крест, тебе станет легче.
Пернатый змей на правой щеке мальчишки дёрнулся, пытаясь взлететь. Писание со стуком упало на пол.
Скво посмотрела ему в глаза. В этих чёрных лихорадочного блеска глазах она увидела множество крестов, кресты заполняли долины и горы, они плыли на плотах по бурным рекам, они прорубали себе дорогу среди пальм и увитых лианами огромных деревьев. Только кресты, ни одного человека.
Мальчишка заговорил. Он говорил сбивчиво, как обиженный ребенок, пена срывалась с его губ, он кричал, но ей казалось, что он просит. Он выдохнул последние незнакомые ей слова и без сил упал на спину. Скво подняла библию и вышла из кельи.
— Давайте ему больше сонной травы, — сказала она монахине Жильберте, назначенной присматривать за сыном вождя. — Ему нужно больше спать. Ему скоро снова в дорогу.
Среди ночи Скво разбудили неприятные царапающие звуки. Она поднялась с постели и вытащила из чернильницы льва.
— Как тебе не стыдно, — сказала она. — Серьёзный зверь, царь дикой природы.
— Простите, аббатиса, — сказал лев, неряшливо отряхиваясь. — У меня помешательство, мне лучше уйти.
— Куда? — сказала Скво.
— Не знаю, — сказал лев. — Куда глаза глядят. В иные миры…
— Как зверёныш? — спросил её монах на четвёртый день пребывания сына вождя в монастыре.
— Сложно сказать, — ответила Скво. — Почти ничего не ест, но много спит. Можно считать, что поправляется.
— Они мало едят, — сказал монах. — Мяса почти не употребляют, у них нет домашних животных. Овощи, рыба, пресные маисовые лепешки, вот и весь рацион, почти одинаковый у знати и у простых туземцев. До нашего появления не знали вина. Обычно только ужинают, наверное, из-за того, что много ходят пешком. Насколько я понимаю, вы пытались его обратить.
— Скорей, надеялась заинтересовать Священным Писанием, — сказала Скво. — Неудачно, всем своим видом он показал, что не желает слушать.
— У них не принято томить пленников. Поймали, доставили в храм, принесли в жертву. Так что, он искренне не понимает, чего от него хотят.
— Неужели ему не интересно смотреть на новый мир? — сказала Скво.
— Не лукавьте, аббатиса. Мы оба прекрасно знаем, что будет с мальчишкой. Его посадят в золотую клетку в королевском дворце и весёлые придворные дамы жеманно станут тыкать ему в лицо шпажками с кусочками поджаренной утки.
— Я понимаю, — сказала Скво.
— До отправки в Новый Свет я служил в инквизиции в Малаге. В городе недавно подавили восстание морисков, так что работы у нас был непочатый край. Запах горящего человеческого тела преследовал меня день и ночь, я уже почти не мог спать. Я попросился в экспедицию конкистадоров, я думал, что в новом мире обрету покой. Увы, приказ убивать других, пусть и фарисейски прикрытый, по-прежнему преследует меня.
Вечером она снова пришла в келью мальчишки.
— Скво, — сказала она и показала на себя пальцем.
Мальчишка засмеялся.
«Скво», — повторил он и опять рассмеялся.
Она рассказывала ему притчу о Симоне и воочию видела раскалённый от жары Вечный город, апостола, избитого, растерзанного перед улюлюкающей толпой. Симон растерянно повторяет слова о величии своей веры, его тащат на плоскую крышу храма Деметры, его подталкивают к краю и кричат: «Покажи нам чудо, придурок!» Симон разбрасывает руки и взлетает над замершей в ужасе толпой. Каменный лев у подножия отрывает лапу и провожает его в путь.
Мальчишка молча опустил руку в кувшин с молоком, подошёл к Скво и нежно смазал ей лоб.
3 апреля 1523 года от Рождества Христова, накануне Пасхи, гонец доставил письмо от епископа из Дижона.
— Если язычник жив, — писал епископ. — Немедля отправляйте в Париж. Король в нетерпении.
«Если бы у меня было право выбора, — подумала Скво, — чтобы я сделала? Попросила бы Гудвина спрятать сына вождя в изумрудном городе?»
— Я пришла попрощаться, — сказала Скво. — Завтра тебе в дорогу.
Мальчишка стоял у стола. Она подошла ближе. На деревянной панели пожелтевшим на солнечном свете молоком был нарисован пернатый змей, летящий над изумленными человечками и маленький зверек с лохматой гривой, который приветливо махал лапой змею.
Ночью она видела всю свою жизнь, детство в Шотландии, разные монастыри, Львиный город, источающий похоть и ненависть. Ей снились стихи, обретшие покой на бумаге и умершие в её душе.
Она открыла дверь гостевой кельи. Сын вождя стоял на коленях перед окном и говорил со звёздами. Это не было похоже на молитву, скорее на рассудительный разговор равного с равными.
Мальчишка поднялся с колен, взял Скво за руку и повёл на монастырскую стену. Он положил её на парапет, достал из ворота рубахи вогнутый обсидиановый нож, что-то сказал небу и взмахнул.
Последнее, что увидела аббатиса Скво — было её сердце, взлетевшее к звёздам и постепенно превратившееся в маленькую мерцающую точку.
