Соленый

                   Повестку в армию Петька получил в самый неподходящий момент. Нет, разумеется, Петька очень даже в курсе того был, что в этом году ему предстоит пополнить ряды славных вооруженных сил страны. Он и медкомиссию всю прошел еще зимой, и в районном  военкомате на учет его, как полагается, поставили, и года Петькины для армии этой зимой уже подошли. Но чтоб так скоро, и так неожиданно! Вон, и в повестке черным по белому  все ясно и понятно прописано о том, что «следует явиться 14 марта 1980 года для призыва в армию в райвоенкомат» и с собой иметь  соответствующие для этого вещи.
                  Оторопел Петька и загрустил. Совсем не вовремя эта повестка. Не то, чтобы Петька армии боялся и  желал откосить. Нет! Служить Петька вовсе даже собирался. И без всяких колебаний. Долг свой Родине следует отдать честно и достойно, считал он. Просто в последние дни все в жизни у Петьки сложилось так, что надобно ему  побыть дома еще хотя бы с месяц. Во-первых, на работе следует хорошенько утвердиться и выдвинуться наперед. Надо же батино доверие-то оправдать. Всего два месяца прошло, как отец устроил Петьку в тракторную бригаду. Хоть, правда, всего лишь помощником тракториста, но это тоже не хило. Тракторист дядько Филипп уже не раз доверял Петьке самому пахать поле. И бригадир обещал Петьке, что после посевной посадит на личный  трактор.  А посевная только-только началась.
                  И что теперь? Плакал теперь трактор. А что будет через два года – никто не знает. Через два года и отец на пенсию уйдет, и трактора все по рукам разойдутся. Как не печалиться?
                  Но главная вся  жизненная проблема у Петьки от Аськи  сложилась. Анастасию Воронкову Петька больше года еще в школе обхаживал. И так к ней подступался, и этак, и парней всех, которые липли к ней, предусмотрительно отваживал, спортом стал заниматься ради нее, чтобы первым парнем в классе быть – все никак. Все подвиги и доблести Петькины Аська игнорировала и на дружбу не соглашалась.
                  А тут в Новый год собрались бывшие  одноклассники на вечеринку в доме у Петькиного приятеля Валерки. Родители Валеркины ушились на свой сходняк в соседнее село, и весь Новый год молодежь веселилась на полную катушку. На этой самой вечеринке Аська, наконец, согласилась на долгую и верную дружбу с Петькой. И в знак согласия позволила даже Петьке поцеловать ее в щечку.
                  Скрепивши таким образом договор о дружбе и взаимопомощи, молодые люди стали встречаться регулярно. То есть,  почти каждый день. После работы вымоется Петька наскоро холодной водой в холодной бане, причешет гребешком свой каштановый чуб, вырядится в чистую рубаху  и бегом к Аськиному двору. Вот Аська отплывает от своего крыльца, хватает  Петьку под крендель, и пошли они вдоль по улице гулять. По выходным водил Петька Анастасию в клуб: в кино или на концерт. В общем, хорошо гуляли. Само собой, Петька не позволял себе всякие там вольности. Петька вообще сам по себе парень смирный и положительный: водку не пьянствует, пива не дует, табачком не балуется  и  в драки всякие не вмешивается. Другие парни как засядут в местном кафе с утра веселиться, налижутся, как свиньи, и давай  куролесить на все село. Потом приключения всякие происходят у них на почве пьянства.
                 Нет, с Петькой ничего такого ни разу не случалось. Он до Аськи-то прилично себя вел. С работы пришел, книжку в зубы - и на кровать. А как пошел с Аськой дружить, так и вовсе, как телок, стал.
                 Но в последнее время что-то дружба Петькина с Анастасией трещать стала по всем швам. Сначала ни с того, ни с сего она без всяких там прелюдий заявила о том, что Петька скучный. Вот так прямо остановилась посреди улицы и сказала:
                - Скучный ты какой-то, Петя!
                - Почему? – оторопело спросил Петька.
                - Не знаю. Скучный – и все.
                - Это, что, плохой, значит? – не понял Петька.
                - Ну, почему сразу уже и плохой? – возразила Аська. – Наоборот, слишком уж положительный какой-то. Мне кажется, что ты даже на какой-нибудь  поступок не способен.
                - Какой такой поступок? – спросил Петька.
                - Ну, другие, вон, хоть морды друг дружке бьют, - пояснила Аська.
                - Велика доблесть, -  обиделся Петька.
                 На этом, правда,  разговор тогда  и закончился. Погуляли еще немножко и разошлись.
                 А потом у Петьки разболелся  большой палец на ноге. Болячка не ахти какая, а беспокоит. И ходить неудобно. Особенно, если в обуви. Ну, на тракторе, в конце-концов, можно сапог стянуть с ноги и сидеть в одной портянке. А на свидание в портянках не поскачешь. Тем более, если ты не сапоги на ноги напяливаешь, а приличные ботинки с носками.
                Вот прохлаждаются Петька с Аськой на улице. Петька ковыляет кое-как в ботинках, хромает на одну ногу. Аська даже под руку его ухватить не может: споткнуться боится. А  тут еще парни знакомые  встречаются,  и давай издеваться, мол, костыль возьми, инвалид. Ну, Аська и вздрючилась: «Не буду с тобой ходить!» - и все.
               -Ну и не ходи! – обиделся Петька. – Я, может, и сам с тобою ходить не хочу, если ты все время бухтишь и дуешься непонятно за что.
               Сидит Петька дома.  На работу не пошел, потому что все равно в армию. И к Аське на свиданку тоже не пошел, потому что сам сказал ей, что не будет с ней ходить. Мать пришла с работы, увидела, что Петька дома, и удивилась:
               - А ты чё дома-то кукуешь?
               - Ничё! Нога, вот, болит.
               - Ну-ка, дай-ка, гляну на нее!
               А Петькина мать все село от всяческих болячек лечит. Способность у нее такая: посмотрит на болячку, пошепчет, мазь какую-нибудь, или травку, или примочку приложит – через пару дней болячки как не бывало.
А в селе, надо сказать, никакой больницы, или  врача, скажем, отродясь не бывало. Маленькое слишком село для такой привилегии. Потому с разными хворями сельчанам приходится в район мотаться. Но не будешь же со всяким прыщиком лететь в район, целый день на это тратить. Вот люди и повадились к Петькиной матери лечиться. У кого ушиб, у кого простуда, у кого живот  ни с того, ни с сего, а скорее всего, с перепою схватит – всем помогала Петькина мать. А бывало, принесет, к примеру, какая-нибудь баба в тряпице шматок сала и просит:
               -Пособи, Мироновна! Так в грудях пекёть, так пекёть – спасу нет!
Мироновна бабку осмотрит, ощупает, послушает ухом и скажет, покачав головой:
               - Забирай, кума, свой шматок назад и дуй немедля в район. Да не таскайся там по лавкам и базарам, а прямо сразу в больницу определяйся. А я тут тебе ничем помочь не могу.
               В общем, осмотрела мать Петькину ногу, головой покачала:
               - Экой ты дурень! Чё сразу-то не сказал, как начало болеть? Вона, как раздуло! Ну, да, ладно: дело не хитрое. Сейчас промоем, помажем. До армии заживет все, как на собаке. Ты только по улицам не гарцуй, а сиди дома.
               Сидит Петька.
               День сидит, другой сидит.
               Тоска черная душу гложет. Четыре дня до армии осталось, а он сидит со своей ногой. Другие парни перед армией  гулянки устраивают, а Петьке никакие гулянки в голову не идут. Все потому, что с Аськой поссорился. И, главное,  помириться-то уже нет времени. Да и чего ради мириться? Нужен он  Аське с хромой ногой!
                Вот сидит  Петька дома третий день. Ага! Точнее, лежит на кровати, ногу больную на спинку кровати уложил, чтоб скорее заживала, и тешит книжкой душу. Вдруг слышит, вроде как стучит кто-то в дверь.
               - Открыто! – сердито рявкнул Петька и поднялся с кровати. Да тут же чуть было назад не свалился: Аська нарисовалась в комнате. Собственной персоной!
               - Здравствуй, - говорит, - Петенька! Как ты себя чувствуешь?
               - Чё пришла? –  смущенно буркнул Петька.
               - Проведать решила. Очень я переживаю, что у тебя нога болит, и ты не можешь никуда выйти.
               - Стало быть, ты пожалеть меня пришла? – рассердился Петька. – Не надо мне твоей жалости.
               - Да что ты, Петенька! – всплеснула Аська руками, - Соскучилась я. Давно уж не виделись.
                Короче, помирился  Петька с Анастасией. Поладили, посидели хорошо, пока и мать Петькина с работы не пришла. Уходя, Анастасия чмокнула Петьку в щеку и сказала, что завтра опять придет.
               Какое завтра! Послезавтра Петьке в районный центр уже метелить надо, в военкомат! И всё: прошла любовь, завяли помидоры! Да неужто все прямо и прошло? Ну, хоть бы еще с недельку потешиться. Ведь только-только с Аськой поладили. Если бы вот, скажем, нога не зажила бы до призыва, то, может, дали бы в военкомате отсрочку на недельку-другую. Неужто, в конце-концов, больного человека забривать станут?
               Только нога, как назло, совсем почти вылечилась. Правду матушка сказала: зажило все, как на собаке. Однако теперь Петьке совсем даже не хотелось, чтобы нога окончательно заживала. Развернул он тряпицу, которой мать завязала ногу, и смотрит, что из себя нога представляет.
               Хорошо представляет. Даже очень. Никакой тебе опухлости, никакого нарыва – только корочка засохшая на месте ранки. Пощупал Петька больное место. Еще ощутимо, конечно. Но к послезавтра точно от болячки ничего не останется. И загремит Петька под фанфары прямо в строй!
               - Петя! - кричит из другой комнаты мать. – На ночь не забудь еще мази на болячку положить. Я тебе там на  столе её оставила.
               - Ага! Сейчас наложу! – буркнул Петька.
                Пошел в кухню, взял солонку с солью и столовый нож, вернулся к себе на кровать и принялся отковыривать ножом корочку на ранке. Больно! Ничего, боль и потерпеть можно, если, может быть, вся жизнь на кон поставлена.
                Расковырял. Для верности еще чуть-чуть подрезал кожу возле ногтя. Тряпочкой заткнул ранку, чтоб сильно кровь не шла. Потом в цветочном горшке набрал щепотку земли и, смешав ее с солью, хорошенько удобрил этой смесью ранку. Замотал ногу, вернул на место соль и нож и улегся спать.
                Всю ночь ногу дергало и мотало до умопомрачения. А к утру на пальце опять образовался нарыв. Но Петька мужественно терпел боль. И на вопрос матери: «Как нога?» - как можно спокойнее объявил, что все в порядке. Родители ушли на работу, а Петька опять развернул тряпку на ноге и добавил еще горсточку своей волшебной присыпки. Так что, к тому времени, как пришла Аська, нога выглядела уже почти так, как и до лечения.
Петька неподдельно страдал и стонал от боли, и поэтому Аська совсем немного побыла в гостях.
               Вечером мать взглянула на ногу и обомлела:
               -Батюшки, светы! Что же это такое? Ты мазал вчера ногу-то, Петька?
Не моргнув глазом, Петька соврал, что мазал.
               -Может, я тебе не ту мазь поставила? – засуетилась мать. Осмотрела баночку, раскрыла её, понюхала.
               - Навроде, эта самая мазь. Всю жизнь ею нарывы да чиряки пользовала. А это что-то совсем ничего не пойму. Вчера  нога, как нога была, а нонче,  бес его знает, что сотворилось!
               Промыла мать ногу марганцовкой, опять мазью намазала и чистой тряпочкой замотала.
               -Ежели