркие руки снова в ладонях Деметрио. Девушка не может отвести глаз от лица мужчины, который пришел, чтобы стать ее миром, ее вселенной. Упоительный восторг переполняет Веронику и пьянит ее.
Когда она стоит перед ним,
